Где же ты, любовь? - Картленд Барбара. Страница 8

— А вы поклонились спикеру? — снова спросила Мэри.

— Как можно грациознее, — со смехом ответил Майкл. — Как жалко, Туги, что там не было тебя. Мне так тебя не хватало!

— Я знаю, дорогой, но мне нужно было переделать столько дел.

— Да, я знаю, — сказал Майкл. — Может быть, нам не следовало затевать здесь ремонт?

— Это необходимо тебе, — ответила Туги. — А мне нужно скорее домой. Не могу представить, как там без меня мои детки.

— С ними все в порядке, — поспешил успокоить Майкл. — Я звонил мисс Смитерс.

— Это хорошо, — с облегчением вздохнула Туги.

— И я сказал ей, — продолжал Майкл, — что ты еще побудешь со мной.

— А она что тебе на это ответила? — спросила Туги.

— Я тебе не скажу, — ответил Майкл. — А то ты загордишься.

Он прошел через комнату и посмотрел, что печатает Мэри.

— Ты уже закончила? — спросил он.

— Нужна только ваша подпись, — ответила она.

Он взглянул на бумаги.

— «Майкл Филдинг, член парламента», — прочитал он вслух. — В первый раз в газетах появится мое имя с этим титулом.

— О, Майкл, это чудесное письмо! — порывисто произнесла Мэри.

— Ты так думаешь? — спросил Майкл.

— Просто чудесное, — повторила Мэри. — Но прежде чем мы поговорим о нем, расскажите о палате общин. Вы так нам ничего о ней и не рассказали.

— Ну хорошо.

Майкл присел на ручку кресла Туги и стал рассказывать о своих приключениях; о том, с кем он встречался, кого видел, и о том, как его представили в палате двум спонсорам.

Когда он закончил, Туги тихо сказала:

— Это только начало, дорогой. Я уверена, что ты сумеешь сделать что-нибудь стоящее.

— Если я сделаю что-нибудь стоящее, — ответил Майкл, — то исключительно благодаря тебе.

Он наклонился и поцеловал ее в лоб. На какое-то время воцарилось молчание. Нарушила его Мэри:

— Майкл, обещайте, что когда-нибудь возьмете меня с собой, ладно? Я так хочу посмотреть на то, как вы произносите речь. Местные газеты цитировали вашу вчерашнюю речь дословно. Посмотрите только на заголовки: «Крестоносец в Вестминстере», «Молодой человек с правильными идеями и правильными идеалами».

Она протянула ему газеты, но Майкл отмахнулся:

— Не надо. Никогда не поверю в то, что печатают в газетах. Расскажи мне лучше, Туги, чем ты занималась.

— Навещала одного твоего старинного друга, ответила Туги. — Интересно, помнишь ли ты его? Это Билл Эванс.

— Билл Эванс! — повторил Майкл. — Конечно же я его помню. Он служил в моем подразделении в сорок третьем, а затем его уволили из авиации в запас по инвалидности. Он здесь?

— Да, здесь, — ответила Туги. — Живет в Мелчестере. Он очень беден и так несчастлив!

— Бедняга Билл! — покачал головой Майкл. — Я должен с ним повидаться. Где он?

— Я встретила его совершенно случайно, — ответила Туги, — и он не горит желанием видеться с кем бы то ни было.

— Думаю, меня он захочет увидеть, — сказал Майкл. — А что с ним случилось?

— Он совсем плох, — ответила Туги. — Живет в убогом, грязном домишке. Когда-то там была мастерская, но теперь в нем устроили квартирки для бедняков.

— Боже мой! — воскликнул Майкл. — А кто хозяин дома?

— Сэр Норман Болтис, — ответила Туги.

— Болтис? А я обедаю с ним сегодня вечером. Ведь так, Мэри?

— Да, — подтвердила Мэри, заглянув в расписание встреч, — ровно в восемь часов.

— Хорошо, я поговорю с ним об этом. Ну а пока пойду взгляну на это место и встречусь с Биллом Эвансом. Где он живет?

Туги назвала ему адрес, и, не сказав больше ни слова, он вышел из комнаты.

Как только за ним закрылась дверь, Мэри вздохнула.

— Какой он чудесный, правда? — робко сказала она.

Туги суховато ответила:

— Тебе не кажется, что ты слишком часто повторяешь это, Мэри?

— Нет, если речь идет о Майкле, — с воодушевлением возразила Мэри. — Я действительно считаю его чудесным.

Туги не ответила, продолжая считать петли на своем вязанье. Мэри же мечтательно смотрела в окно.

— Тебе нравится твоя работа? — спросила ее наконец Туги.

— Какая работа? — удивленно переспросила Мэри. Ее мысли были далеко.

— Работа, которую ты делаешь для Майкла.

— Вы имеете в виду — быть его секретарем? — уточнила Мэри.

Она встала из-за стола и прошлась по комнате.

— О, мисс Туги! Я счастлива помогать такому умному, такому… — Она замолчала, подыскивая слова, затем добавила почти с вызовом: — Такому чудесному человеку.

— И ты думаешь, что такая работа — то, что тебе нужно? — настойчиво спросила Туги.

— Ну конечно! Работать для него… просто быть с ним, — смутилась Мэри.

— А теперь, Мэри, тебе предстоит по-настоящему тяжелая работа. Майклу нужен кто-то, кто станет его секретарем. Эта работа потребует настоящего самоотречения.

— Но я не против того, чтобы много работать, — сказала Мэри. — Все, что я хочу, — посвятить себя Майклу… и его интересам.

— Целиком? — сухо поинтересовалась Туги.

— Ну конечно! — восторженно воскликнула Мэри.

Туги посмотрела на нее, ничего не говоря. Было трудно понять, довольна она или нет.

— Мне кажется, что новая работа покажется тебе тяжелой, — сказала она наконец, — но если ты готова взяться за нее…

— Конечно, готова, — тут же подтвердила Мэри. — Кроме того, Майкл просил меня об этом.

Туги ничего на это не ответила. Она медленно прошлась по комнате и вышла, закрыв за собой дверь.

Через мгновение Мэри услышала, как она поднимается по лестнице в свою комнату.

Оставшись одна в гостиной, Мэри привстала на цыпочки, чтобы посмотреть на себя в зеркало, висевшее над камином. Она распустила светлые волосы, и они тяжелыми волнами упали ей на плечи, улыбнулась своему отражению и вернулась к столу.

Там лежала груда писем, которыми ей предстояло заняться. Она повздыхала, глядя на них.

— Давай берись за дела, — скомандовала она себе, села и снова принялась печатать.

Она сразу же сделала две ошибки, так как ее мысли были далеко.

Майкл в это время спешил на встречу с Биллом Эвансом. Бывший работный дом, который он с трудом нашел, был точно таким, как ему описывала Туги. Убогий и обшарпанный, он стоял в стороне от дороги. Перед ним расстилался грязный заасфальтированный двор, где на каждом шагу громоздились кучи мусора и строительные материалы, брошенные рабочими.

Большинство окон были разбиты и кое-как заделаны картоном. Входная дверь висела на одной петле, а каменная лестница, ведущая на верхние этажи, была такая грязная, что с первого взгляда становилось ясно, что ее никогда не мыли. Крики и визг детей сливались с ревом нескольких приемников, запущенных на полную громкость.

Майкл с трудом поднялся по выщербленным ступеням на четвертый этаж и прошел по темному коридору к двери с цифрой «16». Он постучал. Сначала никто не отзывался, потом женский голос произнес:

— Посмотри, кого там принесло, па.

В ответ кто-то пробасил, что открывать двери не его дело, и та же женщина нехотя возразила в ответ.

Пока они спорили, Майкл постучал во второй раз. Почти сразу же дверь распахнулась. Он оказался лицом к лицу с худой, некрасивой женщиной средних лет. Ее волосы были завиты мелкими колечками, а босые ноги обуты в домашние шлепанцы.

— Добрый день, — сказал Майкл. — Я могу видеть Билла? Он ведь ваш сын?

— Что вам от него нужно? — грубо спросила женщина. Но внезапно ее лицо изменилось. О, вы мистер Филдинг, правда? Я вас не узнала. Па и я приходили послушать вас вчера вечером. Может, зайдете, сэр?

— Все в порядке, — улыбнулся Майкл. — Я просто хотел повидать Билла.

Он вошел в комнату и увидел повернутое к нему лицо Билла, белое и напряженное.

— Привет, Билл, старина! Как я рад тебя видеть!

Выражение лица Билла было совсем не радостным, так же как и его вялое рукопожатие, но Майкл продолжал говорить так, словно не заметил его смущения.

— Я часто думал о том, что с тобой случилось, Билл. Ты не писал нам после отъезда. А может быть, мы не получили твоих писем? Ты же помнишь, как отвратительно работала почта?