Истинная моего брата (СИ) - Раевская Ада. Страница 18

Волк внутри обиженно заскулил, напоминая, что вообще-то детей мы тоже уже любим, а я подумал, что, может быть оно того и стоит… Но почему при Евиной регенерации и таком высоком болевом пороге ей так больно?

Приехали родители. Мама была бледная, как мел, папа нервничал просто безумно. От крика Евы в родовой все мы дружно вздрогнули.

Обсуждать ничего не хотелось, мы просто сидели и ждали, когда придут врачи и скажут, что всё в порядке.

Раздался скрипучий детский крик и этот звук стал для меня настоящим облегчением. Значит, половина ужаса уже пройдена.

Прошла вечность или несколько минут, когда больницу огласил второй крик. Более громкий и требовательный. Точно девочка.

Мы все трое разом не вытерпели и вышли в коридор, чтобы хотя бы на доли секунды быстрее узнать что там, да как.

Дети ещё плакали, потом потом в родову прошла толпа врачей. Потом по одному они стали выходить, не глядя на нас.

Я от накатившего страха едва не спятил, но потом вышла всё та же врач, что успокаивала меня в прошлый раз и сказала:

— Со всеми тремя всё в порядке, поздравляю, — она смотрела почему-то на меня, я не понял, почему, но кивнул. — Дети даже по весу почти идеальны, — она улыбнулась. — Так что, всё хорошо, всё как положено, они просто быстрые у вас, альфы же, бывает. Теперь можете ехать домой, завтра приедете, сейчас все-равно мамочка будет отдыхать, детей вам не покажут, всё-таки, надо тщательно их осмотреть, — и она ушла.

Всё в порядке. Всё в норме. Эти мысли набатом бились в голове, а я улыбался, как дурак. Будто бы с моими детьми всё в порядке и всё хорошо.

— Боже, как я перепугалась, — огласила громким шёпотом мама и опустилась в кресло, которое тут в коридоре и стояло. — Это же надо…

Мы с отцом просто выдохнули, но мамино состояние, конечно же, разделяли.

Ни о какой работе речи, конечно же, не шло. Я просто съездил домой, переоделся, поел, заехал в офис, чтобы подписать парочку незначительных документов и поехал обратно в клинику, прихватив с собой Евины вещи. Там ничего такого, что ей больнице могло бы пригодиться, не было, но я все-равно взял их с собой, чтобы иметь ещё один дополнительный повод появиться у Евы. Хотя, конечно, и желания познакомиться с племянниками было достаточно.

Я ожидал того, что меня сразу не пустят, или того, что Ева спит, но когда я подошёл к медсестре с вопросом, она заставила меня снять верхнюю одежду, помыть руки с мылом и накинуть белый халат, после чего проводила в палату.

Оказавшись на пороге оной, я застыл, глядя на Еву. Она стояла рядом с штуками, в которые тут укладывали детей и что-то тихо-тихо напевала. Я даже слов разобрать не смог, зато слышал её мягкий, обволакивающий голос. И дети спали, убаюканные плавной мелодией голоса их матери.

Меня она явно заметила, потому что я даже сквозь ткань больничной сорочки заметил, как напряглась её спина, но не спешила повернуться.

— Привет, — пробормотал я так, чтобы она едва услышала. Какой там у мелких слух я не знал, поэтому старался вести себя как можно более бесшумно. — Как чувствуете себя?

Девушка наконец повернулась ко мне. На её лице сияла восхитительная улыбка, просто торжество великолепия в этом мире. Можно ли сделать так, чтобы она всегда так улыбалась?

— Привет, — она жестом подозвала меня к себе. — Мы чувствуем себя прекрасно.

Мне сначала показалось, что-то в её движениях и внешности не так. И теперь я понял: живота не было. Нет, наверное что-то от него там осталось, но свободная сорочка это скрывала, и Ева едва ли не в два раза уменьшилась визуально. А ещё её движения, пусть и остались всё такими же аккуратными и плавными, но стали более уверенными, что ли.

Я подошёл к ней и глянул на два краснолицых свёртка, лежащих в кроватках. Они были сморщенные и странные, но я вдруг понял, что они и их мама — самое восхитительное, что было в моей жизни когда-либо. Надеюсь, они в этой моей жизни и обустроятся со всем комфортом.

— А как ты их назвала?

Вопрос наименования живущих в животе альфят меня не особо волновал, но раз они тут, то надо знать, как их хотя бы упомянать.

— Аня и Андрей.

Я кивнул, потому что не знал, что ещё на это ответить. Аня и Андрей, хорошо. Главное, здоровые.

Ребёнок справа, который, судя по розовому чепчику, был девочкой, неожиданно закричал. К Ане тут же присоединился её брат, и они устроили хоровой концерт.

Мне тут же стало жалко Еву, потому что ей с этим справляться ещё долго. Но я взял себя в руки, осознавая, что она не должна с этими сложностями остаться наедине, и я сам тоже не должен бояться маленьких крикунов. Вот только боялся я не их, а за них, потому что они казались просто до безумия хрупкими, а я опасался им навредить, просто подойдя слишком близко.

Ева каким-то невероятным образом подхватила обоих на руки, а дверь палаты распахнулась и вошла медсестра, в руках у которой были бутылочки.

— Я при всём своём желании не смогу прокормить грудью этих двух обжор, — сказала Ева, умудряясь держать их двоих и ещё поддерживать бутылочки. Что-то мне кажется, будь она человеком, такой фокус у неё не удался бы. Или это какая-то женская хитрость? Я считал себя до этого момента едва ли не всесильным, но теперь осознаю, что мои когти-зубы — полная фигня. Вот Ева крута.

Я, попрощавшись, вышел из палаты и вдруг чётко осознал, что эмоции у меня вот-вот готовы через край выплеснуться. Значит, надо работать, забыться в бумачках, потому что можно самому с ума сойти и кого-нибудь ещё с ума свести.

В коридоре столкнулся с родителями, которые с собой несли два пакета со всякими детскими прибамбасами, а ещё, кажется, с вещами для Евы. Я её сумку просто оставил в палате, не стал отвлекать на такие мелочи.

— В порядке они? — сразу же налетела на меня мама?

Я улыбнулся и кивнул, сказав всего три слова:

— Аня и Андрей.

Глава 10. Ева.

Сразу же после Кирилла пришли Мария Александровна и Николай Георгиевич. Они оба смотрели на меня огромными глазами, а, взглянув на детей, вообще, кажется дышать перестали.

И я их понимала. Чёрт, я смотрела на детей и не могла признаться сама себе, что они — мои. Я их очень любила, ещё до их рождения, но осознание того что вот я уже мама, никак не приходило.

Детям сразу подобрали смесь для питания, сказали, что в клинику приезжать с ними к детскому врачу надо будет каждые две недели, чтобы исключить все “побочные эффекты” преждевременных родов.

Бабушка и дедушка Ани и Андрея принесли всякой всячины для них: пелёнки, распашонки… Кажется всё, что могло для младенцев быть полезным.

— Ничего купить не успели, — причетала Мария Александровна. — Ева, ты не против будешь, если я сама всё выберу… Потом, если что, подберём по твоему вкусу и коляску, и всё другое, но сейчас же ведь нет ничего, — она, кажется, сама с собой разговаривала. — И комнату твою областавлять так для вас для всех. Коль, там места-то хоть хватит?

Николай Георгиевич закатил глаза.

— Там на дюжину внуков места хватит, — усмехнулся он. — всё успеем, там дел-то, сейчас вон садишься, заказываешь — всё привозят. Когда выписывают-то?

— Послезавтра, — ответила я, укладывая уснувших детей с помощью Марии Александровны в кроватки. — Завтра день положенный из-за того, что преждевременные, альфят обычно через сутки выписывают.

Он кивнул, спокойно, а Мария Александровна всплеснула руками:

— Так, вы тут, ребятки, отдыхайте, а мы поедем гнёздышко вить, — она посмотрела на меня, мягко улыбнулась и вдруг крепко обняла. — Спасибо, Ева, за то, что они есть, — и с этими словами она покинула палату следом за мужем.

Я глянула на посапывающих малышей и присмотрелась к ним. Они, конечно же, не были близнецами, но сходство между ними прослеживалось. Мне казалось, что больше они похожи на меня, но так, говорят, всем мамы так думают.

А ещё я не могла отделаться от мысли о том, что те черты их личиков, которые, как мне чудилось, достались им от отца, ассоциировались у меня отчего-то с Кириллом. Конечно, скорее всего, это из-за того, что он, в конце концов, жив, но всё-таки было немного не по себе, и я принялась принялась вспоминать то время, что мы провели вместе с Лёшей.