Шёпот ветра (СИ) - Заушицына Ольга. Страница 25

— Электричкой.

Заслышав ответ, Кир, не сдержавшись, прыснул от смеха, но быстро стушевался под холодным Пашкиным взглядом.

— И обедали вы, конечно же, шаурмой из привокзального ларька? — в открытую веселясь продолжал издеваться рыжий. — Блин, чувак! Это самое отстойное свидание в истории человечества! Я даже не подозревал, что ты такой жмот.

— А я не подозревал, что ты так зациклен на мне и моей личной жизни, — раздраженно ответил Пашка. — И это не свидание, мы просто…

— …друзья, — договорил за него Кирилл. — Только давай без этой избитой сказочки о френд-зоне и её вечных узниках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- По-моему, это не твое дело, Кир.

— Я сыграл десятки песен посвященных этой девчонке, — басист кивком указал на заднее сидение, где крепко спала Кэти. — По-моему, это хоть немного, но мое дело.

— Не понимаю о каких десятках песен ты мне заливаешь, — Пашка неожиданно улыбнулся. — Максимум — четыре.

— Спорим? — вмиг оживился Кирилл, включаясь в игру. Он любил побеждать, как в виртуальном, так и в реальном мире.

Пашка не ответил, всем своим видом давая понять, что он думает об этой затее. Однако рыжий не нуждался в его согласии…

— И двадцать девятая, моя любимая, — насмешливо объявил Кир и фальшиво запел:

От любви до любви —

Между нашими душами километры.

Мне с тобой бы против ветра,

Мне с тобой бы по прямой.

От меня до тебя —

Сплошь глухие холодные стены.

Мне тебя бы пустить по венам,

Мне тебя бы вернуть домой…

— Почти приехали, здесь налево и прямо, там дальше есть парковка, — не обращая внимания, на клоунаду рыжего, проинструктировал Пашка.

— Черт! Да ты же поехал на ней! — Кир заглушил мотор и с сочувствием уставился на друга.

— Знаю, — невесело усмехнулся Пашка, открывая дверцу машины.

Просыпаться рядом с Красновым во второй раз было не менее странно, чем в первый. Однако теперь моему организму для побудки хватило лишь едва уловимого прикосновения к руке и знакомого «Кэти» из уст Пашки.

— Мы что, уже приехали? — я резко выпрямилась, выглядывая в распахнутую дверь, возле которой стоял Краснов. На голове у парня красовалась знакомая черная бейсболка, с логотипом «Меридианов» — конспиратор, блин, — а в правой руке поблескивал серебром смартфон.

— Как и обещал с комфортом, — ответил с переднего сиденья Кир. — Полный ол-инклюзив, Кать.

— Ты опять говоришь как таксист, — тут же уколол друга Пашка. — Серьезно, Кир, завязывай с этим. Ну, или меняй профессию, кто знает, может, это твое истинное призвание.

— Пошел ты, Красный, — рыжий красноречиво продемонстрировал ему средний палец.

— Эм…Ну, не буду вас задерживать. Спасибо, что подбросил, Кир, — я надела куртку, подхватила рюкзак, и собиралась было выйти, если бы не одна маленькая деталь. Ладно, деталь была очень даже большой. Как там говорили те фанатичные девицы в клубе?

«Метр восемьдесят пять, отпадная фигура, черные как смоль волосы и эти глаза цвета грозового неба …» — тьфу ты! Готова поспорить, они в своих фан-клубах и поэмы в его честь слагают.

В общем, возле двери по-прежнему топтался Краснов и смотрел на меня этими своими цвета грозового неба.

— Я тебя провожу, — заметив мою нерешительность, пояснил музыкант и, будто оправдываясь, добавил: — Уже поздно.

С переднего сиденья донёсся сдавленный смешок:

— Да-а, самые страшные вещи происходят в восемь вечера, — Кир рукой махнул на лобовое стекло, за которым по-прежнему было относительно светло — май как-никак — и приказным тоном добавил: — Хватит разводить шекспировские драмы, идите уже, — он жестом указал в сторону моей общаги, что возвышалась неподалеку.

— Таксист, который читает Шекспира? Ты умеешь удивлять, Ржавый.

— А ты умеешь нести всякую муть, Красный. Иди лучше проводи девушку. Пока, Кать.

— Пока, — я наконец-то выбралась из машины и мы с Пашкой в полном молчании зашагали по асфальтированной дорожке.

Тишина, повисшая между нами, заставляла нервно теребить лямку рюкзака и мысленно считать трещинки в асфальте. По какой-то причине складывалось полное ощущение того, что мне вновь пятнадцать и меня провожает домой мальчик, по которому я тайно сохла полгода. Короче говоря, это было жуть как неловко, трепетно и почему-то страшно.

— Абрикосы уже отцвели, — сказал совершенно очевидную вещь музыкант, спустя три длинных минуты молчания.

— Да, отцвели, — попыталась поддержать этот неуклюжий диалог и зачем-то добавила: — Зато петушки цветут.

«Господи! Это нелепейший разговор в моей жизни!»

— Что? — Краснов остановился, взирая на меня, как на ненормальную. — Какие петушки?

— Ну, петушки. Ирисы. Они ещё разных цветов бывают: фиолетовые, желтые… — зачем-то продолжала объяснять я, пока мой монолог по флористике не оборвал заливистый смех рядом:

— Черт, Кэти, ты — это нечто, — смеясь, похвалил меня парень. — Петушки! Надо же!

— Ой, кто бы говорил! Абрикосы уже отцвели, — передразнила я Краснова, сдерживая улыбку. — Капитан очевидность, блин!

— Ладно-ладно, — он примирительно поднял руки ладонями вверх. — Признаю, я тоже нечто, — тут же заулыбался музыкант.

— Ты — клоун, — улыбнулась я в ответ.

— Помниться, не так давно ты говорила, что я неадекватный.

— Что ж, поздравляю, ты — неадекватный клоун!

— Мне уже страшно, что ты придумаешь в следующий раз.

Мы умолкли, глядя друг другу в глаза. Это Пашино «в следующий раз» словно повисло в воздухе, рождая тысячи вопросов, которые мы никак не осмеливались озвучить. А когда до этого дошло, заговорили практически одновременно:

— Паш, наверное…

— Кэти, я хотел…

— Говори ты, — кивнула Краснову, вновь чувствуя себя пятнадцатилетней.

Пашка протяжно выдохнул, будто решаясь на что-то, однако ничего сказать так и не успел: смартфон в кармане парня вдруг страшно заверещал. Так, что я едва не подпрыгнула.

— Подожди минуту, Кать, мне нужно ответить. Это важно.

Краснов отошел чуть поодаль и с хмурым видом принял звонок. А я прилежно принялась ждать и от нечего делать вертеть головой, разглядывая дорогие сердцу виды. Однако, стоящий на крыльце общежития Серебров в компании двух смутно знакомых парней, под категорию «дорогого» явно не подпадал.

От неожиданности я застыла на месте, настолько сюрреалистичным казался данный пейзаж: мажоришка возле моей общаги. Как в замедленной съемке я невольно отмечала всякий жест парня: его натянутый, слишком громкий смех; нервное подергиванье шнурков на толстовке с логотипом университетской баскетбольной команды; и совершенно внезапный взгляд в мою сторону.

Недоумение, узнавание, ненависть — эмоции в глазах царька, словно вспышки фейерверков, сменялись одна за другой.

— Ой… — я сглотнула сухим горлом и невольно отступила назад.

И зря. Плотоядный оскал в тот же миг озарил лицо мажоришки, уподобляя парня зверю. Один его плавный шаг в мою сторону и я поняла, что попала.

Думать было некогда. Надо было спасаться.

Я круто развернулась и со всех ног рванула к Пашке, который, как и прежде, болтал по телефону.

— Опять цветочки? — отняв гаджет от уха, поинтересовался парень.

— Хуже, — я привстала на носочки и развернула кепку музыканта козырьком назад. — Бывший!

— Что?

— Нет времени объяснять, — быстро выпалила я и притянула Пашку к себе за шею. — Целуй меня. Немедленно! — и, не дожидаясь реакции парня, сама приникла к его губам.

Не знаю, почему я выбрала именно этот способ спасения. Возможно, стоит сослаться на экстремальные условия. Как показал опыт последних недель, мой мозг совершенно не умел с ними справляться. И эту его способность превосходно иллюстрировал поцелуй с Красновым.