Святая и грешник - Картленд Барбара. Страница 5

Существовали Чартвуды двух разновидностей – блондины и темноволосые. Брюнеты были людьми опасными и склонными к приключениям.

– Не пойму я тебя, волосы у тебя светлые, а ведешь себя как-то неправильно, – говаривала няня, когда Пандора шалила или не слушалась. – Если ты светлая, то и вести должна себя примерно, не забывай!

У новоявленного кузена-графа волосы были очень темные, а вся шевелюра напоминала байроновскую. Это впечатление подчеркивал и небрежно повязанный галстук, обнажавший шею. Граф недавно вернулся с верховой прогулки – Пандора обратила внимание на то, что он все еще был в бриджах, а сапоги забрызганы дорожной грязью.

Так, широко открыв глаза, Пандора и стояла, разглядывая графа, пока он весьма насмешливо не спросил:

– И что же? Кто вы есть и что вам угодно?

Несколько запоздало, так как все увиденное ее в высшей степени заинтриговало, она присела в реверансе:

– Я ваша кузина Пандора Стрэттон и приехала, чтобы просить вас о помощи.

Теперь и он посмотрел на нее с удивлением, но не встал.

– Пандора Стрэттон, – повторил граф, – и, по вашим словам, вы приходитесь мне кузиной?

– Не очень близкой, но старый граф приходился мне дедушкой.

При этих словах кузен откинул голову назад и рассмеялся:

– Он ваш дедушка? Слава богу, что вы на него не похожи, однако я действительно удивлен, что вижу вас перед собой, кузина Пандора. Раньше я полагал, что все мои родственники предали меня остракизму!

– Разве? Мне об этом ничего не известно.

– Тогда, наверное, вы очень нелюдимы! – с усмешкой парировал граф, но потом добавил: – Нет, конечно, я кое-что знаю о Стрэттонах. Вы ведь имеете какое-то отношение к тому самому ханже и любителю псалмов, к епископу, который в прошлое мое здесь пребывание нагрянул ко мне?

– Да, это мой дядя!

– В таком случае мне только остается вас пожалеть!

– Да, я тоже себя жалею.

И впервые за все время разговора он улыбнулся, отчего его лицо сразу преобразилось.

– Полагаю, вы желаете мне об этом рассказать? Но если вы хотите заодно получить некоторую сумму на бедных, больных, увечных или безработных, то лучше поберегите горло.

– Но я обращаюсь за помощью не для них, хотя все перечисленные вами нуждающиеся высоко бы оценили вашу доброту. Нет, я прошу вас помочь… мне.

И Пандора опустилась в кресло напротив графа, а он удивленно воззрился на нее, пристально разглядывая, как показалось Пандоре, ее скромное, без всяких украшений, платье и капор, подвязанный одной-единственной лентой.

– А знаете, вы чем-то похожи на всех этих высокомерных предков, портреты которых украшают все стены в моем доме.

– Надеюсь, вам известно, что есть Чарты-блондины и Чарты-брюнеты? Вы – представитель вторых, я отношусь к первым.

– А какая разница, кроме цвета волос?

– Одни – хорошие, другие – плохие!

– Что ж, во всяком случае, – рассмеялся граф, – это упрощает взаимные отношения, и я приложу все усилия, чтобы соответствовать житейским принципам, которые мне приписываются в соответствии с цветом волос. Ну а теперь о вас: вы сказали, что нуждаетесь в моей помощи? Тогда объясните, что именно заставило Святую вроде вас обратиться за помощью ко мне, Грешнику?

Это было забавно, и Пандора слегка улыбнулась, а потом сказала, и очень серьезно:

– Кузен Норвин, я приехала к вам потому, что вы единственный, как мне представляется, можете меня спасти!

– Надеюсь, вы имеете в виду не свою душу, – вставил граф.

– Я имею в виду свою жизнь, или, точнее, все мое дальнейшее существование. Понимаете, мой дядя, епископ, намерен выдать меня замуж за своего капеллана.

– Но какую же помощь в данном случае могу вам оказать я? – резко осведомился граф.

Пандора смутилась и едва слышно, потупясь, пояснила:

– Я подумала, может, вы пригласите меня провести в вашем доме ночь или две?

Наступило молчание, а потом граф спросил:

– Я правильно вас понял? Вы хотите, чтобы я пригласил вас погостить в моем доме потому, что это каким-то непонятным мне пока образом поможет вам избежать предстоящего брака? – И, помолчав, граф прибавил: – Я, наверное, очень туп, но никак не могу уразуметь, в чем истинный смысл вашей просьбы!

– Надеюсь, моя просьба вас не рассердила, – ответила Пандора едва слышно.

– А какая вам разница, даже если это и так?

– Но если вы рассердитесь, то не захотите мне посочувствовать и помочь!

– И это как раз те добродетели, которые, к сожалению, отсутствуют в списке моих достоинств, но все же попрошу вас пояснить точнее, в чем смысл вашей просьбы?

– Мои дядя и тетя уехали в Лондон на праздник «Лучший сад», который состоится в Ламбетском дворце.

– Сочувствую им, – криво усмехнулся граф, – по-моему, достаточно и одного пастора, но когда их целый конклав, то этого и святая, наверное, не выдержит!

Слегка усмехнувшись, Пандора продолжила:

– Но перед их отъездом я случайно услышала, как мой дядя сказал, что его капеллан желает ко мне посвататься, и тетя стала настаивать, чтобы он дал согласие на этот брак. Мне придется выйти замуж за мистера Уизериджа.

– А у вас такого желания нет?

– Он мне очень не нравится, он просто отвратителен! Я на все готова, лишь бы не стать его женой!

– И поэтому вы решились просить помощи даже у меня? – насмешливо поинтересовался граф.

– Я была готова поехать куда угодно, чтобы встретиться с вами, тем более что вы живете в Чарте, который мне знаком с детства. Я люблю Замок, люблю деревню, ведь я здесь выросла! – И голос ее дрогнул от наплыва чувств, что не ускользнуло от внимания графа.

– Продолжайте, я вас слушаю, хотя все еще не понимаю, какую роль в этом действе предназначено сыграть мне.

Пандора опять смутилась, покраснела, но все же нашлась с ответом:

– Моя тетя сказала, что женщины, которые здесь бывают, считаются потом падшими, то есть «проститутками». Не совсем понимаю, что значит это слово. И актрисы тоже сюда приезжают, и еще она сказала, что ни один порядочный мужчина не должен поддерживать знакомство с такими женщинами. – Не смея при этом взглянуть на графа, Пандора все-таки договорила: – И я подумала, что если останусь здесь, то мистер Уизеридж тоже не захочет продолжать со мной знакомство.

Наступило недолгое молчание, а потом граф так расхохотался, что даже закашлялся, и затем в первый раз после появления Пандоры выпрямился и сел как полагается:

– Пытаюсь уяснить логику ваших рассуждений, но, видит бог, просто не в силах: вы, случайно, не шутите? Ничего забавнее я никогда не слышал: вы приехали ко мне, именно ко мне, а не к кому-либо еще, чтобы я вас спас от похотливых поползновений этого пастора?

Он встал, подошел к столику, на котором стоял поднос с бутылками, и наполнил стакан.

– Боюсь, что кажусь вам очень негостеприимным, так как до сих пор не предложил подкрепиться. Желаете чего-нибудь?

– Нет, благодарю!

Пандора вдруг побледнела, и лицо ее выразило тревогу.

– Неужели вы действительно способны на такой сокрушительный для вашей репутации шаг? – И граф встал перед камином с полным стаканом в руке.

– Но ведь другого выхода у меня нет, – убежденно возразила она. – Поймите же, я оказалась в ловушке. Дядя Огастес – мой опекун. Когда папа и мама погибли, больше никто из родственников не пожелал меня приютить.

– Ну а если вы честно заявите, что не желаете выходить замуж за человека, внушающего вам сильнейшее отвращение? – спросил граф серьезно и на этот раз без тени сарказма.

– Они меня заставят, – тихо ответила Пандора, – и я не смогу найти никакой законной защиты. Моя тетя меня не любит и очень хочет отделаться от меня. Она уже стара, но, хотя это, наверное, звучит самонадеянно с моей стороны, она меня немного ревнует.

– Что неудивительно! – И граф отпил глоток. – Но ведь должен же найтись какой-то другой выход из создавшегося положения? Вы, наверное, понимаете, что станут о вас говорить, если вы поселитесь у меня в доме?