Не бесите Павлика (СИ) - Дюжева Маргарита. Страница 33

— Как ты относишься к Бродскому? — безмятежно поинтересовался он, а я аж на месте подпрыгнула и уставилась на него в полнейшем недоумении.

Как я отношусь к Бродскому? Прекрасно. Замечательный пес. Шалопай, конечно, да еще и трусливый маленько, зато добрый и ласковый.

В один миг вся моя медитация пошла псу под хвост. Я вспомнила вечно взлохмаченного волкодава, гадкую козу, избушку. Как я не пыталась остановить экспресс воспоминаний, он снова несся вперед, снося все на своем пути.

На пороге избушки, привалившись плечом к косяку, стоял дровосек и смотрел на меня пронзительно своими яркими как июльское небо глазами.

— Юль? — озадаченно позвал Юрий. Я в полнейшем недоумении уставилась на него, только сейчас осознав, что попросту выпала из реальности.

— Прости. Я задумалась.

— О Бродском? — усмехнулся парень, а у меня снова кипяток по венам прокатился.

— О нем, — согласилась сдержано. — Прости, мне пора домой.

— Как? Мы же только что пришли? — изумился он, а я уже поднималась из-за стола.

Ни хрена у нас не выйдет, поэтому нет смысла тратить время ни мое, ни его.

С юрой мы больше не встречались. Мне даже показалось, что он на меня обиделся, но я не нашла в себе душевных сил чтобы еще и по этому поводу переживать.

Я уже месяц как вернулась из леса, а легче все не становилось. Наоборот, только хуже. Мне то хотелось реветь, то спрятаться подальше, потому что бесил весь мир. Я вообще стала подумывать о том, чтобы обратиться за помощью к специалисту. К какому-нибудь дипломированному мозгоправу, который проведет мне несколько сеансов, вытащит на свет Божий проблемы из далекого детства. Я буду сидеть у него в кресле и рыдать по какому-нибудь поводу, а потом уходить, рассыпаясь в благодарностях и со счастливой улыбкой на губах, и напрочь забуду о лесных приключениях.

На деле так не получалось. Я все больше утопала в бесконечной работе, получая все меньше удовлетворения и спасения от проблем. Стала плохо спать и постоянно на всех срывалась. Дошло до того, что коллеги начали замолкать при моем появлении и подозрительно коситься в мою сторону. Не скажу, что меня это сильно беспокоило, но приятного, конечно, мало. Я даже начала в серьез задумываться над тем, чтобы сменить работу, и поделилась своими мыслями с подругой.

Она меня внимательно выслушала, почесала задумчиво макушку, а потом аккуратно поинтересовалась:

— Ты уверена, что не занималась в той сторожке ничем противозаконным?

— Ты о чем? — не поняла я.

— О том, что ты бесишься и мечешься, как дурная беременная.

Я уставилась на нее квадратными глазами, а спустя миг меня пробил холодный пот, и все тело сковало от ужаса.

Беременна? Я ни разу в лесу не задумалась о том, что от тесного общения с противоположным полом, могут дети появиться.

Похоже, масштабы бедствия гораздо внушительнее, чем мне казалось сначала.

Уже через две минуты я выбегала из кафе. Подруга осталась где-то позади, удивленно хлопая глазами и беспомощно открывая рот в попытке хоть что-то сказать.

Я ее не видела, не слышала.

Сказать по правде, я вообще ничего не видела, бежала вперед, как молодой лось по кукурузе, к скромной витрине с надписью «аптека».

Глава 12

Я в легком недоумении таращилась на две полоски.

В голове ни одной мысли, только звон, эхо в пустоте.

Как в тумане прошла на кухню, взяла из шкафчика пакетик с семечками, села за стол и начала щелкать, стеклянным взором уткнувшись в стену.

Залетела.

Твою мать…

От весёлого дровосека! Переспав с ним всего пару раз!

Да что ж это такое творится с моей жизнью? Из-за одной поездки все с ног на голову повернулось. Мало того, что сердце не на месте, я его потеряла где-то там в лесных дебрях, так теперь еще и это. Беременность.

До конца сей прискорбный факт в голове не укладывался. Я не чувствовала ни радости, ни страха, лишь неописуемое удивление.

Как так-то???

Реветь пока не хотелось, биться головой об стену — тоже. Мне вообще ничего не хотелось, будто внутри огонек притушили, погрузив меня в липкий полумрак.

Пойду-ка я спать. Утро вечера мудренее. Завтра станет легче и понятнее.

Ни черта подобного!

Лучше уж вечерний ступор, чем тот приступ паники, что накатил самого с утра, стоило только разлепить глаза. Я переспала с мыслью о собственной беременности, переварила ее и пришла в дичайший ужас.

Беременна! От бородатого лешего!

Наглого! Грубого! Бесцеремонного! Равнодушного!

Да я ненавижу его! Не знаю, как вообще повелась на этого бродягу! Не иначе как грибов мне в чай подсыпал, чтобы одурманить. Он вообще меня просто использовал, а когда пришло время расставаться, даже не опечалился. А теперь беременность!

Что вообще от него родится может? Кикимора болотная или мухомор с шапкой набекрень?

Мне такое счастье на фиг не сдалось. Не-не. К черту!

Никаких детей мне от него не надо!

Я лютовала все утро. Разбила две тарелки — одна случайно выскользнула из мокрых рук, а вторую грохнула специально, от злости. Надеялась, что полегчает. Да куда там!

Перед глазами как наяву стояла бородатая физиономия с яркими глазами. Лесник, мать его! Так бы взяла топор и гоняла его по лесу, за то, что сделал. Мерзавец!

Я очень сильно разозлилась. Настолько, что едва смогла подавить желание собраться и ломануться к нему за тридевять земель, чтобы высказать все свои претензии.

Вместо этого собралась, нервно хлопнула дверью и пошла в клинику, решать эту досадную оплошность.

Никаких детей. Точка. А бородатый мерзавец об этом никогда и не узнает. Не заслужил! Да и не факт, что ему это вообще надо. Может уже давным-давно забыл обо мне. Живет в своей землянке, козу за титьки дергает и ни о чем не парится.

Вот и я не хочу париться! Хочу вернуть себе свою собственную жизнь!

Спустя час я сидела в кафешке, обливалась горючими слезами и уплетала третью порцию ванильного мороженого с шоколадной крошкой.

До клиники я так и не дошла, сдулась на полпути, не представляя, как можно сделать то, что собиралась.

Ну какой аборт? Я же хотела ребенка! От веселого дровосека. Хоть кикиморку, хоть лешего. Все равно.

Слезы полились еще сильнее, и не понятно, чего в них было больше — облегчения или страха перед неизвестным.

Итак, что теперь делать?

Ребенка я оставлю. Это дело решенное. На как быть с дровосеком? С этим здоровенным бородатым папой Карло?

Смолчать или рассказать?

От трудного выбора даже голова болеть начала.

С одной стороны, я понимала, что у меня никакого права замалчивать этот факт. Участвовали оба, знать тоже должны оба. Я не отношусь к тем странным девицам, что решают наказать мужика молчанием. Херовое наказание. Бессмысленное. Смолчать можно только если мужик-полное говно и пребывание рядом с ним угрожает физическому и моральному здоровью. Пашка не такой. Он как стена, за которой хотелось спрятаться от внешнего мира. Он хороший. Нет, не так. Он лучший.

Но, с другой стороны, я все не могла забыть и простить того, как легко он меня отпустил. Может, ему и не надо ничего? Живет себе и живет в своей покосившейся хибаре. И все у него хорошо. И нет ему никакого дела до залетных девиц.

Ё-мое, да что же так все сложно-то?

Я целую неделю металась из одной крайности в другую, пыталась нащупать правильное решение. Эти качели: ехать — не ехать, говорить — не говорить, меня изрядно измотали.

То я была готова прямо сейчас сесть в машину и отправиться в лесное захолустье, чтобы осчастливить бородатого парашу. То сидела на полу, ела мороженое и ревела, думая о том, что никому-то мы с Анфисой не нужны.

У меня будет дочка. Я это знала наверняка. И назову я ее Анфисой. Красивое имя. Анфиса Павловна. И будут у нее такие же яркие глаза как у дровосека.