Переинкарнация (СИ) - Сергеева Александра Александровна. Страница 13

Баобаб давно прекратил повальное шпионство за своей Галатеей: жалел бесполезно потраченные усилия. Но, в этот раз, видать, погрел ухо, оттого и забаррикадировался в лабораторном отсеке. А туда мне по-прежнему хода нет, и не предвидится. «Не внушаю я». «Не оставляю ничего, кроме как…» Не могу считаться тем, кем нужно, и, вообще, дура беспросветная. Нет, я бы такую тоже не впускала в свою лабораторию – чего греха таить. И в одном бункере вряд ли поселилась бы – тем более, в своём кровном. Хотя он тоже изрядно перебарщивает, ибо я, как-никак, повзрослела. И со своим нынешним живым слизняком в голове вполне соорганизовала общую разумную жизнь.

Он классный парень! И вовсе даже не я – в смысле, целиком и полностью. В нём там кое-что от себя собственного осталось. Совсем капельку, но я всё равно чувствовала. Это как бы дополнительный здравый смысл, доставшийся мне в приложение к новому телу. Вот оно-то, как раз, безмозглое до последней капли крови. А мой Сли – как я его прозываю – очень аккуратно и ненавязчиво регулирует мой характер «в сторону конструктивизма действий, благоприятности последствий и срабатывания инстинкта самосохранения». Пожалуй, Сли и есть мой инстинкт самосохранения. Нудноватый, лишённый фантазии, но зато добрый и очень добросовестный. Короче, мы здорово ладим. Я им дорожу не меньше, чем он мной, а что это, если не любовь? Причём, взаимная и при полном взаимопонимании.

Как сейчас, когда я стояла под воротами лабораторного блока и долбила в них какой-то тяжёлой штукой. Штуку отобрала по пути у технаря-барбоса, который торчал рядом и терпеливо ожидал окончания сеанса моего бешенства. Окончание было не за горами: штука слишком тяжёлая для затяжного намерения добиться своего. На мне даже иглы вспотели, не говоря обо всём прочем. Одна гордость ещё мужественно держалась, намекая, что чувства мышцам не указ. Сли просчитал ситуацию на своём внутреннем арифмометре и кинул подсказку. Я привычно её поймала, обернулась к барбосу, уронила штуку, ткнула в неё пальцем и приказала:

– Подними и продолжай бить в дверь.

Барбос на секунду завис и продолжил торчать, как ни в чём не бывало, по стойке смирно. Получил приказ свыше гадёныш – догадалась я, корча рожи двери, что транслировала изображение внутрь. Получил – подтвердил Сли и порекомендовал бросить заниматься ерундой. У Тармени на меня выработались все возможные антитела – его истерикой давно уже не пронять.

Отдаю должное: бог оказался далеко не таким слюнтяем, каковым казался поначалу. Стоило мне вырасти из подгузников, как наши взаимоотношения посуровели и запринципиальничали на всю катушку. Со мной не то, чтоб миндальничать – по-человечески разговаривать перестали. Никаких там околичностей, экивоков и комплиментов. Получила приказ – понеслась бегом исполнять. Не исполнила – получила.

Любая попытка воздействовать на него психически заканчивалась трёпкой. Или изоляцией меня от общения с «приличными людьми». Попытка воздействовать физически – с дуру я замахнулась и на это – закончилась тако-о-ой трёпкой, что бобики с ног сбились, приводя меня в божеский вид. Больно было – не передать! Потому, что всякие там шлепки по заднице канули в лету. Меня натурально порвали зубами во всех направлениях – месяц вздрагивала, едва уловив в отдалении следы запаха наставника.

Зато после я реально ощутила, как вся эта болтанка между человеческим сознанием старухи и мозгами – уроженцами другой вселенной – разом закончилась. Я впервые почуяла Сли и занялась исключительно собой, своим новым приобретением. Даже забыла, что собиралась помнить о жестокости Тармени до самой смерти. Всё ещё боялась этого гладиатора, но лезла, лезла и лезла к нему за ответами на срочные и дико важные вопросы. Он же, казалось, сразу и навечно позабыл о нашей размолвке. Сли потом растолковал, что наша стычка была вполне штатной ситуацией между двумя особями разумного вида уа-тууа – мартышка звучит как-то проще и родней.

 Словом, у Тармени просто не было повода классифицировать данный инцидент, как нечто психологическое – сплошные инстинкты. Зафиксировал доминантную роль самца – чтоб его – и живи себе дальше спокойненько. А моя роль самки, дескать, сама причешет меня подобающим образом. И ведь причесала сука! Иной раз так бы и плюнула в наглую рожу – ан нет. Как-то не выходит. Просто беда! Приходится крутиться.

Тут весьма кстати приходится прежний опыт, прошедший без потерь через две реинкарнации. К примеру, второе правило успешного брака: не суйся в клетку со зверем, не произведя предварительной разведки. Убедись, что зверь сыт, выспался и не имеет на данный момент проблем с работой, любовницей или друзьями. Но, и убедившись, старайся поумерить свой пыл: не дразни мужчину попусту. А то рёбра не будут успевать зарастать – нынче так и вовсе в буквальном смысле.

Не успела довспоминать свой собственный старый испытанный свод законов, как ворота лабораторного блока разъехались в стороны. Впереди лежал ничем не защищённый от моего вторжения коридор. Даже силовая защита отключена. Меня, как бы, приглашали поверить в то, что добрым словом открываются замки человеческих сердец. Человеческих в бункере не густо, значит, и на всех прочих приматов это распространяется.

Я недоверчиво принюхалась: и мысленно, и просто носом. Вроде, никаких признаков подвоха. Сли тоже помалкивал. Решила подстраховаться: шагнула через порог, и взлетела на потолочные перекладины шлюзовой камеры. Пробежалась по ним на руках, затем прыгнула на левую стену. Перелетела по потолку на правую, а по ней уже на пол, и дальше молнией на всех четырёх. Влетела в лабораторный блок и… воткнулась в насмешливый взгляд Тармени.

– Вольно ж тебе взбесяся бегать, – процитировал он на чистейшем русском мою любимую литературную фразу.

Нахватался паразит! Приятно. Есть с кем поговорить по-человечески.

– Ты здесь? – брякнула я, присев на хвост.

– У тебя, сколько помню, два известных тебе места в пространстве: здесь и там. Раз там меня нет, значит, я здесь, – одобрил бог моё умозаключение, каковым даже я его не считала. – Ты голодна?

– Нет. Погоди! Я хотела тебе…

– Объявить, что твоя никчёмная компания решила отправиться на западный материк.

Он развернулся и степенно направился вглубь своих научных катакомб. Я потрусила следом, в задумчивости бессистемно переходя на прямохождение и обратно. Даже нарочито волочащийся по полу хвост Тармени не соблазнял. Да и чему тут соблазнять, если мне так ни разу и не удалось на него наступить? Глупости. Я уже снова взрослая… в третий раз. Мне невместно! Но, хочется, порой, аж до зуда в когтях.

– Ты, я полагаю, отправишься с ними.

– А ты? – юркнула я под его левый бок, норовя заглянуть в глаза.

– Я не вмешиваюсь в жизнь разумного населения планеты.

– Ага! То есть, изуродовать обычных динозавров интеллектом не является актом вмешательства.

– Это было давно, – использовали против меня мой же собственный трюк и проследовали в рассеявший силовую защиту люк: – А мы обсуждаем день сегодняшний. Ты и сама отказалась от мысли принимать участие в военных действиях против уа-туа-ке-тау. По-моему, это весьма разумно. И радует меня, поскольку между нами остаётся всё меньше спорных проблем.

– Не нуди. Дослушай!

Тармени запрыгнул в кресло механика-водителя – как я его называю – уселся по-собачьи и принялся тыкать пальцами во всякие ерундовины, выскакивающие на пространственном голоэкране. У меня от этих голограмм, отягощенных цветомузыкой, ломило в глазах и печалилось в желудке. Я ни черта не могла разглядеть в буйной мешанине незнакомых значков, картинок и прочих финтифлюшек. Если бы оно ещё стояло на месте! Я вообще старалась не встречаться с ним глазами, дабы не троилось на обратном пути. Плавали уже – знаем.

– Я притушу, – вежливо убавил яркость голограммы Тармени и уточнил: – Что я должен дослушать?

– Мои убедительные резоны, – забралась я к нему в кресло, которое услужливо раздалось в мою сторону. – Думаю, ты быстренько поймёшь, как неправ, и мы займёмся делом. Сначала обдумаем, как…