Семь драконов Ниларской принцессы (СИ) - Шалюкова Олеся Сергеевна. Страница 42

— Ваше княжеское величество, — страдальчески поморщился аль Жаббар. — Это было давно!

— Ваша память вызывает профессиональную зависть даже у Ритани. Вы не были «молоды и глупы», так что, аль, информацию мне, информацию!

Ох, как не хотелось эльфу этого делать. Насколько он хотел сбежать и оказаться от меня как можно дальше. Но мне действительно было интересно! Воспользовавшись такой чудесной методикой, я же мог довести до самоубийства драконессу, которая предпочла мне моего брата, а потом от меня сбежала. Конечно, я уже простил. Ритани. Помучил и забыл. А вот Раяре предстояло ответить сполна. Методика доведения до самоубийства был для меня настоящим спасением. Тем более что было самым приятным, у меня был и подопытный.

Конечно, одно дело довести до самоубийства светлую нежную эльфиечку, а другое дело — такого эльфа как аль Жаббар, но что-то подсказывало мне, что я справлюсь.

— Ну, же, аль! Не заставляйте меня ждать, — я подался вперед. — Уже сегодня. Слышите, уже сегодня я хочу перейти к самому приятному делу. Уничтожить, сломать, растоптать эту чудную девочку. У вас уже получилось, теперь это хочу сделать я. Так что, хватит упираться, хватит. И начинайте рассказывать.

Естественно, дураком аль не был. Он просто посмотрел на меня, и в его глазах, да, я увидел, что он всё понял и всё осознал. Приговор этому эльфу был подписан и уже начал приводиться в исполнение.

Глава 15. Три задания

Князь Каннат уснул, Таймгар, не просто побелевший, а посеревший от переживаний, ушел из его комнаты, оставив князя на других драконов. Я же, понимая, что еще немного, и мне захочется завыть, перебралась в ту комнату, которая когда-то была моей… А может быть, так и не была, просто мне хотелось в это верить. Мне вообще много во что хотелось верить: что все закончится хорошо, что всё вообще закончится!

Всё это было по сути один непрекращающийся кошмар, он никак не мог закончиться, он никак не мог разорвать оковы этих страшных будней, я была пленницей этого замка и вместе с тем его хозяйкой. Я не могла убежать от собственного плана, я не могла от него отступиться, я была вынуждена двигаться строго в рамках того, что придумала сама, в рамках той иллюзии, что вольно или невольно создала.

Я была, даже не знаю, как сказать, мне было больно, мне было страшно, я не знала точно, что мне делать дальше.

В этой истории я могла порадоваться только за Таймгара. Счет его жизни был закрыт. Хотя, если так подумать, я не была уверена в том, что получившийся итог его порадовал. Да, счет был закрыт. Да, он сам позаботился о том, чтобы мучитель его сестры закрыл его. Вся боль, каждая её слеза вернулись ему сторицей.

С другой стороны, даже мне, присутствовавшей в сознании князя очень условно, было страшно. Я не хочу знать, что в этот момент пережил мой фиолетовый дракон.

Сейчас ему, как никому другому, нужно было отдохнуть, набраться сил, успокоить мысли и разум, выдохнуть. Но вместе с тем, этого было делать нельзя. Нужно было заставлять его двигаться, что-то делать, чтобы то, что он пережил, не отложилось в его памяти и душе неподъемным грузом.

Интересно, если сейчас начать войну, поможет ли ему это? Не слишком адекватно начинать войну, ради того, чтобы одному дракону стало легче. Но, кажется, со мной происходило что-то страшное. У меня было такое ощущение, что душа князя Канната не исчезла. Она была со мной, она была внутри меня, стала частью меня.

То, что я делала, меня пугало. И чтобы не погружаться в этот страх, мне нужно было делать, постоянно что-то делать! Помогала даже глупость, вроде того, чтобы прыгнуть с башни или искупаться в дворцовых фонтанах! Кто упрекнёт привидение?! Ещё мне хотелось собрать все книги князя Канната по кровавой магии и сжечь их. Или найти заговорщика и сообщить, что на самом деле князь мёртв. Или! Ну, хоть что-то!

Но… где взять на это силы? Где взять на это уверенность в себе?

Должна ли я поступать именно так, как задумала? А не наврежу ли я этим тем, кто мне дорог? (Как будто таких много).

Если Ритани не ошибся, если мой дед действительно жив, то мне совсем не нужна помощь драконов. Я могу воспользоваться силой медовой провинции! Мне нужно прийти к деду и попросить его о помощи…

Но хотела ли я просить помощи? Хотела ли я опираться на чужие силы, чтобы достичь того, о чём мечталось?

Я хотела Свободы. С самого начала во всех политических игрищах я была разменной монетой, пешкой, сброшенной с доски. Если император-отец узнает, что я жива, он вернёт меня в клетку. И я никогда не смогу стать той, кем мне действительно хочется быть…

Воспользоваться силой драконов? Чтобы сбежать, сбежать так далеко, где меня никогда-никогда не найдут! Да, так было можно. Но я не знала, хочу ли я использовать драконов.

Они были для меня чужими. Каждый из них стал по-своему моим убийцей. Я вполне могла отомстить — причинить им боль, разрушить их личность, их судьбы, но я не хотела этого делать!

Всё было нагромождением случайностей. И то, что я оказалась здесь, и то, что они были здесь…

Хотя, кстати, вот нет. Единственным, кто подписал мне смертный приговор — был император Ниларии, и только к нему можно и нужно было предъявлять счёт.

Тихий шорох отвлёк меня от размышлений.

Сев на кровати, я воззрилась на… вошедшего Ритани. Итак? Эльф был в меру мрачен, в меру спокоен, и что-то в его глазах мне категорически не понравилось.

Что-то было в этом неправильное. В том, как он шёл ко мне, в том, как смотрел. Пренебрегать своей интуицией я бросила ещё в самом начале, поэтому, отодвинувшись от края кровати, я глухо спросила:

— Ты кто?

«Ритани» остановился, не доходя до кровати. В его глазах… да, я не ошиблась. Ненависти там не было, там была прямая угроза.

— Не знаю, кто ты, — заговорил он мягко, хриплый голос гостя звучал совсем не по-эльфийски, зато угроза была поистине палачевская. Ощущение было такое, словно надо мной повис молот бога войны, и вот-вот рухнет, погребёт под собой. Немного пугающее ощущение. С другой стороны, здесь и сейчас я была в бестелесной форме, а тот, кто пришёл — не обладал силой тьмы, в отличие от настоящего Ритани.

— Могу сказать то же самое, — улыбнулась я вежливо. — Понятия не имею, кто ты. Поэтому… поскольку я дама, может быть, начнёшь с того, что представишься?

— Не думаю, что ты «дама». Мёртвые, как известно, титулов не имеют.

— А живые растеряли последние правила вежливости и этикета? Очень «вдохновляет», признаться. Итак, значит, представляться ты, аль главный заговорщик не желаешь. Хорошо. Так и запишем. О, не спеши пугаться, не кровью. Завяжу узелок на память.

«А потом припомню», — последние слова я не сказала, хотя очень хотелось, так же, как захотелось послать этого самого заговорщика далеко и надолго и оставить Каннаританию себе. А что! Из меня получился отличный князь. Устрою ещё пару амнезий, найду «невесту», на ней счастливо «женюсь». Потом князя убью, а его «женой» останусь править здесь.

Ой, вот это я нагородила что-то совсем страшное. Лучше без этого бы обойтись. К тому же, сдалось мне это княжество. Я только несколько минут назад думала о том, что мне свободы хочется, возможности быть той, кто я есть, возможности поступать так, как мне того хочется. А окажись привязанной к какому-то княжеству, и что? Нет, в самом простом-то плане — ничего, почёт, уважение, слава, деньги, психи. Много психов. Но вместе с тем, пустота в душе, страх от каждого дня и оковы, которые не сбросить и с которыми ничего абсолютно не сделать!

Нет уж. Надо держать себя в руках, надо не говорить лишнего, выключить свою ярость. Она тут как бы не к делу.

— Не такая уж и тихоня ты, мёртвая принцесса.

— А мёртвым не обязательно быть «мёртвыми» и в душе. Вполне можно быть такими, как хочется, — сообщила я равнодушно, — у тебя какие-то с этим проблемы, аль незваный гость?

— Нет, просто думал, что ты должна быть совсем другой.

— Думать вредно.

— Вот и выполняй свое пожелание, принцесса. А ещё лучше — затихни. Тебе не так уж и много времени осталось, затихни, забейся куда-нибудь в угол и просто проведи это время, не мешаясь под ногами.