Неизвестная война (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 23

— Отставкой полковника Фагоринского и категорическим приказом не трогать библиотекаря.

— Именно так, — кивнул начальник. — У Зуева нашлись очень влиятельные покровители, способные снять ради него целого полковника жандармерии, что тоже весьма подозрительно. В сущности, даже отставка Фагоринского — косвенное доказательство, что Зуев английский разведчик. Перед отъездом полковник поделился своими соображениями с военной контрразведкой, но у тех не хватало ни людей, ни материальных средств.

Это я помнил из лекций полковника Генерального штаба товарища Сагадеева. В Архангельске русскую контрразведку представлял... один человек, чье время целиком уходило на отработку немцев. Где уж там еще и союзниками по Антанте заниматься? Да и не патриотично это. М-да, всегда одно и тоже. Нет денег. Нет людей.

— Директор библиотеки пока в Архангельске, но, скорее всего, в ближайшее время покинет город и вернется в Англию. Ваша задача — в самые сжатые сроки выявить связи библиотекаря в Москве, Петрограде.

— То есть, вскрыть английскую агентурную сеть? — вздохнул я.

— Совершенно верно. И первый шаг к этому — возвращение в Архангельск. Далее, вы выходите на библиотекаря, получаете от него адреса и фамилии агентуры. Каким способом, решать уже вам.

Возвращаться в Архангельск я не желал. А кто захочет возвращаться туда, где тебя держали в тюрьме? Как мне легализовываться, как через линию фронта переходить? К тому же, там теперь голод похлеще, чем у нас в восемнадцатом. Нет, не хочу! Интересно, а как бы особый отдел выкручивался, если бы товарищ Аксенов сгинул или загнулся от тифа? Ладно, не загнулся, а сидел бы сейчас на Мудьюге, да ждал освобождения?

— А не проще дать задание подполью схватить Зуева и попридержать его до освобождения города? Спрятать в каком-нибудь доме и пусть сидит, — попытался увильнуть я.

— И сколько он там просидит? Месяц, два месяца, полгода? — поинтересовался Кедров, пристально посмотрев мне в глаза. — Наступление запланировано лишь на январь, как оно пройдет, в какие сроки, сказать трудно. Если Зуев просто не доживет? И будет ли у подполья возможность его держать?

— А если им самим начать «колоть» английского шпиона, а сведения передавать через «Таймыр»?

— Через Таймыр? — не понял Михаил Сергеевич.

— Ледокол «Таймыр», — пояснил я. — Там мощная радиостанция и существует подпольная организация. Как мне известно, матросы передают по радио сведения о дислокации судов, о перемещении войск.

— Интересно, — в раздумчивости протянул Кедров. — Из Архангельска передают сведения, а особый отдел ВЧК об этом не знает?

Ой-ой-ой... А ведь похоже, что я вляпался в «большую политику». Кому может передавать ледокол сведения? Либо особому отделу, либо военным. Мы отпадаем, значит? Вот-вот. Это что, товарищ Троцкий решил создать армейскую разведку? У наркомвоенмора сил и средств для этого хватит. В принципе, абсолютно правильное решение, но особый отдел про это не знает. Не получилось бы так, что сведения о ледоколе «Таймыр» затмят все мои остальные новости из вражеского логова.

— Владимир Иванович, откуда вам известно о ледоколе?

Скрывать, что сведения получены от Серафима Корсакова, я не стал. Есть, разумеется, вариант, что товарищ Троцкий обидится и на него, и на меня, но это уже не столь важно. Если «Лев революции» затеял собственные игры, стало быть, следует позаботится о секретности. А в этом случае секреты не сохранишь, слишком много свидетелей — целая подпольная организация.

— Тогда ваше задание усложняется. Вы должны установить: кому именно подпольная организация ледокола передает свои разведданные.

Я только кивнул. Если Кедров принял решение, бесполезно что-то говорить и разубеждать. Значит, придется возвращаться в Архангельск.

— Когда отправляться? — спросил я, опасаясь, что Михаил Сергеевич скажет — да вот, прямо сейчас и поедете.

— Не хочу скрывать, мы отправляли в Архангельск трех человек, чтобы они отрабатывали библиотекаря. Увы, ни один не дошел. Возможно, повлияли боевые действия. Сейчас на Северном фронте затишье, у вас больше шансов. Я сегодня отдам нужные распоряжения, но на подготовку уйдет неделя, не меньше. А вам следует немного отдохнуть.

Неделя? Неделя для меня — целая вечность.

— Владимир Иванович, я вам выпишу ордер на нашу бронь — комнату во Втором Доме Советов, — улыбнулся Кедров. — Понимаю, что девушки там не будет, но вспомните о приятном. В моей приемной вам выпишут временное удостоверение. Еще, — призадумался Михаил Сергеевич, окидывая меня критическим взглядом. — После получения удостоверения сходите к коменданту, он вам выдаст новое обмундирование.

— Спасибо, — поблагодарил я, немного недоумевая — чем ему мое нынешнее обмундирование не угодило? Подумаешь, не по размеру.

— Думаю, наградные часы вам пока получать не стоит, но можете их подержать в руках. — Кедров полез в стол, достал откуда часы с гравировкой, передал мне. Потом вытащил сверток. — Архангельское подполье переслало, — сообщил начальник. — Не знаю, стоит ли во второй раз использовать эти документы. Подумаем.

Ох ты, а в свертке моя Георгиевская медаль, справка об освобождении от воинской службы и Записная книжка нижнего чина 282-го Череповецкого пехотного полка. Сохранились!

— Да, Владимир Иванович, возможно, вам будет интересно. Феликс Эдмундович собирался подписать представление во ВЦИК о награждении вас орденом Красного знамени. Но когда вы пропали, представление отложили. Вроде, посмертно вас представлять еще рано, но и в живых вы тоже не значились.

Глава 12. Девушка с портрета.

Весь день я просидел в одном из пустых кабинетов Лубянки, сочиняя доклад о пребывании в Архангельске. Не стал чересчур героизировать собственную личность, но и скромничать не стал. Кедров человек умный, разберется. Еще получил удостоверение, ордер в кассу, где стал обладателем целой кипы разноцветных бумажек — жалованьем за целый год. Жаль, деньги потихонечку обесцениваются, а скоро их и вообще сожрет инфляция. В двадцать первом электрическая лампочка станет «тянуть» на миллион, а буханка хлеба — почти на сто тысяч. Но мне в Москве оставаться всего неделю, должно хватить.

Новое удостоверение позволило и пообедать. Суп из воблы с квашеной капустой, кусочек хлеба. Меня всегда занимал вопрос — откуда в пору гражданской войны бралась вобла, если рыбу почти не ловили? Неужели это старые запасы, наподобие оружия и боеприпасов, изготовленных в шестнадцатом году в таком количестве, что хватило на десять лет?

За бумажной волокитой едва не остался без нового обмундирования, потому что коменданты, как и любые материально ответственные люди, желали работать «от» и «до» и постоянно были заняты. Впрочем, коменданту с Лубянки пора уже и каптерщика завести, чтобы самому не трать время на выдачу обмундирования для сотрудников, но это уже не моя печаль.

Приказание Кедрова, оно пониже, нежели распоряжение Дзержинского, но очень весомо. Потому коменданту пришлось спускаться со мной в подвал. Искоса глянув на меня, сразу же определил и рост, и размер, выдал полный комплект обмундирования, белье, новые сапоги и шинель. Я получил фуражку, хотя предпочел бы зимнюю шапку.

Жаль, что в ВЧК еще не ввели форменную одежду: френч, шинель с «разговорами» и буденовка красивее.

— Портупею и свисток будете брать? — поинтересовался комендант.

Свисток? А он-то мне на кой нужен? Да и портупея ни к чему. Шашку носить не собираюсь, для нагана ремень сойдет. А, ладно, пусть будет.

Груженый, как верблюд, явился в гостиницу «Метрополь», по-прежнему остающейся местом жительства ответственных работников. Повышение, однако.

Во Втором Доме Советов все тоже самое, что и год назад. И стойка та же, и даже охранник. Интересно, а заседания центрального исполнительного комитета по-прежнему проводят в тутошнем ресторане или отыскали место надежнее? Еще слышал, что на втором этаже заседает наркоминдел.