Падая за тобой (СИ) - Кальби Иман. Страница 69
Подъехали к дому, так же ничего не говоря вытащил меня на руках из машины, занес прямиком в ванную. Поставил в душ, снял с меня все вещи, а я даже не сопротивлялась, молча позволяла ему делать все, что хотел, потому что сил не было ни на что. Включил воду, а я даже стоять на ногах не могу, залез со мной, прямо в одежде, прижал своим телом к холодной поверхности кафеля, словно я приколотая к стенду бабочка. Его руки стали мылить меня, смывая потоки грязи. Тело шипело, потому что вода и пена попадали на последствия моего забега по ночному лесу- порезы, ушибы и царапины. И я хотела от этой боли даже заскулить, но не заскулила, потому что сил не было даже на это. Зато плакала. Продолжала все это время беззвучно плакать.
А зверь был неутомим. Он снова распалился- наверное, всему виной наш слишком близкий контакт здесь, под струями воды, а может моя покорность или его прикосновения к моей коже- да что угодно, Алмаза могла возбудить во мне самая странная, непримечательная вещь, вроде того, как кусаю кончики волос, когда думаю. И теперь он снова целовал меня, снова сжимал в своих руках мои изгибы, а потом приподнял, раздвинул мои ноги и вошел, замерев. Я поморщилась от боли, а он выдохнул в губы.
— Расслабься, Лала. Не усложняй все для нас. Не противься природе. Я не хочу больше тебе делать больно. Давай же… Прими меня, как подобает принадлежащей мужчине женщине, усмири эту проклятую ярость внутри…
Его рука снова потянулась к моей груди, но я так и оставалась напряженной. Он чувствовал это и начинал все сильнее нервничать и злиться. Выругался, не выключая воды в душе, все так же со мной, обвитой вокруг его талии, вышел из ванной и прошел в спальню. За нами тянулся шлейф воды, на деревянном полу оставались капли и его мокрые следы. Мое тело начали колоть сотни холодных иголок от прохлады воздуха. Вот я и снова возвращена в склеп свой любви… Лишенная иллюзий, поставленная на свое место…
Он положил меня на кровать, не давая сдвинуть ноги, и резко накрыл мою плоть своим ртом. Я распахнула от удивления глаза. Не такой ласки я ждала сейчас от пылающего яростью Алмаза… Попыталась отстраниться, сгруппироваться, но он не дал, снова прорычав на меня вместо слов. А потом я поняла, что речи о ласке не идет… Он начал меня вылизывать, вот только не как в прошлый раз. Теперь это было так грубо и так напористо, что тело непроизвольно простреливали волны болезненного, слишком чувствительного, на грани, удовольствия. Это было… снова так по-звериному… После того ужаса в лесу он снова действовал, как зверь.
А потом меня стало засасывать в какую-то огромную, черную дыру. Я всегда поражалась силе оргазмов с ним. У него не было конкурентов в моем сердце и в моем теле. Он единственный мог меня оживлять и заставлять чувствовать полный спектр эмоций, но казалось, он конкурировал сам с собой, всякий раз во время нашей близости погружая в новые глубины удовольствия. Сегодня оно было животное, неотвратимое и… какое-то безысходное…
А потом он так же начал изучать языком мое тело. Начал зализывать мои раны, словно мы два льва… Он целовал и лизал- каждый сантиметр, каждый изгиб, каждую клеточку… Я провалилась в полузабытье и совершенно уже не сопротивлялась, когда он снова развел мои ноги и вошел. Теперь там все было влажно и готово его принять. Он блаженно выдохнул и прикусил мою шею, оставив на ней красноватый след.
— Лала, Лала… Моя Лала… Моя… Только моя… Никому тебя не отдам… Никогда… Скажи, что ты моя…. Давай, говори…
— Твоя, Алмаз… Я твоя… — шепчу ему, и даже не знаю, делаю это потому, что он требует, или потому что сама хочу это ему нашептывать.
— Еще…
— Твоя…
— Еще…
— Твоя…
— Почему убежать хотела? Плохо тебе со мной? Скажи мне, — толкается что есть мочи, что у меня аж дыхание спирает, — скажи! Плохо тебя ебу?! Что не устраивает?!
— Алмаз… Не надо…
— Не надо что, Камила?! Сколько ты будешь играть со мной?! Что мне сделать, чтобы ты угомонилась и спокойно приняла свою судьбу?!
Я пытаюсь вывернуться, но не выходит. Он слишком сильно меня сжимает.
Мне плакать хочется и смеяться от боли, которая сердце на куски рвет. Нахожу последние силы и хватаю его руками за лицо.
— В том-то и дело, Алмаз, что это не наша судьба! Мы с тобой ее все время перехитрить пытаемся, только не выходит ничего! Только разрушаем все вокруг себя! Не судьба нам быть вместе! Алмаз, не будь таким жестоким… Дай своей жене право на счастье с тобой… Она тебе ребенка подарит… Ты почему здесь, со мной, когда она там, ждет тебя?!
Накрывает мою руку своей, сжимая в кулак, и со всей одури бьет себя в грудь.
— Если не судьба, почему здесь так больно, а?! А как же мы, Лала? Почему я должен о других думать, если только о тебе хочу! Ты тоже подаришь мне ребенка… Много детей… Хочу детей с твоими глазами…
Меня накрывает волна оргазма и каскад слез. Я рыдаю, со всей силы сама теперь бью его по плечам.
— Отпусти меня, Алмаз! Слишком поздно для нас!!!
А он словно и не слышит…
— Моя, только моя…У дьявола из рук вырву… Из пропасти достану…
— Я давно уже там… в пропасти, Алмаз… — прошептала я, смотря на него полуоткрытыми глазами, когда спазмы экстаза немного отступили, вернув часть трезвого сознания. Он был все еще во мне и я все еще ритмично сжимала его своими конвульсиями…
— Значит я падаю туда за тобой… — шепчет неотрывно смотря мне в глаза и тоже кончает…
Алмаз
Она уснула в моих объятиях. Такая беспомощная, израненная, изможденная, словно подстреленная голубка. Сердце разрывалось при взгляде на ее оцарапанные ноги и руки. Злился на нее за дурацкую выходку и одновременно с ума сходил от желания забрать всю эту боль себе, зализать ее, зацеловать… Я нежно теребил ее темные пряди волос, все еще немного влажные после душа, почти невесомо, чтобы не разбудить, и думал, как мне разгадать загадку этой женщины… Моей женщины… Той, кто была написана на моей судьбе кровавыми буквами, кто бы мне ни пытался доказать обратное, как бы жизнь ни пыталась нас с ней разделить… Только Лала будила во мне такую нечеловеческую ярость… Только она ее могла усмирять… Повелительница моего сердца, мозга, дыхания… Моя Королева… Моя Богиня… Провел костяшкой пальца по кровоподтеку на щеке. Выругался про себя. Какой же я мудак, так вышел из себя, что ударил ее, как последняя гнида… В тот момент так сильно ревность заслонила мне глаза, что себя не помнил. И это херово. А если такое снова повторится? Я ж свою силу не контролирую, это для меня такое-царапка котенка, а у нее на лице целый синячище…
Раздался звонок в дверь. Я недовольно дернулся. Дебилы, сказал же, не звонить… Не хотел, чтобы Лала проснулась. Пусть отдыхает, и так столько всего сегодня перетерпела… Завтра мы уезжаем в город. Вернее, я поеду раньше, а она отдельно с охраной и водителем. Дам ей в одиночестве осознать ее новое положение… Она еще об этом не знает, да и зачем ей знать… Опыт показывал, чем меньше она знает, тем лучше… Пусть попривыкнет в новом доме, который я ей купил в республике, обустроится. А потом привезу ее сына с теткой. Хватит уже этих созвонов и скучаний. И этот вопрос тоже не подлежит обсуждению. Теперь будет так. Надеюсь, сегодняшнего урока ей хватило, чтобы больше не пытаться действовать у меня за спиной… Отныне она свободна лишь в выборе цвета трусиков, которые будет передо мной снимать, да и то, по первому моему требованию, как только я ей прикажу это сделать… Хотя ладно… Пусть еще рисует эти свои дома… Мне так нравилось, как она это делала… Надо, кстати, трахнуть ее в ходе ее «творческого процесса», как она говорила… Нагнуть прям над ее чертежами и…
Из сладких фантазий о Лале вырвал еще один звонок в дверь. Бля, забыл совсем… Прошлепал к порогу, открыл дверь нараспашку.
— Ну что еще? — недовольно пробубнил.
Один из охранников робко протянул мне ее вещи из машины Анзора
— Алмаз Асланович, все, как Вы просили. Сделали идиоту внушение, но жить будет, правда ближайшие полгода точно у стоматолога в кабинете.