Захваченная инопланетным воином (ЛП) - Харт Хоуп. Страница 11

— Бедная, уставшая самочка, — говорит он. — Скоро ты сможешь поспать.

Мои глаза расширяются, и я ловлю себя на том, что делаю шаг назад, когда он наклоняется и берет банку, которую я видела раньше.

Ужасная паста, которую использовала Мони. Та, от которой у меня было ощущение, что мою руку ломают снова и снова, прежде чем она, наконец, онемела.

Я прищуриваюсь, глядя на Терекса.

— Мони уже мазала ею.

— И велела мне убедиться, что мы снова применим ее, прежде чем ты ляжешь спать. Будь храброй, крошечная самочка. Это для твоего же блага.

Я скрежещу зубами от его покровительственного тона, но нельзя отрицать тот факт, что, хотя это чертовски больно, то, что находится в этой волшебной пасте, также значительно уменьшило опухоль и даже ненадолго обезболило мой локоть, прежде чем я начала им двигать, пытаясь показать свою самостоятельность.

— Прекрасно.

Терекс отходит и жестом показывает, чтобы я придвинулась к огню. Я сажусь на одну из больших подушек так близко, что чувствую жар огня на своем лице. Мои глаза мгновенно пытаются закрыться.

— Ах, Господи Иисусе, ты хоть бы предупредил!

Моя рука вспыхивает огнем, и на глаза наворачиваются слезы, но Терекс крепко держит меня за запястье. Через несколько мгновений моя травма снова блаженно онемела, но я все равно хмуро смотрю на него.

Он ухмыляется тому, что видит на моем лице, и наклоняется, убирая мои влажные волосы с лица.

— Ну вот, все и закончилось. Теперь ты можешь получить свою награду.

Жар в его глазах не оставляет сомнений в том, какую награду он хотел бы предложить, но он уходит, и возвращается уже с расческой в руке. Он помогает мне снова устроить руку перевязь, а затем усаживается позади меня, побуждая меня прислониться к нему, пока он начинает расчесывать мои сбившиеся волосы.

Я не могу не спросить.

— Ты правда хотел расчесать мои волосы, когда впервые меня увидел?

Он останавливается, а затем снова приступает к своему занятию.

— Я не вру, крошечная самочка. И никогда не совру тебе.

Глава 6

ЭЛЛИ

Я резко просыпаюсь. Где я? Мне тепло и уютно, но мой локоть пульсирует, недовольный моим внезапным движением.

— Расслабься, крошечная самочка. Ты в безопасности.

В безопасности.

Я повторяю это про себя, хмурясь. Я лежу рядом с Терексом, его теплое тело греет меня со спины и тепло огня согревает спереди. Я откидываюсь на груду подушек, и мое сердце переворачивается, когда я оглядываюсь. Терекс создал для меня нечто вроде кокона, так что я лежу, немного полусидя, окруженная подушками, чтобы ночью не перекатилась на больную руку.

Оу.

Мой желудок издает трель. Мое последнее воспоминание — это ощущение, как Терекс расчесывает мои волосы, и он, должно быть, решил, что лучше дать мне поспать. Я определенно могла бы перевернуться и поспать еще несколько часов, но я так голодна, что меня тошнит, и мой желудок громко урчит при мысли о еде.

Терекс садится и поднимает бровь, явно забавляясь.

— Такой свирепый звук для такой малышки, — говорит он, и я сердито смотрю на нег

— Накорми меня, и я оставлю тебя в живых.

Он откидывает голову назад и смеется, а я ошеломленно смотрю на него. Это несправедливо, что этот парень так великолепен.

Я пытаюсь отвести взгляд от его груди, но меня хватает не больше чем на три секунды. Через несколько мгновений мой взгляд возвращается к игре мышц, которые сокращаются и перекатываются, когда он двигается. На нем нет рубашки, и голубые чешуйки на плечах поблескивают в свете костра. Я открываю рот, чтобы спросить его о них, но он уже поднялся и двинулся за едой, и из меня вырывается сдавленный звук, когда я пристально смотрю на его подтянутую задницу.

— Надень какие-нибудь штаны!

Терекс бросает на меня через плечо удивленный взгляд, и если бы я не знала его лучше, то подумала бы, что он позирует мне. Я хватаю с пола рядом с кроватью штаны, которые были на нем вчера, и бросаю их в него здоровой рукой, мгновенно зажмурив глаза, когда он поворачивается, чтобы поймать их.

Ладно, может, я и приоткрыла один глаз, но так поступила бы любая женщина, если только у нее не остыла кровь.

Оказывается, его огромный меч не был компенсацией размера его достоинства.

На этот раз я заставляю себя закрыть глаза по-настоящему, ожидая, пока он натянет штаны, прежде чем снова их открыть.

— Ты девственница? — внезапно спрашивает он с любопытством в голосе.

— Большое спасибо, что оделся. И нет, я не девственница.

Но, честно говоря, секс — не был для меня чем-то интересным.

— А. Так это просто стеснение. Скоро ты научишься не стесняться меня.

Нет, не научусь.

Терекс протягивает мне тарелку, и я вдыхаю запах еды, словно будто он собирается забрать ее. Его глаза светятся от удовольствия, когда он наблюдает за мной, и протягивает мне чашку воды, прежде чем самому потянуться за тарелкой.

Я со стоном откусываю кусочек чего-то похожего на хлеб. У него идеальная корочка снаружи, и он очень мягкий внутри. Я пробую различные фрукты и орехи, обнаружив, что мне нравятся зеленые фрукты, которые по вкусу похожи на вишню.

— На утренней трапезе будет мясо, — говорит Терекс, и я киваю, набивая рот, пока живот не перестает болеть.

— Уф, — говорю я наконец. — Я смела все подчистую. Я просто умирала с голоду, спасибо.

— Мне приятно кормить тебя.

Я не знаю, что на это ответить, поэтому киваю и, покраснев, снова поворачиваюсь к огню.

— Когда мы сможем найти Чарли?

— Когда твоя рука заживет.

Мой рот открывается, и я резко поворачиваю голову, встречаясь взглядом с Терексом.

— Мы так не договаривались.

Он хмуро смотрит на меня.

— Неужели ты думала, что я позволю тебе путешествовать в течение нескольких дней, испытывая боль? Каким же мужчиной я буду, если позволю такое?

— Ладно, приятель, нам нужно поговорить о слове «позволю». Если я что-то надумала делать, то не нуждаюсь в твоем позволении.

Сейчас, когда мой желудок сыт и я больше не боюсь за свою жизнь, я чувствую себя немного увереннее, споря с этим огромным воином. Даже когда он, прищурившись, смотрит на меня.

— Я больше тебя и сильнее, — пожимает он плечами. — Я умею ездить на мишуа, а ты — нет. Я знаю, какие племена охотно ответят на наши вопросы, а какие попытаются убить нас на месте.

Я скриплю зубами, даже когда разочарование и беспомощность накрывают меня, и мои плечи опускаются. Терекс вздыхает и опускается передо мной на колени, ожидая, пока я подниму на него свой взгляд.

— Я не пытаюсь огорчить тебя, крошечная самочка. Я забочусь только о твоем здоровье. Я отвезу тебя к Мони, и она скажет, когда ты сможешь отправиться на поиски.

Я киваю. Честно говоря, я знаю, что я в плохой форме. Мои до сих пор болят, внутренняя поверхность бедер все еще саднит, и, хотя мой локоть определенно чувствует себя лучше, мне нужно некоторое время продержать его в перевязи.

Раздается звон колокольчика, и Терекс поворачивается, направляясь ко входу в кради. Раздаются приглушенные голоса, и я слышу женское хихиканье, за которым следует низкий смех Терекса. Такой парень, как он, должно быть популярен среди здешних женщин. Я не пропустила, как несколько женщин были снаружи прошлой ночью, скользили глазами по его телу, когда он вернулся в лагерь, как будто проверяя, нет ли повреждений.

Терекс возвращается с узлом в руках.

— У меня есть для тебя одежда.

Я вздыхаю с облегчением. Пока на мне теплый мех, я боюсь, что споткнусь об него, и, разумеется, я не могу покинуть кради, надев на себя только одеяло.

Терекс разворачивает сверток и кладет на ложе длинное платье. Оно простого кроя, но чудесного голубого цвета, и материал мягкий на ощупь, когда я провожу по нему ладонью. Рядом с ложем он ставит на землю пару ботинок.

— Вчера вечером я смотрел на твои ноги. Думаю, они подойдут. Это ботинки внучки Мони. Походишь в них, пока мы не сделаем такие, которые будут по твоей ноге.