Дразнилки (СИ) - Матюхин Александр. Страница 19

– Да, – ответил он. – Ничего уже не вернуть.

Решился, забрался внутрь. Лег на спину, потянул Аллу за собой. Вдвоем они так и лежали несколько минут, смотрели на потолок из накинутых друг на друга одеял, где в швах преломлялся бледный ламповый свет.

– Сегодня в санатории что-то произошло, – пробормотал Выхин. – Как будто у меня получилось вернуться в прошлое, в тот самый день в феврале, когда мы подрались с твоим братом у подъезда. Знаешь, я всю жизнь думал, что испугался тогда. А на самом деле – нет. Мне не было страшно. Я хотел поколотить Капустина и его друзей. Злился из-за того, что они вмешиваются в наш с тобой вечер. И когда я пришел в себя, подумал, что может быть страх не так силён, как мне кажется?

– Тогда тебе надо ещё пару раз вернуться в прошлое и все выяснить, – ответила Алла. – Может быть, ты ничего не вернешь, но хотя бы разберешься в себе.

В комнате появился кто-то ещё. Выхин чуть-чуть склонил голову, чтобы не потревожить Аллу. Различил сгустки теней, образовавшиеся за одеялом в районе телевизора. Тени вытянулись, расползлись по левой стороне крепости.

Они не заберутся сюда. Никто не заберется.

– Ты сжал мою руку, потому что очень рад меня видеть? – спросила Алла со смешком. – Давай я принесу пиво сюда. Не пропадать же добру.

– Не нужно, – Выхин наблюдал, как тени медленно скрывают от него ламповый свет. – Мне сейчас и так хорошо. Расскажи о своей работе. Она тебе нравится, или ты так же одержима поисками людей, как я бегством?

Алла снова усмехнулась.

– Ну, знаешь, мы слишком откровенны, но не слишком пьяны.

– Мы целовались час назад. Теперь нужно узнать друг друга поближе.

Он расслышал как будто звук шагов. Или так забивают гвозди в череп – осторожно, чтобы не было трещин. У полога, на стыке двух одеял, появилась и замерла сформировавшаяся тень – силуэт в шляпе-цилиндре. Он пришел за сестрой, потому что когда-то давно пообещал выбить Выхину все зубы, если увидит его рядом с Элкой.

– А Лёва выйдет? – пробормотал Выхин.

– Что?..

Наваждение пропало, но очень хотелось убежать из квартиры. Куда угодно. Выхин мотнул головой, коснувшись губами волос Аллы.

– Ничего. Показалось что-то… Ты права. Давай выпьем, и уже после этого примемся за откровения.

Глава пятая

1.

Выхин купил цветы в магазинчике у дома. Гвоздики, как положено, два букета по пять штук. Спросил у продавщицы, где находится местное кладбище, потому что никогда на нем не был. Продавщица охотно объяснила (четыре остановки на автобусе, потом пешком два квартала, на маршрутке номер сорок два выехать за город и там есть остановка «Кладбище», всегда много людей выходит, не перепутаете).

Он поблагодарил и вышел в объятия плотного и горячего воздуха. От жары быстро вспотели лоб и спина. Наученный двумя прошлыми днями, Выхин купил кепку, прихватил бутылку ледяной минералки (другую в киосках не продавали). В девять утра городок вокруг еще спал. Редкие прохожие туристы тянулись вереницей по узкому тротуару в сторону моря. Где-то галдели дети. Из проехавшего автомобиля донеслись обрывки кавказской песни про черные глаза – неувядающий хит южного побережья.

Выхин бы не выбрался в такую рань из квартиры, если бы не сломавшийся кондиционер. Ночью тот стал гнать морозный воздух, опустив температуру до плюс двенадцати градусов. Проснувшись около трех часов, Выхин понял, что у него подмерзли кончик носа и оголенные ноги. Спросонья он стал искать спящую Аллу – она уснула рядом, после долгого (и, признаться, нудного) разговора о свей волонтерской деятельности. Кажется, они вырубились одновременно, позабыв обо всех полутонам и намеках. Но сейчас Аллы не было. Скорее всего, она ушла к себе.

Пришлось закутаться плотнее в одеяло, с головой.

В полчетвертого стало уже светло, замерзающий Выхин так и не смог толком уснуть, а потому выбрался из крепости одеял и стульев и вырубил кондиционер к чертям. Попытался уснуть снова, через час квартира наполнилась жаром, будто кто-то старательно подбрасывал в невидимую топку свежие дрова. В этой духоте не спалось совсем. Запах Аллы проник всюду – это был запах настоящего, реального мира, и он нервировал.

Тогда Выхин, усевшись в палатке, вытряхнул на пол содержимое пакета с сокровищами и снова стал разглядывать рисунки в старой тетрадке.

Он вспомнил, как рисовал Маро. Ручка в руке дрожала, в такт дрожанию света фонарика. В лесной пещере духота была такая же как сейчас в квартире, пахло плесенью и влагой, паста ручки в некоторых местах расползалась по клеточкам, будто это были стремительно разрастающиеся нервные волокна.

Маро была изображена противной бесформенной девочкой, слишком жирной, чтобы целиком поместиться на листе бумаги. Выхин вспомнил, как пририсовал сразу три подбородка, а в складках упрятал хлебные крошки, вытекающий жир, кусочки чипсов. Маро капризно кричала, раскрыв рот с редкими зубами. Рот был забит недоеденным гамбургером. Особый шарм – куда же без него – придавали рваное платье невесты и фата, крепко прибитая к лысому черепу кривыми гвоздями. Невесте Капустина положено быть с гвоздями. Шляпки торчали в разные стороны и издалека походили на могильные кресты.

Тили-тили-тесто.

Маро Выхин ненавидел больше всех. Она была слишком агрессивной и постоянно пряталась за спинами брата и жениха. А еще девчонок Выхин не бил, хотя конкретно Маро очень бы хотел ударить хотя бы раз. Поэтому, наверное, в процессе рисования жирной невесты он испытывал особое удовольствие. Вдохновение в тот день било через край. Словно неведомая муза двигала его рукой, отмечая детали, которые даже спустя много лет гармонировали с общим мерзким образом юной Маро.

Он вспомнил, как ненавидел. Острое чувство, которое имеет свойство возрождаться с новой силой, будто не уходило никогда. Даже повзрослевшая, красивая, добрая Маро из кафе не могла заменить образ из прошлого. Люди не меняются. Почти наверняка в глубине души она осталась той самой противной девчонкой.

Потому Выхин не смог вырвать лист из тетради, как сделал это с рисунком Аллы.

Когда в квартире стало невыносимо душно, он и сбежал на улицу.

Забравшись под козырек остановки, щурясь, разглядывал голубое небо без облаков и гадал, сколько же градусов набежит этим летним днем, и можно ли будет спрятаться от жары на кладбище? Его окликнули:

– Здрасьте!

К остановке подошла Ленка, дерзкая девчонка. Она была одета так, будто собиралась весь день провести на пляже: слишком короткие шорты, слишком короткая и легкая футболка, на голове панамка, из-под которой торчали в стороны хвостики светлых волос, на ногах шлепки, а в руке бесформенная тряпичная сумка.

– Что-то вы неважно выглядите, – Ленка тоже встала под козырьком, который создавал хоть какую-то, но все же тень. – Нос надо мазать сметаной, знаете? Иначе облупится к вечеру и будет болеть. Жара вам определенно не идет.

– К ней надо привыкнуть, – сказал Выхин.

– Точно. Не все привыкают. А вы на кладбище?

– Откуда знаешь?

– Гвоздики, Ватсон. Или у вас романтическое свидание с кем-то, кто любит два букета гвоздик? – Ленка звонко рассмеялась, и смех этот вырвал из прошлого Элку с её милой улыбкой – очень похожей, кстати – и таким же простодушным обаянием. – Хотите, съезжу с вами?

– Зачем?

– Во-первых, вы не местный, можете заблудиться. Во-вторых, мне вас даже немного жалко. Огромный мужик с обгорелым лицом, с цветочками этими, встали не на ту остановку, вам через дорогу надо в другую сторону. Пойдемте, ну.

Она легко перебежала через пустынную дорогу к остановке напротив и поманила Выхина пальцем. Выхин осмотрелся, почему-то отметив, что людей вокруг нет. Редкие туристы сворачивали к морю раньше, на узкие извилистые тротуары, прячущие в тени кипарисов и тополей. Магазинчики заканчивались там же, а дорога здесь была не центральная, так, двухполосное недоразумение.

– Не переживайте! –крикнула Ленка, – Не съем! Считайте, что мне с утра нечего делать, вот я и решила помочь соседу. Люблю, знаете ли, общаться с незнакомцами.