Невеста Короля-Феникса (СИ) - Токарева Мария. Страница 24

– Да. Пожалуй, – согласилась Огвена, выравнивая дыхание. – Сражения не принесли ему ничего, кроме боли.

– Я поняла это по его лицу. Оно было таким усталым, – согласилась Аля и тревожно встрепенулась: – Огвена, скажи, больше не будет нападений?

– Надеюсь, что нет, – отозвалась Огвена, но махнула рукой: – Никто не может сказать с уверенностью. Не буду обманывать, ты слишком умная, чтобы поверить в добрую ложь.

Але польстило признание ее как умного человека, а не фарфоровой куколки, которых видела во всех кандидатках Павена и другие блюстители старых традиций. Но вскоре значение слов достигло разума острыми иголками: никто не обещал покоя и спасения. Сладкая ложь ничего не меняла, не давала утешения, это Огвена знала прекрасно, раз отважилась не обманывать «гражданских» обещаниями безоблачной мирной жизни. Но правда опрокинула новой волной. Услужливая злая фантазия, ошеломленная свежими впечатлениями, нарисовала в красках картины разрушений и хаоса. Аля закрыла лицо руками и тонким детским голосом воскликнула:

– Огвена, я хочу домой. Там было всегда так безопасно! И хорошо!

– Понимаю тебя. Но никто не сможет открыть портал на Землю. К тому же тебя привела судьба. Подумай, если бы не ты, Бенну могли застрелить.

– Это могла быть и не я. За что мне это? – бессильно вскрикнула Аля, падая ничком и утыкаясь в просоленную подушку.

– Но ты – это ты. И это твоя судьба. Если ты здесь, значит, в этом есть какая-то цель, – дотронулась до плеча Огвена. – Может, не магии, может, самого Духа-Хранителя. Или в кого ты веришь в своем мире. Кто-то же над нами всеми есть, кто-то смотрит за нами, распределяет испытания по силе. Если ты здесь, значит, можешь выдержать их.

– Но с какой целью? С какой? – вздрагивала Аля, пока Огвена гладила ее по голове, целовала в залитые слезами щеки и твердила слова утешения:

– Поймешь. Я верю, что цель есть. Иначе не бывает.

Время текло тяжелой чередой смутных образов. Вскоре Аля успокоилась и замерла, распластанная на кровати выброшенной рыбкой на раскаленном песке. Лунный свет обливал ее плечи холодными полосами, текущими сквозь мелкие стекла окна, как сквозь тюремную решетку. И выбраться хотелось не только из этого мира, но и из своего тела, слабого, ни на что ни годного.

– Я так устала… – вздохнула Аля, вновь садясь на кровати, медленно погружаясь на дно безразличия. Только теплые мозолистые Огвены смогли вернуть к настоящему. Ласково, как маленькому ребенку, новая подруга сказала:

– Может, не будем уже слезы лить? Смотри, что у меня есть!

Она опустила руку в корзинку, с которой прибыла в комнату, видимо, изначально надеясь, что тяжкий разговор не затянется. На дне среди сплетенных веточек лежали завернутые в салфетки круглые пончики, посыпанные сахарной пудрой, а рядом с ними в стеклянных стаканчиках подтаивали три шарика мороженого. Аля улыбнулась:

– Это же нельзя…

– Сегодня все можно. Давай скорее, а то мороженое растает, а пончики совсем остынут.

Алю поразила трогательная забота «нарушительницы порядка», которая пришла под нарочито беспечным предлогом, чтобы разделить тяжкую печаль. Похоже, в эту ночь ей и самой не спалось, а одиночество не скрасили бы ни сладкие пирожки, ни горькие лимонные дольки.

Но теперь кислота кусочков цедры приятно искрилась на языке, смешиваясь со сливочным вкусом мороженого, которое Аля осторожно доставала из стакана серебряной ложечкой. Огвена демонстративно закатывала глаза, как в театре, показывая, насколько вкусное яство им досталось после ужина в обход всех запретов гарема. Пончики тоже поглощались с подчеркнутым наслаждением, как в рекламе, и Аля невольно рассмеялась, размазывая по губам сахарную пудру, словно помаду.

– Если стану королевой, точно отменю все запреты на сладкое. Буду королевой лимонного мороженого, как в сказке, – мечтательно проговорила Аля, когда они, успокоенные и почти счастливые, лежали, глядя в потолок. Огвена облизывала с пальцев сладкие крошки от пончиков и мечтательно соглашалась:

– Это точно. Глупые запреты. Придумала их королева-мать, где-то вычитав, что сладкое вредит юным женам произвести на свет здоровое потомство. Ну, а Павена всегда рада подхватить какой-нибудь новый запрет.

– Ты многое знаешь о гареме.

– Конечно, я же росла во дворце. Мой род в шестом колене восходит к королевскому, – объяснила Огвена, но без особой гордости, потому ничем не задела Алю. – При дворе многие так. Просто в ком хоть капля крови от правящей династии, у тех и сила феникса больше. Поэтому наш долг служить Королю. Эх, жаль, что мы не в родном мире. Там-то на материке Феникса ты можешь решать свою судьбу сам, магии на всех хватает.

– А чего бы ты хотела? Ты сама, а не то, что велит долг.

– Не знаю. Возможно, путешествовать. Посмотреть мир, поехать как-нибудь на раскопки древних цивилизаций. У меня есть один друг, который этим очень увлекается, – начала Огвена, мечтательно сощурившись, и вдруг осеклась. – Ну, а ты, ты хотела бы стать королевой и правда?

– Нет, – твердо ответила Аля.

– Может, и не придется. Мы с Бенну тебя точно не бросим. Тебе не придется делать то, что тебе претит, уж это я тебе обещаю. И жить не своей жизнью, если это не твоя судьба, – заключила Огвена. – А теперь спи.

– Ты останешься? – чуть капризно спросила Аля, натягивая одеяло. От простых слов Огвены в душе разгоралась робким угольком новая вера в великодушие хозяев дворца.

– Могу остаться. Никто не запретит, – кивнула Огвена и подвинулась ближе к Але. Так они и заснули, прижавшись друг к другу, чтобы отогнать озноб волнений и оградить друг друга от теней, ползущих с моря в неверном лунном свете. Аля ощутила себя в безопасности, и этого ей хватило, чтобы забыться чередой тусклых видений.

Но утром Огвены рядом уже не оказалось. Наверное, подруга ушла среди ночи. Так делала порой мама, когда в детстве напуганная кошмарами маленькая Аля просила полежать с ней. Во сне и наутро все придуманные ужасы отступали, и поддержка обычно не требовалась.

Но не в этот раз: Аля пробудилась с отчетливой мыслью, что не хочет вспоминать прошедший день. Ее уже не пугало утро в новом мире, она уже не ждала, что увидит свою комнату, но разум в первые секунды после пробуждения упрямо твердил: не следует заглядывать за ставни прошедшего дня. Там таилось зло. Какое зло? Гарпии… Мысль о них подкинула электрическим разрядом, заставляя двигаться быстрее обычного. Повседневные ритуалы отрезвляли и отгоняли тревогу.

В самом деле: за окном светило солнце, небо плыло чередой перистых облаков, нигде не виднелось черной раны вражеского портала. Фениксы патрулировали башни и внешние стены дворца. Опасность оставалась где-то далеко, возможно, до возвращения на Землю не случилось бы новых нападений. Если вообще существовала возможность возвращения.

– Госпожа… – раздался в дверь знакомый скрипучий недостук.

«Зиньям», – догадалась Аля, отворяя дверь. Внутрь вплыли три объемных прямоугольных коробки, обтянутые зеленым сукном и перехваченные красными лентами, точно рождественские подарки.

– Госпожа, я принесла ваш заказ. Посмотрите, – ответила Зиньям. Похоже, она тоже пыталась подбодрить, но пережитое потрясение и ей не давало покоя, даже если она пересидела нападение на дворец в мастерской портного.

– Но ведь испытание перенесли… – удивилась Аля.

– Тем лучше! У вас будет больше времени примерить все платья или заказать новые, – уверила Зиньям, деловито распаковывая коробки и раскладывая на кровати содержимое.

Аля с интересом приблизилась, хватаясь за приятные мелочи в настоящем, а не грядущие потрясения. Красивые платья ей всегда нравились и отказываться от яркого наряда на первом испытании она не собиралась. Сначала она опасалась, что получит нечто старомодное и неудобное под стать дворцовым платья, но Зиньям и портной хорошо поняли задачу: на кровати лежали прекрасно скроенные комплекты шаровар и закрытых кофточек к ним, расшитых бисером и блестящими каменьями. Больше всего они напоминали костюмы индийских или камбоджийских танцовщиц с национальных торжеств и фестивалей.