Невыносимая невеста, или Любимая студентка ректора (СИ) - Обская Ольга. Страница 47

Тот в свою очередь поглядывал в сторону Тоцкого достаточно равнодушно. Видимо, оплачено было только радушие в адрес Леры. Да оно и понятно. Ольшанский ведь не в курсе, что она будет на ужине не одна. Валерия не стала его предупреждать.

Швейцар отвёл её и Тоцкого на летнюю террасу, которая полностью была выкуплена Ольшанским на весь вечер. Уютная, светлая, утопающая в зелени и абсолютно безлюдная.

Лера заметила Алена за одним из столиков. Тот тоже обратил внимание на вошедших, и Тоцкий тут же решил, что самое время начать спектакль — галантно взял Леру под локоток и повёл к Ольшанскому.

— По именам и на «ты», — напомнил он, склонившись к уху.

Лицо Алена всё больше и больше вытягивалось от удивления по мере приближения пары. Вернее, так: когда он смотрел на Тоцкого, оно вытягивалось, а когда смотрел Леру, то оно приобретало нормальные пропорции за счёт расплывающейся улыбки.

— Какая же ты красавица, девочка моя, — зелёные глаза лучились теплом.

— Доброго вечера, дьер Ален, — в Лере шевельнулось что-то ответное тёплое, но назвать Ольшанского отцом пока не получалось.

Тоцкий, сама вежливость, тоже поздоровался.

— Не ожидал вас сегодня увидеть, дьер Ян, — ответил Ольшанский фразой, больше похожей на вопрос.

— Я взял за правило везде сопровождать свою невесту, — невозмутимо пояснил Тоцкий, отодвигая для Леры стул.

Ах, как играет! Оскар по нему плачет. Ольшанский выглядел оторопелым. И это был хороший знак — значит, актёрское шоу движется в правильном направлении.

Как только Лера и Тоцкий уселись, официанты принялись носить блюда. Одно изысканнее другого. Соблазнительно аппетитно с тарелок на Леру смотрели запеченные овощи и филе речной форели, расстегаи и фаршированные блинчики. Вот только она не поняла, почему было велено подавать яства, если ещё один гость не прибыл?

— Дьер Ален, вы говорили, что хотели меня с кем-то познакомить…

Наверное, это была просто уловка, чтобы заманить Леру на ужин. Ольшанский — редкий интриган. В его характере хитрить и лукавить, чтобы добиться своего. Странно, но сегодня Лера думала об этом без малейшего раздражения. Сложно винить отца в том, что он готов пойти на всё, чтобы отыскать подходы к дочери.

— Хотел, девочка моя. Но знакомство откладывается на пару дней.

Что и требовалась доказать. Никакого таинственного незнакомца не существует.

— Но нам всё равно будет о чём поговорить, — оживился Ален. — И, кстати, хорошо, что дьер Ян тут. Этот разговор и его касается.

Лера и Тоцкий переглянулись. Звучало подозрительно.

Ален взял с соседнего стола папку и начал доставать бумаги.

— Договор о помолвке, — объяснил он.

— Что вы собрались с ним делать? — насторожился Тоцкий.

— Порвать на глазах у дочери.

Так вот зачем сегодняшнее действо? Ольшанский чертовски последователен. Он заверял Корнелию, что не будет настаивать на браке Валерии и Тоцкого, и решил пойти дальше — просто уничтожить документ.

— Стойте! — возмутился Ян. — Зачем его рвать?

— Или сжечь? Ты что предпочитаешь, девочка моя? — Ольшанский улыбнулся и звякнул в колокольчик для вызова официанта. — Свечи нам! — потребовал у материализовавшегося работника.

— Дьер Ален, я настаиваю оставить документ в покое, — Тоцкий потянулся за бумагами.

— Нет, он будет сожжён, — Ольшанский издевательски скрутил листы в трубочку. — Моя девочка не станет невестой поневоле.

— Нет никакой неволи, дьер Ален. С чего вы взяли? — Тоцкий сменил тактику нападения тактикой убеждения. — Напротив, у нас взаимные чувства. Мы и пришли сюда сегодня рассказать о них.

Он накрыл горячей пятернёй руку Валерии и безапелляционно заявил:

— Мы с Лерой мечтаем о браке.

При этом глянул таким мечтающем о браке взглядом, что Станиславский стоя бы аплодировал. Даже Валерия чуть-чуть поверила, хоть и знала, что это только игра.

Ольшанский слегка был сбит с толку таким неожиданным поворотом событий, однако не настолько, чтобы оставить мысль сжечь документы. А официант, уже летел к столу с двумя увесистыми канделябрами с горящими свечами.

Он испарился так же быстро, как и появился — наверно, чуял, как накалена атмосфера.

Ольшанский незамедлительно предпринял попытку подпалить бумаги, но Тоцкий наглым резким выдохом задул свечу.

— Дьер Ален, документ отражает наше с Лерой общее желание, зачем вы хотите уничтожить его?

— А почему я должен верить вам, дьер Ян? — Ольшанский поднёс бумаги к другому канделябру, но Тоцкий с такой же наглой настойчивостью задул и вторую свечу.

— А потому, дьер Ален… — он начал фразу так напористо, будто у него есть железобетонный аргумент.

Ольшанский аж застыл в ожидании. Лере тоже очень интересно было, что же Тоцкий выдаст.

— …потому, что у нас с ней… страсть!

Последнее слово было произнесено так страстно, что Ольшанский даже подпрыгнул.

— Неукротимая! — добавил Тоцкий, чтобы усилить эффект. — Хотите доказательств?!

Вечер переставал быть томным. И как это он собрался неукротимую страсть доказывать? Когда они шли на этот ужин, Лера почему-то представляла, что их игра будет заключаться в милых ухаживаниях, типа: налить ли тебе сока, дорогая? не хочешь ли ещё немного зелени, милая? А здесь не ужин, здесь коррида!

— Хочу не доказательств, — Ольшанский скрутил документы так, что это была уже не трубочка, а стержень. — Хочу, чтобы моя девочка сказала, чего хочет она.

Взгляды двух разгорячённых мужчин устремились на Леру…

Глава 48. Получилось!

Взгляды двух разгорячённых мужчин устремились на Леру.

Тоцкий всем видом показывал, что, мол, её очередь вступить в игру и продолжить начатый им спектакль. В его глазах светилось что-то горячее, ироничное и наглое в духе: что я, зря старался?

Что и говорить, старания ему удались. Выглядел убедительно.

Валерия собиралась отыграть не хуже него. Ей было ради чего стараться. Она видела на лице Ольшанского не до конца отцветшие синяки. А сколько их ещё будет, если Корнелия права? И хоть Лера была почти на сто процентов уверена, что ведунья лукавит, но нужно было в этом убедиться. Заставить Ольшанского поверить, что они с Тоцким начали планомерное движение к браку, и посмотреть, угомонится ли в таком случае его магия? Или ей нужно совсем не это?

Сегодня Ален показал, что готов ради дочери на многое. Вот и Валерия ради него постарается. Уж она отыграет спектакль так, что у Ольшанского и тени сомнений не останется.

— Дьер Ален, всё, что сказал Ян, чистая правда, — произнесла она пылко. — Мы действительно мечтаем о браке.

Она порывисто схватила руку Тоцкого.

— Мечтаем так сильно, что… потеряли сон.

Кажется, неплохо получилось. Реалистично. Особенно, что касается сна. Уже которую ночь Лера из-за Тоцкого не досыпает. Позавчера ездили к Корнелии спрятать жучок, вчера — к нему в особняк подслушивать.

Лерина реприза произвела впечатление на обоих мужчин. Тоцкий выглядел довольным, Ольшанский — сбитым с толку.

— Девочка моя, не верю ушам своим. Ты действительно хочешь замуж?

— Ночей не сплю — мечтаю! — с чувством произнесла Лера и глянула на Тоцкого вопросительно: не переиграла?

— Я тоже с нетерпением жду того счастливого дня, когда нас свяжут узы брака, — подлил он масла в огонь. — Дьер Ален, ваша дочь — сущий ангел!

Лера с трудом сдержала улыбку. А Тоцкий вдохновенно продолжал:

— Безупречная невеста. Я считаю, мне несказанно повезло!

После этой фразы он неожиданно решил перейти от возвышенного к обыденному:

— Не хочешь коктейль, милая?

— Хочу, — у Леры давно в горле пересохло, — …милый.

Она сама себе поразилась, как у неё получилось назвать Тоцкого милым. Этот дьявол какой угодно: коварный, наглый, ладно, красивый, ладно, адски привлекательный, но только не милый. Однако ради успеха их сегодняшней игры, она и не такое способна.