Цыганская свадьба - Картленд Барбара. Страница 38

И в них мгновенно вспыхнул огонь, не понять который было просто невозможно. Когда маркиз наклонился к ней, она тихо вскрикнула и обвила его руками за шею.

— Это правда! — прошептала она. — Я так боялась проснуться и увидеть, что прошлая ночь была… всего лишь сном!

— Тебе было так же необычайно хорошо, как мне, дорогая?

— Это было такое невероятное счастье! Я не ожидала, что наша любовь может оказаться настолько дивной!

Он приник к ее губам и, ощутив нежный и в то же время страстный отклик, забыл обо всем. Их поцелуй становился все жарче и жарче, пока оба снова не унеслись из этого мира туда, где существовала только их любовь…

Уже намного позже Савийя поспешно выбралась из кибитки и направилась к костру.

— Ты, наверное, страшно проголодался! — воскликнула она. — Только совсем плохая жена может допустить, чтобы ее муж столько времени оставался без еды!

— У меня была сильная жажда, но кое на что другое! — с улыбкой ответил маркиз, любуясь тем, как Савийя смущенно краснеет.

Она быстро начала разбивать в мисочку свежие яйца, которые принес им заботливый Хобли, а потом, смешав их с какими-то душистыми травами, поджарила на костре.

И все время она чувствовала на себе взгляд маркиза и невольно смущалась тем, что на ней надет только тонкий шелковый пеньюар и волосы у нее не прибраны и спускаются ей на плечи и спину.

— Ты меня смущаешь! — запротестовала она наконец.

— Мне ужасно нравится, когда ты вот Так смущенно краснеешь, — снова улыбнулся он.

Савийя подала ему завтрак, и он с аппетитом съел все, что она для него приготовила. Потом, когда она собрала тарелки и прочую посуду, собираясь вымыть ее в озере, маркиз сказал:

— Оставь все Хобли, Савийя, и иди ко мне.

Она дразняще улыбнулась ему:

— Ты мне приказываешь?

— Конечно! А ты откажешься мне повиноваться?

— А что бы ты стал делать, если бы я отказалась?

— Унес бы тебя в мой замок, заточил в темнице и там терзал и мучил, пока ты полностью не подчинилась бы моей воле — безоговорочно и целиком. Я безумно тебя люблю, сокровище мое, но я буду твоим господином.

Савийя неуверенно смотрела на него, пытаясь понять, говорит ли он серьезно или шутит.

— Подойди ко мне, дорогая, — тихо проговорил он.

И тут она стремительно кинулась к нему в объятия, словно ребенок, которому нужна защита.

Долгие часы этого жаркого дня они лежали на солнце и говорили о себе и об их любви.

Ближе к вечеру, когда жара стала невыносимой, маркиз уговорил Савийю искупаться в озере.

Глядя, как она плывет, он думал, что невозможно представить себе ничего прекраснее ее белоснежного тела, которое просвечивало сквозь серебристую рябь прозрачной воды.

Казалось, она принадлежит этим деревьям, цветам, и таинственным лесным теням. Когда она, наконец, вышла из озера, вода блестела на ее теле, словно капли росы. Он крепко притянул Савийю к себе, словно испугавшись, что потеряет ее.

— Теперь я точно знаю, — проговорил он своим звучным голосом, — что ты — водяная нимфа, и, если я не буду крепко держать тебя, ты исчезнешь, словно утренний туман, и мне уже больше никогда не удастся тебя отыскать.

Она тесно прижалась к нему и обхватила руками за плечи, наслаждаясь его поцелуями, сначала нежными, а потом жаркими и настойчивыми. И вскоре он подхватил ее на руки и унес обратно к усыпанному лепестками ложу, на котором они провели почти всю ночь.

День уже начал клониться к вечеру, когда маркиз сказал:

— Нам пора идти, дорогая.

— Идти? Куда идти?

— Домой, — ответил он. — Скоро состоится наша свадьба.

— Свадьба? Но ведь мы уже женаты!

— Я не стану спорить: мы уже связаны нерасторжимыми узами, — согласился маркиз. — Но в то же время, Савийя, я хочу жениться на тебе в соответствии с английскими законами. Наш брак должен получить благословение церкви — моей церкви, хотя я надеюсь, что когда-нибудь она станет и твоей тоже.

Савийя несколько секунд молчала, опустив голову: казалось, она старается найти слова поточнее, чтобы выразить свои мысли. Наконец она сказала:

— Ты знаешь, что во время вчерашнего обряда, когда мы смешали нашу кровь, мы дали обеты, которые для меня святы. Они соединили нас так крепко, что я принадлежу тебе и никогда не смогу принадлежать никому другому. Но для тебя это не так?

— Нет, я отношусь к этому точно так же! — решительно и уверенно ответил ей маркиз.

— И все-таки не совсем так, — откликнулась она. — Ты не признаешь цыганских законов, которые для меня непререкаемы, хоть я, оказывается, и не цыганка. И из-за твоего положения в обществе было бы лучше, если бы ты мог оставаться свободным, чтобы, если захочешь, жениться на женщине, которая принадлежит к тому же сословию, что и ты.

— Ты принадлежишь к тому же сословию, что и я! Мы оба одинаково благородные люди, — сказал маркиз. — Я всегда был в этом уверен, даже тогда, когда вайда еще не рассказал нам твою историю.

Бережно приподняв ее пальцем за подбородок, он заставил Савийю посмотреть ему в глаза.

— Разве ты забыла, — спросил он, — что когда тебя поменяли на мертвого ребенка, по словам вайды, ты была дочерью знатного человека?

— Но я по-прежнему не знаю даже своего имени! Я по-прежнему никто! — тоскливо откликнулась она. — Позволь мне оставаться с тобой, потому что я принадлежу тебе, но только мне не следует становится твоей женой по английским законам, чтобы твоим друзьям не пришлось признавать место, которое я занимаю в твоей жизни, одновременно презирая меня саму!

— Никто тебя презирать не будет. Я этого не допущу, — жестко заявил маркиз.

— Я никогда не смогу забыть, как обо мне говорил твой кузен, — прошептала Савийя. — А ведь он просто произнес вслух то, что будут думать все твои друзья и знакомые, только они будут слишком тактичными или слишком робкими, чтобы сказать это нам в глаза.

— Я уже говорил тебе, но, видно, придется повторить еще раз, — сказал маркиз. — Меня ничуть не интересует, что станут говорить у меня за спиной. Я уважаю тебя и твою честь. Ты — именно та женщина, которая мне нужна. Во всех отношениях!

Он увидел, что в глазах у Савийи по-прежнему таится тревога, и добавил:

— Я не собираюсь дальше говорить на эту тему, Савийя. Ты слушалась вайду и будешь слушаться меня. Ты принадлежишь мне, и решения, которые касаются нашей жизни, тоже буду принимать я.

Он пристально посмотрел на нее и понял, что она рада тому, что он ведет себя так твердо и властно, что она должна подчиняться его авторитету так же, как подчинялась предводителю своего табора.

— Я сделаю все… чего ты от меня хочешь, — тихо проговорила она после секундной паузы.

И маркиза так восхитила ее нежная уступчивость, что он снова притянул ее к себе и принялся целовать, пока весь мир не закружился вокруг них калейдоскопом красок и форм, и они снова забыли обо всем, кроме своей любви.

Когда новобрачные наконец оделись, то, пройдя по лесу, в начале узкой лесной тропинки обнаружили уже ожидавший их фаэтон маркиза.

Маркиз подсадил Савийю на высокое сиденье и принял вожжи из рук грума, который ловко влез на запятки. Фаэтон тронулся с места и покатил по дороге.

Маркиз вынужден был придерживать лошадей, пока не кончился лес: дорога в лесу на самом деле была рассчитана даже на самый легкий экипаж, однако, оказавшись в парке, он пустил лошадей быстрее. Правил он так умело, что Савийя могла только восхищенно наблюдать за ним.

Маркиз не сомневался, что она придет в восторг от тех лошадей, которых он держал в своих конюшнях, и собирался сразу же по возвращении из свадебного путешествия купить нескольких специально для нее. Он живо представлял себе, какие именно арабские скакуны подойдут ей больше всего.

Залитый опускающимся к горизонту солнцем Рэкстон-хауз выглядел просто великолепно.

Тени, падавшие на аккуратные зеленые газоны, уже заметно удлинились, но цветы по-прежнему казались яркими пятнами, которые не приглушили пока приближающиеся сумерки. Само здание светилось приветливым теплом, напоминая драгоценную шкатулку.