Особое задание (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 10

Полина мазнула меня губками по щеке и убежала. И вовремя, потому что у меня появилось желание надрать ей одно место. Мягкое. Вот и надрал бы, а нельзя.

Первый съезд комсомола начал свою работу, а нас заменили на красногвардейцев, хотя они уже и считались сотрудниками милиции. На всякий случай я доложил о гранате Лосеву как старшему группы, но тот только кивнул, и все.

На следующий день состоялась первая лекция, посвященная нашей будущей деятельности.

Вначале выступил Михаил Сергеевич Кедров. Он говорил недолго. Произнес несколько дежурных фраз о врагах революции и Советской власти, о том, что наши враги не дремлют, и в этих условиях на нас возложена очень сложная и важная задача — защищать молодую республику от проникновения в нее агентуры разведок всех мастей: как белогвардейских, так и иностранных, пресечения их подрывной работы. Нам нужно разоблачать шпионов и предотвращать диверсии, пресекать возможное двурушничество и измену в своих рядах. Задача контрразведки в ее наступательности — умении вести оперативные игры с целью решения важнейших профессиональных задач: проникновения непосредственно в структуры вражеских разведок для выяснения их разведывательных планов и замыслов против страны.

Когда Кедров закончил свою речь, а мы по сложившейся уже привычке собирались поаплодировать, начальник военного отдела остановил нашу попытку:

— Товарищи, мы не на митинге и не на собрании. Прошу вас впредь не тратить свое и мое время на ненужное выражение чувств. Вашу первую лекцию проведет товарищ Сагадеев[1]. Он является военным специалистом, много лет потратил на борьбу с иноземными разведчиками.

Сагадееву — сухопарому и подтянутому человеку, на мой взгляд, вместо френча больше подошел бы мундир с золотыми погонами, аксельбантом, значком выпускника академии Генерального штаба и, как минимум, с двумя крестами. Так и хотелось обратиться к нему по старорежимному «Ваше Высокородие!», вместо слова «товарищ».

Военспец очень интересно принялся нам рассказывать об истории русской контрразведки, причем, слушать было интересно не только моим коллегам, но и мне, знавшего гораздо больше, чем вчерашние рабочие или крестьяне. Но мне, например, никогда и в голову не приходило, что военная контрразведка вела борьбу с контрабандистами, фальшивомонетчиками и религиозными сектами. А вот, поди же ты. И проблемы контрразведки былых времен были сродни с нашими — недостаточное финансирование, недопонимание со стороны добропорядочных граждан, видящих в нас только «цепных псов» правящего режима, а не людей, стоявших на страже их же собственного благополучия.

Народ сидел и слушал, кое-кто даже записывал в блокнотики или тетрадочки наиболее интересные сведения, а я ломал голову — стоит ли вносить «рацпредложение» Кедрову о введении «секретных тетрадей», прошитых и пронумерованных? Чтобы было все как положено. А еще нам понадобится «секретчик». Помнится, в хитрой «школе» никто не желал отвечать за «секретный» чемоданчик, где хранились наши конспекты. Кому хочется до начала занятия переться в спецчасть, забирать чемодан, а по окончании лекции, когда все дружно бегут либо в курилку, либо столовую, идти опять же в комнату за стальной дверью, сдавая наши каракули, теряя свое личное время?

Немного пораскинув мозгами, решил, что лезть со своими советами не стану. Покамест ничего из категории «совершенно секретно» или даже «для служебного пользования» я не услышал. Влезу, так не дай бог, меня и заставят изготавливать «секретные» тетради. Мы, как помнится, наловчились сверлить дырки электродрелью, а тут шилом придется ковырять. И чемоданчик не из легкого сплава, а какой-нибудь банковский сейф с ручкой. Нет уж, нет уж. Пусть сами доходят, своим умом. Да и зачем лишний раз подталкивать историю?

Я задумался и не сразу заметил, что меня дергает за рукав незнакомый мне человек, показывая глазами на дверь — мол, пойдем выйдем. Наш лектор, недовольный тем, что его отвлекли, собрался было обрушиться с гневной репликой, но прищурившись и, видимо, рассмотрев вошедшего, промолчал.

— Пройдемте со мной, — строго приказал мне незнакомец и пошел прямо по коридору, завернул в какой-то закуток, упрятанный за дверью.

Похоже, здесь был когда-то чулан для хранения хозяйственного инвентаря. Тем не менее, места хватило, чтобы вместить конторский стол, сейф и пару стульев. За столом сидел сам товарищ Кедров.

— Садитесь, Владимир Иванович, — кивнул начальник отдела на один из стульев.

Мой сопровождающий сел на второй, не спрашивая разрешения.

— Что скажете, товарищ Аксенов?

Кедров пододвинул ко мне клочок серой бумаги, где было написано следующее.

Таварышшу Дзяржынскаму. Спяшу довясти да вашаго сведения, што чекист Оксенов готовил пакушение на таварища Ленина.

Он хател взарвать яго гранатой, спрятанной в бабьем туалете.

Прочитав текст, я только покрутил головой и вздохнул:

— Судя по всему — автор записки пытается выдать себя за малограмотного человека, хотя сам хорошо образован.

— Почему вы так решили? — сразу же заинтересовался незнакомец.

Человеку было лет тридцать, бороды и усов не носил, очень неприметный.

— С одной стороны, много ошибок, но слово «спрятанной» написано через две буквы «н», а малограмотный написал бы с одной, — начал я излагать соображения. — Даже малограмотный не стал бы коверкать мою фамилию. Имя Авксентий, Аксюта, чего здесь сложного? Если «Оксюта», звучит слишком нарочито, по-простонародному. И вот еще — «бабий», но почему тогда не уборная, не сортир или даже не ватер-клозет? Будь это малограмотный солдат, предположим, он написал бы именно так. В солдатской среде, особенно у фронтовиков, это словечко в моде. Но самое главное — правильно расставлены знаки препинания. Я работал журналистом, меня редактор постоянно строжила за лишние запятые. Но у нас было много почты, письма шли как раз от малограмотных крестьян. Так вот, они вообще не признавали знаки препинания. Еще смущает вот это. Таварышшу Дзяржынскаму! Очень похоже на издевательство.

— Мне почему-то тоже так показалось, — кивнул Кедров. — Хорошо, что эту записку передали не Феликсу, а мне. Если бы она попала сразу к Эдмундовичу, у вас могли быть проблемы. По крайней мере, вас бы допрашивали другие люди.

— Кстати, а что это за история с гранатой? — спросил незнакомец.

Я посмотрел на Михаила Сергеевича, но у того тоже был несколько изумленный вид. А что, разве ему Лосев ему не доложил?

— Вчера, когда нашу группу отправили охранять съезд, а также товарища Ленина от возможных покушений, я обнаружил в женском туалете гранату. Сам ее извлекать не рискнул, потому доложил об этом товарищу Лацису, а тот отправил своего человека. Гранату из туалета изъяли, к сожалению.

— Почему к сожалению? — удивился незнакомец.

— Владимир Иванович хочет сказать, что можно было установить наблюдение, а потом выйти на владельца гранаты, — усмехнулся Кедров. — Но Лацис решил не рисковать.

— А разве нельзя было вытащить запал?

— Думаю, можно, но здесь дело в другом. Задача Лациса — охрана Владимира Ильича, а не ловля заговорщиков. Впрочем, проще позвонить самому Лацису.

Кедров кивнул незнакомцу, тот сразу же вышел.

— Это мой заместитель, — сообщил Кедров, но фамилию зама отчего-то называть не стал. — В нашем отделе он станет заниматься внутренней контрразведкой.

— Отдел внутренних расследований?

— Что-то похожее, — кивнул начальник. — Но отдела у нас еще нет, будет ли, это уже не мне решать, а тем, кто выше.

Заместитель вернулся минут через пять и сообщил:

— Лацис просил еще раз поблагодарить товарища Аксенова за предотвращение покушения на товарища Ленина. Он выйдет с официальным ходатайством на товарища Дзержинского о награждении Аксенова. Сотрудник, не проверивший туалет, строго наказан — предупрежден о неполном служебном соответствии.

— Что означает, он может быть расстрелян за малейшее нарушение приказа или дисциплины, — пояснил Кедров.