Верное решение (СИ) - Лучанинов Александр Сергеевич. Страница 58

Весь тест заключался в серии интенсивных упражнений, сменявших друг друга так быстро, чтобы довести тестируемого до предела возможностей. В это время помощник должен был вести счет, основываясь на определенных критериях, и, если он достигал необходимой отметки, либо превышал ее, пациент считался реабилитированным. По крайней мере на столько, на сколько это было возможно. Такая с какой-то точки зрения жестокая процедура была разработана врачами физиологами для того, чтобы показать пациентам на что они способны благодаря своим имплантам, и позволить им самим нащупать ту границу, заходить за которую лучше не стоит.

Свою границу Тит нащупал, когда после стометровки и серии прыжков на месте был вынужден приседать на специальном тренажере, с каждым разом увеличивая дополнительный вес. На одном из таких увеличений он сквозь уже привычную боль в бедре почувствовал, будто кость вот-вот надломится в том месте, где к ней крепился искусственный коленный сустав. Это было похоже на то, как хрустит вырываемый стоматологом зуб. Тит тут же остановился и с немалой долей испуга посмотрел на Рональда. В ответ тот ухмыльнулся и сделал несколько пометок в планшете.

— Это твой предел, Титмастер, — он протянул планшет Титу. — Пока ты за него не заступаешь, все будет хорошо.

— А как мне понять, заступил я за него или нет? — Тит посмотрел на результаты теста. Это была целая таблица, состоявшая из показателей кровяного давления, насыщенности тканей кислородом, тепловыделения, частоты пульса, дыхания и прочего, а в итоговой строке значилось: «отлично».

— Как сейчас. Инстинкт самосохранения подскажет.

— И что, он никогда не ошибается?

— Бывает иногда, что и ошибается. В жизни вообще всякое бывает, но о таких вещах лучше волноваться только когда они случаются. Живи полной жизнью и не думай о плохом, это самое главное, — Рональд улыбнулся и протянул руку для рукопожатия.

— Ну а если серьезно? Что будет, если я переступлю границу?

— Тогда мы с тобой встретимся снова, после того, как тебя починят. Да ты не переживай так. Со временем кости станут крепче и все будет как раньше. Даже лучше.

— Бесчувственный кусок железа станет лучше, чем настоящая нога? Сомневаюсь…

— Бесчувственный кусок железа собака не покусает, — он задрал штанину и показал пять круглых шрамов над щиколоткой. — А в случае чего, им можно даже отбиваться, как оружием. Во всем есть свои положительные стороны, Титмастер. Найди их и будь счастлив, что это всего лишь нога, а не горло.

— Ну, если ты так ставишь вопрос… — Тит рассмеялся и пожал руку Рональду. А затем и вовсе обнял его. Ведь оценка за тест, поставленная парнем в синей форменной рубашке, означала, что он готов к работе, что Лилия, где-то там, в темноте космоса ждущая его возвращения, скоро дождется.

***

Первой попыткой человечества добывать полезные ископаемые за пределами земли была лунная колония «Хай Энд» (с английского «высокий край» — прим. авт.). Она спонсировалась из частных фондов и служила оперативной базой для добычи гелия-3. В то время ничего путного из этого не вышло по причине дороговизны и ненадежности космических перелетов, но для богатеньких экспериментаторов это не стало большим ударом по карману. Скорее, полезным уроком всем остальным, что космос — это не только инженерный вызов, но и стихия, которую не так уж легко обуздать. Зато после изобретения струнного двигателя дела на фронте добычи внеземных полезных ископаемых начали стремительно набирать обороты. Ведь наладить какое-никакое производство на другой планете — это еще полбеды. Гораздо сложнее — доставить товар в целости покупателю. И последняя проблема испарилась вместе с до того не преодолимым барьером скорости света.

Время шло, человечество осваивало новые горизонты, активно заселяло солнечную систему, и его потребности начали расти в прогрессии, с которой необходимо было каким-то образом справляться. Промышленные гиганты на Земле захлебывались от нахлынувших на них нагрузок. Открывались все новые и новые заводы, но этого все равно было недостаточно. Ситуация требовала децентрализации и более равномерного распределения. Но организовать сложные производственные цепочки с ноля оказалось задачей нетривиальной. Зачастую большую проблему составляли условия среды, иногда, кардинально отличавшиеся от земных. Химическая промышленность должна была подстраиваться под различные наборы газов в атмосферах, металлургия — под силу тяжести, тонкая электроника — под уровни радиации и магнитные поля. Такие нескончаемые перестройки и усовершенствования значительно увеличивали стоимость производства и делали его экономически неэффективным.

Вот тогда-то и появились первые передвижные заводы. Узкоспециализированные космические станции, занимавшиеся производством товаров, необходимых для свежеоснованных колоний. Они были ничем иным, как маленькими рабочими поселками, кочующими от одной освоенной планеты к другой. Эти станции зависали на орбите, пожирали то, что давала им поверхность и срыгивали готовую продукцию. Чудо не инженерной, но капиталистической мысли. Учитывая, что по большей части космос везде одинаковый, им не нужны были модификации и подстройка под новые параметры. Только стабильные поставки сырья.

С тех пор как была собрана первая подобная станция прошло уже несколько десятилетий и за это время они стали только эффективнее. Автоматизация большинства процессов свела количество людей на борту к минимуму, иногда такие заводы обслуживались всего парой-тройкой человек. Да и не иссякающий объем заказов порождал новые станции, сделав их самих товаром серийного производства.

Спустя четыре дня после окончания курса реабилитации Тит на своем верном челноке поднялся на высокую околоземную орбиту и пристыковался к одной из таких заводов-станций. Серийного номера ее он не знал, зато он знал, что в реестре космических искусственных тел она числилась под именем «Хару». Именно так она отображалась в интерфейсе стыковки челнока. Внешне завод выглядел мало примечательно — с полтора десятка модулей, приставленных друг к другу в порядке, казавшемся хаотичным. Промышленное назначение станции выдавали лишь массивные радиаторы охлаждения силовой установки и большое количество стыковочных шлюзов с креплениями для грузовых контейнеров. Столько Тит не видел даже на таможенном отделе «Кориолиса». Ощетинившись ими, будто испуганный дикобраз иголками, она величественно вращалась вокруг своей оси, попеременно подставляя солнцу свои несимметричные бока.

Всего к станции было приписано семнадцать человек персонала. По крайней мере Титу так сообщил ее директор, Романчук Павел Сергеевич, но ни с кем из них ему познакомится поближе не удалось. Как только челнок завершил стыковку, заводские системы по громкой связи выдали оповещение о подготовке к первому прыжку. Ее маневровые двигатели принялись выбрасывать в вакуум короткими порциями сжатый газ, разворачивая махину в сторону первого из череды многих пункта назначения.

Услышав сигнал, Тит послушно забрался в медицинскую капсулу, заботливо почищенную и заправленную инженерами «Гуд Кол.». Надев дыхательную маску, он закрыл глаза и терпеливо ждал, пока капсула наполнялась жидкостью, прохладной и маслянистой. Затем под действием электрического разряда она затвердела, превратившись в упругий гель, а усыпляющий газ, подаваемый системой вентиляции, наконец, подействовал, и Тит провалился в сон без сновидений.

***

Да уж, неудачно получилось… — Тит парил в грузовом отсеке челнока, снимая себя на телефон. — Хотел заснять завод, показать вам, какая штука будет на орбите моей Лилии крутиться. Мы как раз первый прыжок сделали и теперь на зарядке стоим, время свободное есть. Но оказалось, что никто меня с моими камерами видеть внутри желанием не горит. Директор производства сказал, что все защищено коммерческой тайной. А значит, вы сами понимаете, — он бессильно пожал плечами, — только с армией прорваться можно, да и то не с абы какой. Не будет вам никакого завода. А жаль… Мне самому интересно, как у них там все устроено. Это ж одно дело на планете металл плавить, где у тебя и вода есть, и кислород и энергоресурс какой-никакой в поддержку. И совсем другое — в космосе у черта на рогах. Но, видимо, на то она и тайна, раз интересно всем.