Переинкарнация (СИ) - Сергеева Александра Александровна. Страница 41

Едва не захихикав, я вовремя опомнилась и поспешила смыться. Оставаться на взбунтовавшемся крейсере и далее смысла не было. Мне только комиссарских лавров не хватало. Тем более что с революционным порывом у них и так всё в порядке.

В гавани Мушбата стояло семь кораблей. Ещё четыре экипажа удалось склонить к бунту, а на двух капитанами подвязались робкие законопослушники. Однако я не считала, что моя спонтанная миссия потерпела крах. Лишить целых пять кораблей «подвижного состава» - оставив лишь роботизированную технику – тоже чего-то да стоит. Пусть теперь мои кузены применят свои извилины в морском пароходстве. Будет время, обязательно загляну полюбоваться.

Так, фантазируя на военно-морские темы, я заявилась на Сор-бискир. Поскольку маячком служил сам Энагсор, правителю на голову и свалилась. Прямиком в походный лагерь блюстителей побережья. Бискират был страшно занят: отмечал будущее воссоединение с союзным Руфесом. Дым стоял коромыслом. Пили мужики, как сволочи, заодно проводя технический осмотр очередной порции отловленных беженцев.

Я невольно поморщилась от бабьего визга. Но лезть в этот разнузданный монастырь со своими заповедями не стала. Женщин жалко, но если не способна изменить мир, так и не суйся. Сворачивай гастроль и домой, в бункер, замуж.

Энагсор восседал в кругу ближников прямиком на земле. Как я и подозревала, он продолжал филонить на подобных мероприятиях: больше придуривался, чем стремился нализаться. Нарисовавшееся прямо перед носом приведение мой приятель заметил сразу. И не он один: пьяный гвалт вокруг от души раскочегаренного костра мигом подавился. Всё-таки настоящие воины бдят в любом свинском состоянии – я, к примеру, так не умею.

– Мерещится? – глухо поинтересовался кто-то.

– Всем сразу? – уточнил какой-то скептик почти трезвым голосом.

Энагсор – мой заматеревший с годами принц – как-то не слишком почтительно поморщился и отставил в сторону кубок. Устроить какое-нибудь кровопролитие за ним не заржавеет, а вот в вопросах религии бискират откровенно плавал. Не то, чтобы совсем уж безбожник, но в жизни он – как и все местные «реальные пацаны» – привык полагаться лишь на себя. В храмы искупительное барахло таскал исправно, коли уж не им заведено. Однако на личности с богами не переходил за ненадобностью.

А тут такой финт ушами. Аж растерялся, морща мозг в поисках подходящего случаю поведения: на него же подчинённые смотрят. Проигнорирует глюк, так и остальные продолжат спокойно пьянствовать. Падёт бискират на колени, так и прочие пойдут мести землю бородами. Прикольно было наблюдать за муками старого дружка, но я поимела совесть. Облачилась в костюм рогатой феи-крёстной и кокетливо улыбнулась:

– Приветствую тебя, мой бискират.

Энагсор со вздохом прочистил горло и осторожно осведомился:

– Кишагнин?

– Что-то ты с годами поглупел, дорогой, – не выдержала богиня. – Помнится, на Оке Тарагмуша, а после и на Сердце ты достал старого пакостника до самых печёнок.

Видеть его рожу было истинным удовольствием. Соранин так на меня вытаращился, будто по его башке проехался каток, выдавливая глаза.

– Ты откуда?.. – прохрипела эта бестолочь, приподнимаясь.

Но, вожак есть вожак. Энагсор мигом опомнился и прекратил терять лицо перед собственным народом. Тотчас передислоцировался с задницы на колени и степенно прогудел:

– Приветствую тебя, Пресветлая мать!

– Благослови мою землю, Благодатная! – нестройно подключились к молитве со всех сторон. – Мой дом и мой род!

Концерт трансформаторных будок без оркестра.

– Благослови, Дарующая, моих жён и мой скот!

Эта часть молитвы меня всегда умиляла: всё-таки жёны шли перед скотом.

– Благословляю! – прервала я их старательную попытку подлизаться. – Не благословляла бы, давно бы уже маршировали безмозглыми. Хотя вы и сами не промах. Не то, что Мушбат. За свою землю стоите насмерть, – одобрила богиня их патриотизм. – Впрочем, соране всегда славились силой духа и отвагой.

И занялась, наконец-то, делом. Сли уже сигнализировал о приближающемся финише нашего загула. Я же больше не желала расстраивать Тарменюшу – помнила, как может вздуть взбешённый бабуин.

– А теперь, Энагсор, нам нужно поговорить.

Вот в таких ситуациях и проявляется подлинный облик правителя. Бискират только глазами повёл, да бровью прихмурился, как вокруг костра наступило запустение. Подлинный облик народа тоже себя показал: мигом смылись, с самыми честными намерениями бросив руководителя на произвол судьбы. На мой произвол.

– Ты с коленок-то слезь, – посоветовала богиня и приняла облик юной девы.

– Ксейя! – охренел Энагсор и чуток попятился.

Наступил коленом на камень, чертыхнулся и плюхнулся на задницу. Потёр ногу, исподлобья зыркая на богиню. Потом вдруг просветлел лицом и весело хмыкнул:

– А ведь слыхал же всякие там… разговорчики. Вроде и думал, что брехня, а что-то такое в душе шевелилось. Уж больно ты была непроста. Даже для Внимающей. А ты, значит…

– Значит, – хмыкнула я, вернув привычный облик бабки в пижаме.

– Варкар-то с Саргом тебя видали?

– Скотина ты. Это первое, что тебя озаботило?

– Ну, первое, чем принято озаботиться при встрече, так это здоровьем, – резонно заметил Энагсор, засверкав глазами моего старого товарища и защитника. – А у тебя, Пресветлая, спрашивать о здоровье как-то… Не того. Глупо как-то. Надо же, – вдруг задумчиво сощурился он. – Можно было догадаться. Особо после того, как сам Тармени помог Варкару в Катаяртане. Ты ж тогда…, – он запнулся.

И в глазах у него промелькнул отзвук застарелой тоски по погибшему боевому товарищу. Прямо в носу защекотало всплакнуть. Перед сколькими старыми друзьями уже являлась, а так ещё ни разу не вляпывалась. Они все будто ожидали от меня чего-то подобного. Нет, удивились, конечно, но до самых печёнок что-то никого не пробрало. А вот Энагсора пробрало. Держится хорошо, а на душе у него муторно.

– Ты давай мне тут, не раскисай, – напустила я строгости, чтоб и самой не закиснуть. – Нашёл время. Я тут всех своих опекунов на новую войну подбила… Ты, кстати, всё ещё мой опекун? Или бросил меня?

– Опекун богини? – офонарел бискират, мигом позабыв про печали. – Это… Скверна меня забери! Кишагнин, это ж нелепость какая-то.

– А если завтра я снова приму человеческий облик?

– Другое дело, – оценил Энагсор. – Коль так выйдет, так я… Ты же знаешь! Я словами не разбрасываюсь. Раз уж стал твоим опекуном, так до самой смерти. А что за война?  Какая новая, если со старой ещё не покончили?

Вот ничуточки не сомневалась в силе волшебного для него слова «война». Все сантименты в унитаз, баб на хозяйство, мужикам общий сбор и айда. И богиня с её плодородием подождёт, покуда тут такое дело. Вот насуём тому, кто «к нам с мечом», тогда и на богиню рождения поработаем. Да ещё как поработаем: с душой, с энтузиазмом. Какие они у меня всё-таки милые! Я не выдержала и заржала.

Энагсор на правах старого попечителя и оберегателя укоризненно покачал башкой. И очень старательно пряча издёвку, поинтересовался:

– А что же Тармени? Ему-то воевать больше пристало.

– А мне, значит, не пристало? По моей земле всякая пакость ползает, а я должна дома сидеть? Или я у тебя не боевитая?

– Это и пугает, – откровенно вздохнул Энагсор.

– Тебя напугаешь. Ладно. Мне уже пора. Я чего пришла. Побывала сегодня на Мушбате. Полюбовалась, что там безмозглые натворили. Там в гавани торчит семь кораблей. А скоро должно остаться только шесть. Причём, четыре без команды, если у морячков всё получится. Хотя, думаю, получится. Так вот, я им посоветовала двинуть прямо к тебе. Ты уж их не обижай. Лучше пристрой к делу. Они, как говорится, знают воды у своих берегов. У мужиков против хозяев такая чесотка в кулаках, что сплошной вулкан. А я им ещё и новость принесла благодатную.

– Что за новость? – мгновенно подобрался тёртый воин.

Слушал он молча, сосредоточенно, а под конец прямо взахлёб. Едва не подпрыгивал на заднице, суча ногами да военными планами. Глаза горят, грудь колесом. Торжество победы хлещет, как из ведра – чисто фанатка, слупившая со своей звезды обещание жениться. Ещё бы! Это ж подвиг века: задавить гигантского слизняка.