Невеста Короля-Феникса (СИ) - Токарева Мария. Страница 29

Предположения Али подтвердились, когда из незримого музыкофона полилась тягучая сонная мелодия. Исиф Искратень расправила непомерно длинные рукава бледно-желтого платья. Вскоре она поплыла незримыми шагами по мраморным плитам импровизированной сцены в центре тронного зала, окруженная придворными. Но взгляд ее был устремлен только на Короля.

Она старалась. Именно старалась, а не наслаждалась тем, что делает. Напряжение и неуверенность ощущались в каждом ее движении, пусть и сто раз повторенном в часы тренировок. Теперь же испуг и раболепие перед сакральной фигурой сковали ее по рукам и ногам, мешая исполнять задуманное.

Кандидатка несколько раз сбивалась с ритма и не попадала в музыку, отчего ее натянутая застывшая улыбка все больше выглядела гримасой ужаса. Она чувствовала, что проигрывает, но все еще старалась угодить давней традиции. Медленные танцы, плавные движения неземных созданий. Для чего? Чтобы потом неземное создание навечно заковали в одиночные камеры комнат для жен и наложниц.

И все это – лишь для сохранения магии Духа-Хранителя в потомках Короля, чтобы остались наследники даже в случае новой войны. В эту ловушку попадались и земные правители, наблюдая, как во время войн и революций погибали все их дети. Или же они выживали, но не оставалось страны, чтобы править.

Аля погрузилась в полусон, вспоминая нападение гарпий. Сон, наполненный кошмарами и тревогой. Она не заметила, когда закончилось выступление первой кандидатки и начался номер второй – уж очень похоже смотрелись девушки в длинных платьях, мешавших при ходьбе. Танец получался печальной пантомимой, а в исполнении не очень пластичных танцовщиц – топтанием на месте. Так себя показала третья кандидатка, чьи таланты лежали явно не в сфере танцев.

Четвертой выступала ненавистная Эрин. Она вышла вперед решительно, вернее, нагло, не дожидаясь, пока ее представят. Церемониймейстер вовремя спохватился и затараторил, чтобы не нарушать правил этикета:

– Эрин, принцесса гарпий, наследница крови древнего Змея Хаоса…

Все ее бесконечные титулы прозвучали шумовым фоном, потонув в заигравшей скрипучей музыке. Она напоминала одновременно завывания ветра и лязг цепей. Оставалось только догадываться, где Эрин раздобыла такую пластинку. Может, заранее привезла из дома. Скрежет напоминал отвратительный звук, с которым разрывалось светлое синее небо, когда его изуродовал портал.

«Ого, а это уже что-то более интересное», – вышла из оцепенения Аля, рассматривая, как принцесса гарпий резко дернула плечами, сперва кинувшись вперед, словно в прыжке, а потом плавно выгнувшись назад. Затем вновь бросилась вперед мнимой атакой под лязгающее и завывающие звуки. Должно быть, церемониймейстер и многочисленные телохранители Короля за время танца несколько раз не на шутку опасались, что принцесса попробует напасть на правителя, который между тем скучающе сидел на троне, подперев подбородок кулаком.

Происходящее его как будто совершенно не интересовало. Неужели этот отбор претил ему, как и некоторым кандидаткам? Бенну что-то говорил об этом. Короля называли «Последняя искра», ему тоже не оставляли выбора. Наверное, он бы предпочел сидеть в саду возле фонтана, а не на троне под покровом маски, даже если ее охлаждала неведомая магия или технология. Традиции всегда были одинаково беспощадны и к королям, и к их избранницам. И Але не хотелось навечно застрять в этой золотой клетке. Но неминуемо приближалось время ее выступления.

Когда скрежет и гул музыки гарпий иссяк, а Эрин сгорбленно застыла посреди зала, как статуя мастера-экспрессиониста, настало время выступления Огвены.

Воительница бодро вышла вперед, взмахивая руками в приветствии скорее театрального гладиатора, нежели невесомого создания, которому не полагается и земли-то касаться. В шеренге она стояла в длинном красном плаще, скрывавшем ее от шеи до щиколоток, но вот драпировка спала, скользнув кровавой волной к ногам Огвены. И оказалось, что в руках воительница сжимала круглый щит и позолоченное копье, наверняка ненастоящее, но выглядевшее впечатляюще.

Музыкофон глянул на весь зал торжественной мелодией, Огвена начала маршировать на месте, потом совершила выпад копьем и развернувшись со щитом, как в настоящей битве. Она делала то, что умела – показывала азы боевой подготовки, превращая их в танец. Аля невольно залюбовалась подругой, тайно желая ей победы. Может, Королю и нравились плавные танцы, но зато Огвена впечатляюще выделялась и не шокировала нарочитой драматичностью движений, как Эрин, казалось, воплотившая в танце всю свою печаль проданной принцессы.

Огвена взмахивала копьем и рассекала воздух щитом, но все выступление смотрела не на Короля, а куда-то в сторону, в толпу придворных. Похоже, танец тоже предназначался не для правителя, а служил явным посланием. Значит, уже существовала договоренность, значит, Огвена только делала вид, будто участвует в отборе.

Зато, когда ее одиночный военный парад закончился не слишком изящным поклоном, Король приподнялся с места и зааплодировал. Его примеру тут же последовали все придворные, которые, похоже, не смели выражать свое мнение. Что нравилось сакральной фигуре – то нравилось и всему двору, даже если выходка Огвены шокировала некоторых сановников.

«Реально только лимонное мороженое на моей щеке. Все остальное – игра», – убеждала себя Аля, и перед глазами калейдоскопом проносились образы. Сладкое лимонное мороженое, слившееся воедино с образом Огвены, и чарующий коричный аромат, исходивший от Бенну волнами тепла. Они были здесь, рядом. Но нет, только Огвена умиротворенно улыбалась, возвращаясь в шеренгу.

– Алевтина с Земли, – оглушил голос церемониймейстера.

«С Земли… это у меня теперь на всю жизнь вместо фамилии? – досадливо подумала Аля. – Хотя что здесь значит моя фамилия. Мое имя… Мое отчество. Папа! Папа, почему ты так далеко? Ты же всегда защищал меня!»

Бесконечно детская мысль разливалась по венам губительным бессилием. Аля вышла вперед, пошатнувшись, услышав глухие вздохи, в которых читались плохо скрываемые смешки.

Волна злости накатила отрезвляющими холодными покалываниями: отца здесь не было и быть не могло. Но ведь и на Земле она готовилась начать свою самостоятельную жизнь с Денисом. Разве тогда не ей одной предстояло выбирать верный путь? Нет, она ждала, что из-под защиты отца перепорхнет райской птицей под защиту мужа. Ошибалась, глупо и горько. И старая знакомая боль вновь нахлынула здоровой злостью, заставляя кулаки решительно сжиматься, а ноги твердо ступать по гулкому белому мрамору пола.

Она вспоминала, как танцевала с Бенну, как его пальцы касались ее рук, ее плеч, покрытых тонкой материей невзрачного костюма для тренировок. Лучше бы он сидел на троне, а не этот неподвижный Король, чье лицо поглощала и искажала непроницаемая золотая маска с узорами.

Але представилось, что он весь покрыл шрамами или, может, оспинами. Или чем похуже. Но она вспоминала, что таковы традиции: никто из правителей не мог показываться подданным, дабы не растерять благословение Духа Феникса. Существовала ли прямая связь или запреты выдумали такие, как Павена и королева-мать? Они все состояли из правил и запретов, считая, будто только на них и держится порядок королевства. Как будто не видели, сколь легко его нарушить одной атакой гарпий. Где тогда был Дух-Хранитель? Защитил ли кого-то?

Аля вновь разозлилась, хватаясь за это чувство, как за единственно верный путь. Бенну не пришел, на нее смотрел только Король и еще сотни глаз. Чтобы не робеть под множеством испытующих взглядов, Аля представила, как сокрушает их всех, одного за другим. Не копьем, как Огвена, но своими отточенными движениями.

Зазвенели бубенцы на запястьях и щиколотках, в зал ворвалась музыка, знакомо и ритмично забился пульс барабанов. Каждое выученное движение отчетливо соответствовало звуку, льющемуся из музыкофона. Шаг, прыжок, взмах руками, тканевыми крыльями – она все знала, сама придумала, а теперь представляла, будто парит над замершей в недоумении толпой.