Князь Ядыгар (СИ) - Агишев Руслан. Страница 47

Мой телохранитель, Иса, с помощью нехитрых мазей превратившийся в арабского купца, подыскал на окраине Москвы незаметный домик – развалюху, что располагалось в стороне от других, огороженная высоким и давно уже заросшим травой тыном. Здесь давно уже никто не жил, не ходили лишние люди, что для нашей начальной базы было просто идеальным местом. Здесь первую партию набранных на рынке, да и просто на улице, работников, согласных за пару грошей на что угодно, угостили произведенным мною напитком. Я наблюдал за этой своеобразной дегустацией через занавеску в углу дома, поэтому смог в полной мере оценить произведенный на них эффект. Едва все сделали по глотку и отдышались, как в нашей халупе «поднялся хай до небес». Весь десяток, перебивая друг друга, хвалил огненный напиток, как только его не называя – и «огнем в жилах», и «адской брагой», «ой, душеньки всю врезал» и т.д. После чего вышел я, замотанный в плащ, и доходчиво объяснил, что им теперь надо делать.

– Если сделайте, что сейчас скажу, получите еще по грошу и по кувшину этого, – я рукой махнул в сторону стоявшего товара, с удовлетворением отмечая загоревшие желанием глаза. – С завтрашнего утра начинаете шататься по рынку, кабакам и возле ворот богатых усадеб, да причмокивая нахваливать сей напиток. Молвите, что «вечор пивали такую брагу, что и не обсказать! Крепкая. Чистая как слеза. С ног любого сшибет, аки бычок трехлеток! Голову не ломит». Слышите? Ничего не перепутайте! Будут спрашивать, где пили! Говорите, что в царевых кабаках. И не забудьте, рассказывайте, что амброзия сея прозывается «Княжеской» за свой вкус...

Правда, пропагандисты из этой голытьбы оказались никакие. Не все из них говорил–то связно. Правда, для меня это было не главным. Сейчас мне и не нужны были сладкоголосые певцы или пушкины средневековья. Главное, нужно было в кратчайшие сроки поднять волну, на которой и поймать хайп.

– Хоть пойте о княжеской водке, хоть войте... Мол, Княжью пить не кажный смогет... Или Княжья пьется водою, а ноженьки вяжет цепою, – начал я закидывать пословицы и хлесткие выражения про свою водку, которые, по моему замыслу должны были пойти в народ. – Княжья лыбядь белая, да во пьяну умелая... Княжья водица, что слеза девичья, и сладка и горька единожды... Супротив княжьей и богатырь не совладает. И сами может что придумаете. Чтобы к третьему дню вся Москва только о Княжьей водке и говорила. Ясно? А теперь подходим за своими грошами. Чего? И по чарки Княжьей будет. Только не упейтесь у меня, гланды вырву! – народ с опаской глядя на меня, закутанного по самые уши в плащ, стал робко брать по монетке и тут же залпов выпивать по чарке с водкой. – А теперь на выход. На выход, я сказал. Там еще одна партия заждалась.

Не знаю, что они рассказали другим, стоявших у входа избенки в ожидании, но те заходили уже с масляными глазами и в предвкушении поглядывали на стол с кувшинами. В этой партии уже были не оборванцы с улицы, которые за медный грош тебе и спляшут и спашут. Здесь Иса с товарищами навербовал мне публику чуть по приличнее – слуг мелких, подмастерий всяких, коробейников, да стрельцов бывших, так как нужны они мне были совсем для другого дела.

– Что встали у входа? Ближе подходите! Всем заплачу, никого не обижу за просьбишку малую. Брагу доброю товарищ мой, купец с юга, привез. Цельную ладью, да торговать ей нельзя. И выпить он столько не могет, лопнет, – кто-то из собравшихся хохотнул, а кто–то, кто выпить не дурак, с жадностью окинул взглядом стоявшее на столе богатство. – Вот, гости дорогие, глотните этой браги, сделайте милость, – по моему кивку один из моих людей уже начал передавать кружки с водкой на донышке. – Пейте, пейте. Брага добрая, едучай на пшенице настоянная, в семи водах очищенная.

Мои гости быстро «тяпнули» и обомлели... Прошлая картина повторилась. Одни с трудом дышали, другие махали руками, третьи пытались воды найти. Наконец, у кого–то голос прорезался.

– Ядрена, брага-то. Не соврал тебе купчик–то, – жмуря глаза, от разливающегося в груди тепла, с восхищением заговорил старый стрелец, судя по красному носу выпивоха, каких еще поискать. – Это из каких–таких стран брагу он привез?

– Откуда это тайна большая, не для наших ушей скрытая. Вам лишь скажу, что замешаны в ней большие люди, – я таким важным и таинственным видом ткнул пальцем в сторону крыши, что собравшихся проняло от приобщения к такой тайне. – Сейчас каждый получит по паре кувшинчиков и потом угостит им своих товарищей. Если же у кого–то есть знакомый кабатчик, то угостит и его. Только сами все не вылакайте, смотрите! Мои людишки зав вами присмотрят...

Если честно, я от первой волны своей информационной компании не ожидал многого. Ведь, думал я, какой толк от двух десятков человек может быть? Ну, потреплю они языками среди таких же, как и они; напьются в усмерть со своими товарищами. В итоге-то что? Разве будет эффект от усилий этой неполной двадцатки? Я же прекрасно понимал, что это в моем времени можно с большой легкостью поймать хайп на некоторых темах. С определенным же бюджетом и грамотными специалистами это вообще не представляется проблемой. Как говориться можно из городского бомжа сделать такую звезду, что к ней в очередь выстроятся десятки рекламным агентств с выгодными контрактами. Здесь же, был уверен я, выхлоп вряд ли станет значительным, и придется готовить еще и еще людей.

Однако, оказалось, я глубоко ошибался. Видимо, так сложились звезды, а также прошлогодний неурожай хлеба и засуха, почти убившая урожай ягод и мед в бортях, что как раз в это время в царских кабаках резко выросли цены на спиртное. Монастыри, которые и были основными поставщиками хмельного меда, браги и питейного кваса, из–за не урожая и засухи в разу сократили свои поставки. Как выяснилось, даже и в некоторых богатых родах пришлось к застольям подавать запасы прошлого года. Словом, эти странные разговоры голытьбы о таинственном, секретном и потрясающем напитке вкупе с перепавшим кое–кому глотком Княжеской произвели эффект брошенной в сухую солому зажженной спички. А полыхнуло все к утру третьего дня!

Я не представлял, что творилось на улицах, но в царских палатах... Из уст дворни я слышал шепот о целом караване ладей с южных стран, набитом стоведерными бочками с чудодейственным напитком. В кухарской, где я нередко теперь готовил какое–нибудь необычное блюда для царя и царицы, тоже были разговоры лишь о Княжеской, которую здесь именовали и Царской, и Цезарской, и Султанской. Местный повар, которому я в прошлый раз приказал дать палок по заднице, сейчас с каким-то странным выражением на лице рассказывал о неземном вкусе этой южной браги. Мол, знакомец его на одной из ладей этого купца плыл и ему дал кувшинчик попробовать. Имя «Княжеская» я слышал и от бояр, что с важностью рассаживались на трапезе за царским столом. Они с брезгливостью разглядывали кувшины с испанским вином и хмельным медом, хваля друг другу мою «Княжескую».

– Это–то в рот не возьмешь. Уста сводит, – кривил губы один, почесывая то ли второй то ли третий свой подбородок. – Да что с них, гишпанцев взять–то? Живут–то не по людски... Я вот брагу вчерась в рот брал. Скажу тебе, друже, аброзия сие. Как есть ангелы там на небушке, таким потчевают. И не сладка и не горька, и прозрачна, как слеза девичья. Откушаешь такой едва глоточек, а встать уже не можешь.

Второй в ответ поддакивает ему, пухлой ладошкой небрежно отодвигая кубок с вином в сторону.

– Яко аброзия, друже, верно рекешь, верно, – облизывал он губы, словно «Княжью» литрами хлестал. – Накогда такого ранее не пробовал... А у тебя не осталось кувшинчиков ста и более, – вроде бы ненароком вдруг спросил он. – Чай у тебя осталось...

Словом, слухи расползались по Москве просто бешенными темпами. Они обрастали уже новыми слухами, постепенно превращаясь в самые настоящие сказки, в которых уже от первоначального смысла уже ничего и не оставалось. В конце концов, до Ивана Васильевича дошло такое, что диву даешься.

И бомба в виде царского гнева, наконец, рванула на утренней трапезе, где и я сидел в сторонке.