Трудно быть феей. Адская крёстная (СИ) - Россо Ея. Страница 23

ГЛАВА 12. Серый Волк зубами щёлк

Растерянный Ждан, злясь и ругаясь на волка непокладистого, спустился вниз достаточно быстро для того, кто не привык одеваться самостоятельно. Оглядев зал таверны и не обнаружив Серого, принц растерянно рухнул на скамью, тоскливо огляделся и вяло махнул рукой, подзывая служанку пышнотелую. Девица подплыла к наследнику, заказ приняла и отчалила. Тут-то Ждан и заметил спину знакомую возле стойки. Обрадовался, подскочил было да обратно плюхнулся: негоже наследному принцу за простолюдом бегать, сам подойдет.

Оборотень долго о чем-то шептался с хозяином таверны, потягивая чай с лимоном из кружки пудовой. Затем руку пожал гному дородному, мельком глянул на Ждана и покинул залу. Растерянный принц остался сидеть на месте, ковырясь ложкой в каше, по сторонам озираясь, думу думая: куда бежать к кому обращаться за помощью?

В посольский дом идти, чтобы домой вернули принца наследного, — не дело. Царь-батюшка дотошный, выяснять примется, что да как. Позору не оберёшься. «А ведь ищут уже поди меня охотнички. Царский сын пропал не абы кто. Что делать-то? Как домой возвращаться?» — перед очами наследника мелькнула лицо нежное с глазами огромным фиалковыми. Тоскливо вздохнул принц, понимая: не одолеет он Соловья — не завоюет королеву фей. Позору не оберёшься. Лесной народец языкатый да на шутки больно острый, ославят на весь свет белый.

Принц поёжился от одной мысли о том, как полоскать его персону будут на всех балах и раутах светских. И если в своем государстве на придворные рты платок царь-батюшка накинет, да бантиком концы завяжет чтобы лишнего не болтали, то гостям заморским полоскать принца на всех языках не запретишь.

Тоскливый и протяжный вздох вырвался из груди Ждана. Юноша совсем поник от горя-печали, отодвинул миску с кашей, придвинул кружку с чаем и блюдечко с лимоном тонко нарезанным. Бросил дольку в жидкость горячую да отхлебнул сразу же. Тут же слезы на глазах выступили: болью обожгло язык — чаёк дюже горячий оказался. Вытирая глаза, пригляделся Ждан к кружке и понял: непростая чаша перед ним, а магическая. Сохраняет жар долго, оттого и не остыл чай.

— Хватит реветь, допивай чай и собирайся, — раздался над головой знакомый рык. — Марфа, чаю мне. Да сушек сладких, — добавил Серый, опускаясь на скамью напротив Ждана. — Чего ревешь как девица красная?

Оскорбленный принц вскинулся, кулаки сжали и зло процедил сквозь зубы:

— И не реву я вовсе, обжёгся я.

— Ну-ну, — принимая заказ из рук служанки, хмыкнул оборотень. — Пей чай. Скоро отчаливаем.

— А… Ты ж сказал, помогать не будешь, — насупившись и усердно дуя в кружку пробурчал Ждан. — А-а-а… Клятва на крови, — губы принца растянулись в ехидной улыбке и наследник окончательно пришел в себя.

— Ты зубы-то не скаль, а то не долго и выбить, — оскалился в ответ оборотень. — Клятву не тебе давал, не тебе и условия ставить. Не будешь делать, что говорю, оставлю тебя там, где вляпаешься. Я понятно изъясняюсь? — волк так глянул, что Ждан сушкой подавился и акашлялся.

Приподнявшись чуть со скамье, оборотень похлопал принца по спине, прижимая к столу ладонью сильной.

— Допивай и поехали, — забрасывая в рот ломтик лимона и заливая последний глоток чая, повторил Серый. — Жду на улице.

Волк бросил на стол монету серебряную, сгреб в карман оставшиеся сушки, и неторопливо двинулся к выходу, по дороге кивнул, прощаясь, гному за стойкой и подмигнул пышнотелой Марфе.

Ждан торопливо кружку отодвинул, со скамьи соскочил, оттолкнул служанку, к столу подплывшую прибраться, и помчался вслед за волком, боясь не догнать и одному остаться.

Серый, как и обещал, ждал во дворе. Окинул принца хмурым взглядом и кивнул, приглашая за собой следовать. Со двора вышли, извозчика поймали и помчали за город. Принц, нахохлившись, молчал, ожидая, что волк поведает план действий. Наглый оборотень равнодушно глядел перед и на сердитые взгляды попутчика не реагировал.

За городом Серый велел извозчику отвезти их к ближайшему лесочку, и спустя полчаса они покинули коляску и нырнули в прохладу чахлой рощи. Торопливо шагая вслед за размашистым шагом оборотня, Ждан скрипел зубами, изо всех стараясь молчать и вслух не ругаться, и едва не уткнулся в спину широкую, когда волк внезапно остановился.

— Слушай внимательно и запоминай. Царевну умыкнем под утро…

— Из дворца? А стража?

— Не перебивай. Девица ночами из хором царских тайно сбегает, а вот куда — никому неведомо. Вот мы её и перехватим, когда принцесса домой возвращаться будет, в мешок запихнём и к императору помчим.

— А дальше?

— А дальше видно будет. Захочет — замуж пойдет за императора.

— А коли не захочет?

— Сбежать поможем, — волк вздохнул протяжно и мешок принцу в руки всучил. — Держи крепко, не оброни в пути.

— А что там? — полюботпытничал Ждан.

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. На место прибудем — узнаешь, — с этими словами Серый в волка перекинулся и башкой кивнул, приглашая принца на спину к себе залезть, да покрепче за шерсть ухватиться.

Ждан глаза закатил, сумку за спину закинул лямки покрепче затянул и стал на оборотня взбираться. Волк же, паршивец этакий, глазом жёлтым косил и во всю пасть ухмылялся глядя на потуги наследничка. Ростом пёс лесной превышал принца раза два. А принц не много, не мало под два метра вымахал.

Наконец, вдоволь поиздевавшись на принцем, оборотень смилостивился, рухнул на землю всей своей тушей немаленькой, лапу поставил и помог Ждану на спину к себе залезть. Оскорбленный принц крепко ухватился за толстую волчью шкуру, едва сдерживаясь, чтобы гадость не вытворить. Но памятуя, что впереди дорога дальняя, да не по землею, а по верхам, вцепился еще крепче в оборотня наглого и приготовился к прыжкам гигантским по лесам и горам, через море и степь нестись навстречу очередной авантюре.

Долго ли коротко ли добрались Серый со Жданом в царство Берендеево. Выбрали постоялый двор да спать завалились. К вечеру выбрались из номера, вниз спустились поужинать, сплетен-слухов поднабраться и к дворцу прогуляться на разведку. Послушать было что.

У царя Берендея росли-подрастали две дочери-красавицы. Старшая — Ягиня — красоты неземной, умница-разумница, дарами магическими боги наделили её многими. И лечить могла, и зверя-птицу всякую понимала, и мертвых на границе встречала да на другую сторону провожала.

Младшая дочка Феврония (Крошечка Хаврошечка для домашних) от второго брака по красоте немногим уступала сестрице старшей. Да только случилось с ней несчастье в детстве, ножку повредила. Сколько лекарей-знахарей не билось над лечением царевны, никто так и не смог выправить увечье. Осталась девица хромоножкой на всю жизнь. Оттого, говорят, характер у принцессы испортился, женихам да ухажерам проверки жестокие устраивала. Все её мнилось: не за неё сватаются, а за приданное, батюшкой ей назначенное. Кабы царь Берендей не запретил казни смертные, так не одна головушка буйная на колах вокруг терема царского торчала бы.

Обе девицы замуж не торопились, магию изучали, способности свои развивали. И вроде все на виду, и благие дела делают, и люду простому помогают, а стали замечать в народе, что пропадает из дворца по ночам Феврония, да только куда ходит — никому не ведомо.

Уж царь Берендей и соглядатаев к ней приставлял, и обещал замуж отдать за того, кто тайну дочери разгадает. И запирали её в опочивальне, и в башню под замок сажали. А все одно: как ночь, девица шасть за порог, а приставленная к ней охрана да шпионы сном беспробудным спят. Так никто и не сумел выяснить, где царевна ночи проводит.

Люди шептались, что бегает она к нимфу Лимнаду, повелителю озер, болот и прудов, что опоясывают берендеево царство. На балах у него ночами напролет танцует, государя очаровать пытается, чтоб замуж за него вы-0гробю е языки утверждали, что царевна к древней книге темных искусств магических подбирается, коей обладал государь. Слухи ходили, что создавали её сами претёмные боги. Магия, дескать, в ней живая, каждое полнолуние хозяину своему силу тёмную пополняет. Оттого, мол, никто нимфа Лимнада не убить, не свергнуть не может. Всё-то он наперед знает, любое покушение на себя в зародыше подавляет.