Квинсленд. Штат солнечного сияния (СИ) - Муравская Ирина. Страница 63

А вот внимание к Джонсон продолжилось и после выпуска. Руби-то почти сразу улетела к Тео, и тогда Хлоя стала любимицей прессы. Правда ненадолго. Девушка охотно позировала на камеры в домашней одежде и с мешком мусора наперевес, насмешливо раздаривала воздушные поцелуйчики и с превеликим энтузиазмом отвечала на все вопросы, но так завуалировано и непонятно, что минут через пять, вконец запутавшиеся, от нее сами все отставали.

Месяц, два, три и оставили в покое и ее, и ее семью. Мистеру Джонсону тоже, конечно, досталось, но выдержал он все молодцом и с улыбкой на лице. А потом наступила блаженная тишина. Ну а чего? Особых сенсаций не предвиделось, изменять кумиру подростков направо и налево Хлоя не планировала, в непотребном виде не светилась… что с нее взять? Скука, одним словом.

Зато на долю ребят и отдельно Кайла Холдена свалилось столько внимания, что… Что только не пытались сделать, чтобы выставить его, особенно его (Тео то уже был на тот момент с Руби, а Ленс и Эммет и так ходили холостыми), чтобы устроить скандальную любовную ссору. До каких ухищрений только не додумывались, но увы… не добились ровным счетом ничего. Так они думали, потому что все разборки проходили за закрытыми дверями.

На самом деле, первые два года прошли для Хлои и Кайла под созвездием готового рвануть в любую секунду вулкана. Только за первый год они ругались и расставились окончательно и бесповоротно не меньше дюжины раз. Несколько раз особенно серьезно (приблизительно на три-четыре дня, хотя дошло однажды и до недели, правда тогда Кайл половину времени банально был не в курсе, что сменил статус на “активный поиск”), но каждый раз Холден бросал все: репетиции, фотосессии, пресс-конференции и мчался к ней разбираться.

Билась посуда, крушилась мебель, раздавались пощечины, раз даже парню в лицо прилетел брошенный сгоряча фен. А однажды улетела в стену коллекционная гитара Кайла, которой тот дорожил немногим меньше, чем любимой девушкой. Крики, скандалы, обвинение в неверности, но все так или иначе заканчивалось тем, что Хлою сгребали в охапку и несли в спальню, где уже на более пониженных тонах выяснялись подробности и причины. Там же чаще всего и происходило перемирие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Да, то была любовь особенная. Ослепляющая, неистовая, сжигающая все вокруг. Взрывные темпераменты и редкие встречи усугубляли ситуацию, но они же и не давали чувствам ослабнуть, подливая в костер бензина и помогая пламени еще сильнее разжечься. Ссоры, разногласия, выяснения отношений — все ерунда. Все это терялось и стиралось главным: они сходили с ума друг по другу. Только это и было единственно важным.

Даже когда истекли бесконечно долгие два года, их взаимное притяжение не уменьшилось. Да и когда? Пусть Кайл чаще бывал рядом, но концерты, гастроли, запись песен на студии и рекламные промо оставляли не так много времени, чтобы побыть наедине. К тому же Хлоя теперь училась в Гриффите где нередко пропадала допоздна. Она поступила, о да! И ни минуты об этом не жалела. Кстати, в честь поступления Холден со своего первого гонорара преподнес ей подарок — электроскрипку.

Более того, девушка создала с группой талантливых креативных ребят-музыкантов, с которыми неплохо сдружилась, своего рода блоговский канал в интернете, выставляя слегка сюрреалистичные (собственноручно снятые и смонтированные моунш-дизайнерами, выходцами того же Гриффина) ролики под сопровождение скрипки. Иногда и в содружестве с другими инструментами, но скрипка, за негласным признанием талантов Джонсон, всегда оставалась солирующей.

Видео пользовались успехом. Не таким, конечно, как клипы “Вестников”, месяцами занимающие лидирующие позиции в чатах (в самом первом и хитовом, снятом под ту самую песню, посвященную ей, между прочим, она даже снялась лично. Это было главное условие Кайла), но сотню тысяч просмотров набирали преспокойно. Набирали бы и больше, но Джонсон поставила правило — не светиться ни лицом, ни именем. Так что ее снимали либо со спины, либо в карнавальных масках, либо… ну либо вообще не снимали, там уже зависело от сюжета. Еще и псевдоним пришлось придумать.

Просто Хлое хотелось, чтобы их успехи были только их, заслуженными по праву, а не по тому, что она девушка известного человека. К счастью, ребята разделяли ее убеждения и без вопросов поддерживали. Ну а просмотры потихоньку росли, что не могло не радовать. И коммерческие предложения тоже поступали. Что радовало еще больше.

Для кого-то подобная обособленность могла бы показаться дикостью, но вся прелесть взаимоотношений между Кайлом и Хлоей строились на главном правиле — они жили друг для друга, не забывая при этом о себе. Оба стремились чего-то достичь, радовались взаимным успехам, всегда и во всем поддерживали, но не… скажем так, не зависели друг от друга.

Быть вместе, но не теряться в отношениях и не позволять им перечеркивать все остальное — этому первые два года их точно научили. А уж проводили ли они ночи вместе или засыпали в обнимку с ноутбуком, работающим по видеосвязи, настолько ли это важно в сложившихся обстоятельствах? Ключевое слово ведь — вместе.

Однако это никак не сказывалось на желании увидеть, обнять, поцеловать — все то, что Хлоя так хотела сейчас сделать, сверля глазами выход, окруженный толпой визжащих девиц. И да, со временем она познала особую прелесть этого ощущения — когда человек, по которому сходят с ума тысячи, принадлежит только тебе. Когда только тебе он шепчет по ночам слова любви и только тебя обнимает так сильно и нежно… Такое вот маленькое женское счастье в дозированных рамках собственничества.

Журналисты оживились, орава заголосила во все горло, надрывая бедные связки — нет, эти не драгоценные и любимые “Вестники” объявились на горизонте. Это из лимузина вышла Руби, которой надоело ругаться по телефону со свадебным организатором. Поправила на носу круглые солнечные очки и с улыбкой, обрамленной темно-синей, практически черной помадой, помахала толпе.

О, Руби, не без помощи своего парня и тесного общения с группой, давно стала кумиром девчонок от тринадцати и старше. Хотя, надо заметить, врожденная харизма и талант переманивать на себя все внимание тоже сыграли немаловажную роль. Ее ненавидели и обожали. Мечтали быть на нее похожими. Подражали и завидовали одновременно. Даже сейчас среди своры фанаток можно было без проблем отыскать “последовательниц Рубиманов”. По прическе.

Да, волосы стали ее главным козырем и визитной карточкой. Особенно после небольшой корректировки имиджа. Исчезла челка и фиолетовые пряди — теперь вся густая шевелюра Руби переливалась ярко-сиреневым. На брови красовался пирсинг в дополнение к обколотым ушам и носу. К татуировке на спине прибавилось еще две — за ухом и на все бедро.

Последнее на неделю ввело Тео, весьма негативно относящегося к уродованию тела, в конкретный транс, но разве Руби это хоть как-то проняло? Да и чего отрицать, это нисколько ее не портило. Повзрослевшая и чертовски похорошевшая девушка с отменным вкусом и любовью к коротким юбкам олицетворяла собой ходячее пособие к слову “эффектность”. Такой грех не восхищаться.

А еще она занялась бизнесом. Типа того. Правда Руби это слово не нравилось. Она предпочитала более емкое и одухотворенное определение — “творчеством”, очень даже отражавшее основную суть, заключающуюся в том, что отходив в Сиднее на всевозможные курсы и получив нужные корочки и навыки, занялась… Ну в общем, теперь Руби значилась экспериментальным стилистом. То есть если вы хотите зеленые, малиновые, пепельные, радужные волосы или экстравагантную прическу — все к ней, уж она сделает из вас красотку.

Куда идти, спросите вы? Да вон, в Брисбене не так давно (не без прямого участия Виолетты, на интересах с которой они крайне удачно сошлись) открылся салон, где Руби считалась кем-то типа совладельца и главного мастера. Там, кстати, еще и тату делались. На любой вкус и цвет. Запись, конечно, уже на месяцы вперед расписана, но результат того стоил. Однозначно.