Одна Особенная Ночь (СИ) - Цеханович Василина. Страница 19

- Так надо решить, что делать. Мне это все не нравится, - пробурчал в растерянности брат. 

- Расслабься, - невозмутимо ответил Бяка. - Все под контролем. Расписка у меня. Завтра ее попытаются перекупить, я откажу. Они разозлятся. Может попробуют отнять или украсть. У них не получится. Я между тем выслежу, где мои деньги и заберу их обратно, а тебе отдам сестру. Таким образом, условия расписки будут соблюдены. Простите леди Майтон, но в данном случае три фабеля леров выглядят намного привлекательнее Вас.

 - Не сомневайтесь, я это переживу!

- Похвально, - скабрезная улыбочка и я мысленно запускаю в наглую физиономию практически пустую бутылку.

- Бек!

- Прости, Сэм. В общем, мы найдем тех, кто мечтает заполучить себе твою сестру, но сдается мне, что это Райтоны. В свете последних событий для их рода остался только один выход.

Я  подалась вперед, ожидая услышать подробности, но вредный Бяка резко умолк.

- Леди Майтон, спешу огорчить. Эта информация не для Ваших чудесных ушей. В общем и целом, я не вижу повода для беспокойства.

- Но помолвка..., - начал было Сэм. - О ней ведь известно. Обязательства по расписке не смогут ее пересилить. На что они вообще рассчитывали? Может мы не учли какой-нибудь важный фактор?

- Ну если жених обо всем узнает... Скажи, Сэм, много ли найдется мужчин, готовых выложить такую баснословную сумму? К тому же проигрыш отцом дочери  - это позор. Взыскатель может обратиться к королю и тогда данный факт станет достоянием общественности. Даже если помолвка состоится, это даст возможность жениху леди Майтон избежать свадьбы. А после такого на ней вообще никто не женится. Вот тут и пригодятся родственники, которые подсунут весомую кандидатуру, чтобы заткнуть всем рты и смыть позор.

- Думаешь? - задумчиво спросил Сэм, с тоской глядя на свой стакан, до которого по-прежнему было не дотянуться.

- Уверен.  Те, кто все это подстроил, знают о договоре намного больше нас. Сэм, ты видел этот документ?

- Нет и Лисандра тоже. Отец знает, кто жених, но не может сказать из-за клятвы молчания. Сам же договор надежно спрятан. Полная засада.

- Мда..., - протянул Беккет Оверой и залпом допил последние капли алкоголя. - Но ладно, остальное решим в другой раз. Думаю нам пора прощаться. Утром зайду за тобой, Сэм. Мне тоже надо во дворец, по дороге и поговорим. Розовых снов, леди Майтон!

- Да идите Вы ... крепко спать, лорд Оверой, - доброжелательно произнесла я и вот совсем не отреагировала на возмущенный вздох брата. - Пусть Вам приснятся розовые кролики, много.

Это добавила уже шепотом, но Бяка меня услышал и взглядом пообещал множество кар.

Когда ректор ушел порталом, я помогла Сэму добраться до спальни, а сама вернулась убрать за этими двумя. Заметила на подлокотнике кресла, в котором сидел Беккет Оверой, карманные часы. Похоже мужчина так торопился уйти, что обо всем забыл. Осторожно взяла их в руки и заворожено провела пальцем по резной поверхности, на которой красовался огромный изумрудный дракон.

- Замри Лисандра! - чуть не вскрикнула, когда за спиной раздался обеспокоенный голос Бяки. - Не двигайся и ни о чем не думай. Сейчас я подойду, и ты немедленно отдашь мне их.

Ректор проделал все о чем говорил и явно расслабился, как только часы оказались у него в руках.

- Думаете я решила их украсть? - накинулась на лорда Овероя с обвинениями, но он сделал шаг вперед и встал прямо передо мной.

- Что за мысли бродят в твоей голове? Лисица, это фамильный артефакт. Чужим он причиняет вред!

- Но как Вы сами недавно выразились, мы теперь с Вами не чужие друг другу. Три фабеля леров - очень мощная связь, - язвительно произнесла, глядя в глаза Бяки, и сделала несколько шагов назад. - Доброй ночи.

Развернулась и собралась было уйти, но не смогла. Кто-то (точнее понятно кто) схватил меня за подол платья и нагло удержал.

- Чего Вам еще нужно? - спросила недовольным голосом  и вдруг поняла, что опять веду себя отвратительно. Беккет Оверой спас меня, спас папу, заплатил долг, а я... - Простите. Простите  меня, лорд Оверой. Еще там, в лекарском крыле я хотела сказать Вам спасибо. Вы много сделали для нашей семьи и мне очень стыдно, что до сих пор я не поблагодарила Вас.

К концу речи покаянно опустила голову, но мой подбородок поймали в плен и в привычном жесте приподняли.

- Лисица, все это конечно прекрасно. Только вот забываешь, ты любимая и единственная сестра моего лучшего друга. Твоя мать и мой отец были боевыми напарниками в академии. Мне бесспорно приятно слышать твою благодарность, но я предпочитаю дела словам.

- Вам что-то нужно? Я чем-то могу помочь? - сейчас мне искренне хотелось искупить вину за своё недостойное поведение перед лордом Овероем.

Смотрела на него и непривычно робела, видя как мужской взгляд из насмешливо-участливого становится странным. Мы оба неожиданно замираем, словно завороженные, и наше дыхание учащается. Это не передать словами, просто какая-то магия притяжения. Губы начинает покалывать, когда Беккет Оверой смотрит на них, и его зрачок увеличивается. Я хочу этого, хочу чтобы он поцеловал меня и это желание взаимно. Миг и лорд Оверой оказывается близко. Его рука в непривычном ласкающем жесте касается моей щеки, и я с трудом перебарываю в себе потребность закрыть глаза.

- Лисандра, - в голосе третьего по силе мага в королевстве слышу настоящую муку. Словно сейчас ему еще тяжелее чем мне сдерживать собственные порывы.

Как бы то ни было я первой прихожу в себя и пытаюсь отстраниться. Магия мгновенно исчезает и теперь бледно-голубые глаза уже смотрят на меня нагло-отстраненно.

- Чем бы ты могла мне помочь, Лисандра..., - растягивая слова, произносит ректор, и двумя пальцами ведет дорожку от щеки к вырезу на домашнем платье.  - Разве что этим.

Неожиданно мужская ладонь ложится на правую грудь и нагло ее сжимает. Звонкая пощечина взрывает тишину дома. Я отскакиваю, пылая негодованием, и вытираю рукавом внезапно набежавшие слезы разочарования.

- Как Вы могли...

- Что именно тебя смутило, лисица? - без капли раскаяния поинтересовался лорд Оверой. - Ты изъявила желание  мне помочь, а в данный момент я хочу именно этого. Что ж, если ты не готова, тогда пойду в то место, где за потраченные деньги получу весь спектр услуг.

Сказав это, Беккет Оверой скрылся в портале, а я дала волю слезам. Было больно, очень больно. Он прямо заявил, что пошел к продажным женщинам, потому что я не могу переспать с ним. Как же... Чувствовала себя сейчас грязной, униженной, растоптанной. Неужели я поверила в какое-то особенное отношение ко мне этого издевателя?! А между тем Беккет Оверой честно сказал: все это он делал ради Сэма и былой дружбы между нашими родителями. Больше никогда не поддамся чувствам и постараюсь свести наши встречи с лордом Овероем на нет. Альфус Рот предупреждал меня, наверно не зря. Ничего. Впредь буду умнее.

Вытерла слезы уже промокшим рукавом (леди конечно так не делают, но списала все на состояние аффекта), вздернула голову и уверенной походкой направилась в свою спальню. Как говорят в народе: утро вечера мудренее. Вот и проверим старую истину.

Глава 11

Утром Франц не смог выйти из комнаты: прихватило спину. Похоже, в его возрасте вредно перемещаться ночами на такие расстояния, а путь из Реема в столицу был не близким даже порталами. Оставила ему специальную мазь и молча ушла. То, что старый добрый Франц оказался шпионом стало для меня ударом, так как я действительно привязалась к нему и считала чуть ли не членом семьи. Чтобы не оставить брата и нашу гостью без завтрака пришлось все делать самой. В академии даже под пытками не призналась бы, что умею готовить. Леди никогда не стояли рано утром на кухне в переднике, взбивая яйца для омлета и жаря блины на двух сковородках. Сэм любил блинчики с джемом, поэтому решила порадовать брата. Он теперь появлялся дома от силы раз в год, и я по нему скучала. Сэмуэль в скором времени собирался жениться, а значит у него совсем не останется времени на меня и папу. От лорда Урфуса Майтона брат унаследовал русые прямые волосы и зеленые глаза. Высокий, жилистый, статный. У него не было отбоя от томно вздыхающих леди. А еще уши Сэмуэлю достались мамины - красивые и аккуратные. Я же взяла свои от отца и вот уже как девятнадцать лет страдала из-за такой жизненной несправедливости.