Сердце Пустоты (СИ) - Мазур Регина. Страница 6

Настоящие же слуги сегодня притворялись господами. Все они надели свои самые лучшие наряды, какие только имелись, и устроились за столом, ожидая начала праздника.

Хозяином вечера выпало быть мальчишке-пажу, младшему сыну поварихи Маттии. Он горделиво восседал на высоком стуле во главе стола. К несчастью, это нисколько не добавляло ему солидности. Но мальчик изо всех сил сводил белесые брови к переносице, пытаясь принять устрашающий вид, и, ничуть не стесняясь, раздавал направо и налево указания «слугам».

На нем была пурпурная мантия магистра, которую тот добровольно одолжил своей временной маленькой копии. Она висела на мальчишке необъятным мешком, а длинные рукава постоянно лезли в тарелку с едой и пачкали скатерть и костюмы сидящих рядом людей. Однако мальчика это, похоже, совершенно не волновало. Он смело размахивал грязными рукавами, приказывая настоящему хозяину мантии то жонглировать фруктами, то пародировать других гостей, то рассказывать анекдоты. Что самое удивительное, магистр безропотно ему подчинялся!

Ноктурнис всегда казался Алексу самым веселым праздником Срединной недели, несмотря на то, что приходилось заниматься не самыми веселыми вещами. Слуги, хоть и вели себя в этот вечер развязней обычного, никогда не позволяли себе пренебречь здоровьем своих хозяев.

К середине праздника всякая разница между празднующими обычно бесследно исчезала и все начинали веселиться, напрочь позабыв о своих ролях. Гости сами о себе заботились и необходимость в слугах отпадала сама собой. Тогда близнецы могли наконец-то расслабиться и присоединиться ко всеобщему веселью.

Песни и пляски, смех и веселье продолжались до раннего утра, а потом все расходились по своим спальням отдыхать перед следующим праздником. За неделю гуляний усталость накапливалась так же стремительно, как вода в бочке во время ливня, и обычные рабочие дни начинали казаться долгожданной отдушиной.

К своему удивлению, Алекс проснулся довольно рано для такого дня — за пару часов до обеда — и чувствовал себя на редкость бодро и свежо. Он вышел на балкон, вдохнул морозный воздух, потянулся — и вдруг застыл, осознав, что не помнит, что ему снилось. Это обстоятельство его встревожило, ведь он всегда помнил свои сны по пробуждении, а сегодня будто и не спал вовсе — никаких воспоминаний.

Он вернулся в спальню, достал из-под подушки плетение сестры, задумчиво повертел в руках и положил обратно, задавшись целью непременно выяснить у Авроры, что не так с ее творением. Неужели она все-таки испортила сон? Или виноват Магнус, так не вовремя помешавший им?

Так или иначе, чувствовал он себя сегодня на редкость прекрасно, а значит, сноплетение, каким бы ни было, все же принесло свои плоды. Самое время продолжать празднования!

Второй день Срединной недели, или Диурнис, Торжество Дня, считался также днем гостеприимства, когда соседи без предупреждения с раннего утра до позднего вечера приходили друг к другу в гости с пирогами да конфетами, и их нельзя было не пустить или прогнать.

По сравнению с предыдущим, этот праздник Алекс не любил вовсе. Люди бесцеремонно толпились в гостиных соседей, надоедая хозяевам своим присутствием. На площадях и во дворах проводились кулачные бои, забеги и прочие соревнования. Дети беспризорными всюду бегали и визжали, пока их родители развлекались. Молодые девушки наряжались в пестрые наряды и устраивали обряды гадания, скорее ради шуток и веселья, чем для серьезного дела.

Возможно, шум и суета Диурниса раздражали бы Алекса куда меньше, если бы в его собственном доме не было сегодня так тихо. В Башню никто никогда не приходил без приглашения, даже в такой праздник, как этот. Да и кто к ним мог прийти, если вокруг на много лиг не было ни души? Ближайшее поселение находилось в двух часах езды верхом к югу, через горные перевалы и заснеженные тропы…

Решение пришло мгновенно. Уж лучше участвовать во всеобщем веселье, чем тихо ненавидеть всех празднующих, сидя взаперти в одинокой Башне, как какая-нибудь принцесса из сказок!

Конь Алекса по имени Свист уже ждал своего хозяина, будто заранее предчувствовал сегодняшнюю прогулку. Он резво кружился и нетерпеливо пританцовывал, пока хозяин взбирался на него, но стоило парню удобно устроиться в седле, как конь, не дожидаясь команды, ринулся в путь.

Ветер с легким шелестом кружился вокруг них, поднимая в воздух облака снежинок. Солнце ярко светило в ясном небе, озаряя белоснежные поляны ослепительным светом. Конь набирал скорость, и шелест ветра постепенно превращался в гулкий свист, оправдывая имя скакуна, а его прикосновение становилось все более обжигающим на коже Алекса.

С непривычки глаза его слезились, а щеки горели — он слишком долго пробыл в стенах Башни, изображая из себя комнатное растение, не приспособленное к грубой силе природы. Полумрак душных комнат и облака пыли ему ни по чем, но снега и ветры пустынных гор грозили разорвать тело на части.

Но свежий воздух и живописные виды быстро вскружили голову, заставив забыть обо всем и наслаждаться прогулкой.

Внизу за перевалом открывались прелестные просторы Хрустальной долины, подернутые дымкой. Сочетание голубых, серебряных и синих красок вырисовывало линии и пятна на темном фоне голой земли и хвойных деревьев, словно выведенные кистью художника. Ветви деревьев прогибались под весом толстых снежных шапок. Замерзшая гладь озера отражала все великолепие долины. На его берегу раскинулось небольшое поселение в пару сотен человек, где уже текла бурная деятельность — праздник был в самом разгаре.

Не будь здесь так холодно, Алекс бы подольше задержался за созерцанием красот, чтобы позже запечатлеть их на бумаге. А так он осторожно спустился к небольшим, но аккуратным домикам, стоящими ровными рядами.

Парня не особенно привлекала деревенская жизнь, но все же то, что он здесь видел, доставляло куда больше радости, чем подобное в столице. Развлечения тут были такими же, но проходили в более спокойном темпе и казались искреннее. Здесь же можно было не сомневаться, что сегодня действительно день гостеприимства.

Неспешно проходя по самой широкой улице деревни, Алекс с интересом осматривался по сторонам, наблюдая за людьми. В нем непременно видели чужака, но это не лишало его радостных приветствий и приглашений, доносящихся со всех сторон, из чего следовало, что сына хозяина «высокой башни на горе» в нем не узнали. В противном случае, вряд ли бы его появление в Хрустальной долине восприняли так спокойно.

Желая остаться неузнанным, Алекс предварительно попытался скрыть все приметные черты. Простая зимняя одежда была лишена всяких вычурностей и излишеств. Золотые волосы, обычно выделяющие его в толпе, спрятаны под меховой шапкой. Конь был ничем не примечателен, но все-таки достаточно дорогим по деревенским меркам, хотя слугам Башни позволялось пользоваться лошадьми магистра.

Единственное, что спрятать было невозможно — это глаза, ясные, бирюзовые, как воды океана. Такой цвет глаз был семейной особенностью и, насколько знал Алекс, большой редкостью среди людей. Оставалось лишь надеяться, что за слоем ресниц, превратившихся в мелкие сосульки, их цвет будет сложно разглядеть.

Неожиданно путь ему преградил шумный хоровод: больше десятка детей крепко держались за руки и бежали по кругу, напевая какую-то веселую песенку-дразнилку. По-видимому, они подначивали молодую девушку лет семнадцати на вид, стоящую внутри круга, рассказать им сказку.

Девушка закатывала глаза и капризничала, пытаясь отказаться и вырваться из круга. Но Алекс видел, что она это делала намеренно, чтобы вызвать у ребятни еще больший интерес.

В одну из ее попыток разорвать сцепленные руки детей, особенно резвый мальчишка, стоящий неподалеку, подпрыгнул и сдернул с головы девушки шапку. Рыжие волосы каскадом рассыпались по ее спине, такие яркие, словно языки пламени. Она возмущенно ахнула и рванула за мальчишкой, который уже оказался за пределами хоровода, в то время, как сам круг снова замкнулся, не выпуская из него девушку.