Любовь на руинах (СИ) - Иванова Ксюша. Страница 31

Честно говоря, теперь, при наличии своих бойцов и даже самого Антона, я абсолютно не боялся гнева местных за мое возможное неправильное поведение. Но так — даже лучше будет. Зачем ссориться и местные порядки нарушать?

Странным, конечно, казалось поведение Странника. Но… плевать на него, плевать на всех… есть только она. А в наше время жить мечтами о будущем невозможно — этого самого будущего элементарно может не быть. Поэтому я давно уже понял, что нужно брать все, что судьба даёт! И если она оказалась настолько щедрой, что подарила мне встречу с такой потрясающей женщиной, я не стану ждать лучшего момента, чтобы быть с ней.

…Комната местной хозяйки имела даже навесной замок. Она показала мне дверь и вручила ключ.

— Отдыхайте, уже поздно, пойду я. Охрану на ночь я выставлю из своих солдат — да на нас вообще-то давненько никто и не нападал!

Я не стал ей говорить, что Антон уже распорядился и наши бойцы будут дежурить вместе с ее людьми. Просто взял ключ, просто сходил за Зоей, просто повел ее за собой. Потому что знал, что это не очередная женщина в моей жизни, что это надолго.

И волновался. Как в первый раз.

….Простая комната, очень чистая, маленькая. Ведро обещанной воды в центре на табуретке, небольшой эмалированный тазик. Стол у стены, стул перед ним. Керосиновая лампа, свеча на столе. Зажег свечу — окон в комнате не было. Бумажки какие-то по всей поверхности разбросаны — учёт зверюшкам, похоже, ведётся. Кровать, застеленная теплым одеялом. И Зоя, замершая, прижавшаяся спиной к двери.

Свечу — на стол, в железную кружку, судя по воску, налипшему на дно, служащую подсвечником. Два шага к ней, неподвижной, почему-то показавшейся испуганной. Защелкнул простейшую задвижку, оставляя весь мир за этой дверью. Уперся руками в стену по обе стороны от ее головы. Не прикасался, не дотрагивался еще, а дыхание сбилось — хотелось глубоко вдохнуть, втянуть в себя воздух, ее запах, ее вкус… И медленно, не торопясь никуда, не думая ни о чем, придвинуться, коснуться, поцеловать ее… не успел.

— Слава, ты можешь выйти?

— Что? — почему-то мне казалось, что и она чувствует то же самое, что и я. Но, похоже, ошибся, принял желаемое за действительное.

— Выйди, пожалуйста, отсюда, — повторила снова, наверное, заметив мое непонимание.

— Рыжая, я чем-то тебя обидел?

Убрал руки и шагнул к двери, понимая, что моим безумным фантазиям о сегодняшней ночи, похоже, сбыться не суждено.

— О, нет, не обидел! Славочка, тут вода, помыться хочу. Я понимаю, что ты уже видел все… Но мне неудобно. Пожалуйста, не обижайся!

Она шагнула навстречу, обхватила ладонями мое лицо, заглянула в глаза:

— Пять минут и возвращайся…

Я и сам был по нашим меркам даже чересчур чистоплотным — грязь и отсутствие элементарных средств гигиены переживал очень тяжело. Я понимал и, более того, даже рад был, что и она такая.

— Хорошо. Только ты закройся, а я ненадолго к Антону схожу.

…Антон, рассевшись, как хан какой-нибудь, как хозяин, за столом, заставленным той же едой, что подавали и нам, пить тоже не стал. Это я понял, увидев полную бутылку, составленную под стол. Кто-то из ребят успел предупредить о местных порядках? Хотя, вряд ли Антон из уважения к ним или из опасения обидеть хозяев откажется от желаемого. Такой, как он, всегда поступает по-своему…

Нам было о чем поговорить, но когда я увидел взгляд своего командира и друга, обращенный к женщине в чёрном длинном плаще, сидящей на лавке напротив Антона, я предпочёл не вмешиваться, а просто уйти. Он заинтересован. Он поражен. И таким, как сейчас, — весело улыбающимся, расслабленным, я не видел его никогда. Постоял в тени колонны, одной из многих на этой бывшей станции метро, наблюдая за своим генералом, за человеком, которого безмерно уважал, и молча, так ничего ему и не сказав, пошел к Зое. Завтра, все завтра. Сегодня у меня есть более важное (и приятное!) дело.

36

Зоя.

Быстро обмылась, прибрала за собой, отомкнула, запертую по приказу Славы, дверь. И на бегу к кровати, на цыпочках, потому что босиком по холодному полу — то еще удовольствие, дунула на огонек свечи. Нырнула под теплое одеяло, пододеяльник которого пах чистотой и даже какими-то травами. Какое блаженство — чистая мягкая большая кровать! Тут же навалилась усталость. Какое счастье! Только бы дождаться Славочку, не заснуть! Сквозь дремоту услышала шаги по коридору. Годами выработанная осторожность заставила тут же вынырнуть из сна и напрячься всем телом — а что, если не он, а я уже дверь отперла!

И когда дверь со скрипом распахнулась, пропуская высокую темную фигуру, я была настолько взвинчена и напугана, что буквально подпрыгнула на кровати, увидев, как вошедший решительно шагнул в мою сторону. Дура! Зачем свечу задула?

— Зоя, ты здесь? — фу-у, слава Богу!

— Напугал! Чего крадешься-то?

— Я крадусь? Да я, как слон, топал по коридору! А ты почему дверь не заперла?

— Я закрывала… потом открыла… для тебя.

Он прислонил к стене автомат и сел на край кровати, прогнувшейся под тяжестью крупного тела. Глаза привыкли к темноте и я уже различала его движения. Уперся локтями в колени, голову на сжатые кулаки положил.

— Слава, что-то случилось? — я думала, он придет, разденется, ляжет рядом…

— Спасибо тебе. За Сашку. Мне Антон, сразу, как приехал, рассказал, что он жив, что поправляется. Правда, Слепой не разрешил его забрать домой. Сказал, ты приедешь, осмотришь, швы снимешь, тогда только отпустит.

— Правильно сделал. И не за что. Ты уже благодарил.

Я не понимала его внезапной отстраненности. Совсем недавно, он был таким страстным, таким горячим… а тут сидит себе спокойненько рядышком и всё… А я-то, как идиотка, готовилась — ничего надевать не стала! А может, он передумал? Вспомнил о своем нелепом обещании Страннику? И решил пока не приедем назад, в Питер, не прикасаться ко мне? Меня накрыло такое горькое разочарование, что на глазах выступили слезы. Он молчал, а я боролась с собой, чтобы не разрыдаться!

— Ты из-за Валерки, да?

— Не понял.

— Ну, ты решил обещание, данное ему сдержать? Не трогать меня…

Он повернулся, вглядываясь в мое лицо.

— Да плевать мне на него. Тем более, что Странник сам непонятно себя ведет — Элле Петровне рассказал, что мы якобы муж и жена. Она свою комнату на ночь уступила, чтобы показать, как у них хорошо и убедить нас остаться. Я не стал ей отказывать — мало ли, вдруг и правда, вернемся. А вообще, знаешь, я думаю сейчас о том, что при нашей непредсказуемой жизни, у нас с тобой просто может не быть завтра. И… блядь, если честно, я просто безумно тебя хочу…

Как же я мечтала услышать именно эти слова! Решительно отбросила в сторону одеяло, встала на колени за его спиной, обняла за шею, уткнулась в затылок губами и прошептала:

— Славочка, раздевайся…

Он дернулся — то ли подняться хотел, то ли ко мне повернуться. Но я удержала, не позволяя этого сделать. Куртку потянула сама и с его помощью справилась за секунду. Потом запустила руки под рубаху — погладила спину, скользнула к животу, потрогала напрягшиеся кубики пресса и выше, выше к груди, к сжавшимся в горошины соскам. Он снова попытался развернуться. И тут, видимо, понял, в каком виде я стою на коленях рядом с ним. Замер, и вдруг попятился назад. Я не успела накрутить себя снова, потому что пары секунд Яру хватило, чтобы закрыть на задвижку дверь и стащить с себя одежду.

В кромешной темноте его высокая мощная фигура казалась еще массивнее, еще сильнее. Теплые, сильные ладони прошлись по моим плечам, по рукам и замерли в миллиметре от груди.

— Зоя, ты уверена? Потому что не отпущу потом, к себе заберу.

Ты ещё спрашиваешь! Да я ни о чем не мечтаю так, как быть рядом с тобой!

— Уверена-уверена, — схватила его ладонь и дернула на себя. Думала, что сделала это достаточно сильно, чтобы он упал на кровать, но все-таки недооценила физические данные своего мужчины. Слава лишь немного качнулся и, смеясь, сказал: