Прометей: каменный век (СИ) - Рави Ивар. Страница 11

Желание отведать свежего мяса я переборол, отложив охоту на потом, жалко было убивать огромное животное, чтобы съесть пару кусочков. В любом случае мне надо было решать проблему добычи соли, чтобы солить пищу, солить рыбу и удлинить срок сохранности и того и другого. Соли в морской воде предостаточно, самый лёгкий способ ее получения в моей ситуации — это выпаривание. Процесс, конечно, трудоемкий, требует постоянного огня, но ждать, пока образуются солончаки, я не мог в силу ограниченности срока жизни человека.

Снова по каменной насыпи сходил в рощу, чтобы срубить стойки-рогатины для своего «котелка», перекладину можно было выбрать среди инструментов. Нашел молодую поросль и срубил две. Обрубив место разветвления, получил рогульки. Конечно, сразу в голову пришла идея с луком, но даже когда читал книги про попаданцев, которые на коленке мастерили луки и стреляли насмерть за сто метров, в душе смеялся. Конечно, можно смастерить пародию на лук, даже добиться бреющего полета метров на семьдесят.

Но, где взять наконечники, как сделать правильно оперение и как добиться убойности от лука? Жаль, что рядом сейчас нет этих горе-писателей, посмотрел бы я на творение их рук.

Лук был творением тысяч лет, прежде чем стал смертельным оружием: знания и секреты передавались по наследству. Луки, как реальное оружие, стали таковыми после многих сотен лет проб и ошибок. Сотворить такое мне не под силу, это факт. Другое дело — дротик или копье, это куда реальнее.

Вбив опоры для костра, сходил и принес полкотелка морской воды, повесил котел, разжег огонь, используя линзу. Не так быстро, как спичкой, но несколько минут спустя сухая береста занялась, и я подложил немного хвороста. Буду доливать воду по мере выпаривания.

Снова начал рубить кустарник. Сегодня работа шла лучше, я начал привыкать к силе тяжести планеты, и учитывать вчерашние ошибки. Срубленные шиповатые кусты выкладывал вокруг палатки на отдалении, чтобы оставить внутри необходимую площадь передвижения.

Когда почувствовал, что голод стал настойчив, перекусил, до этого доливал воду в котелок и подбрасывал хворост, который принес во время рубки рогулек. За хворостом пришлось сходить еще раз, он таял стремительно. Ближе к вечеру мне удалось прорубить коридор в чаще на две трети ширины, завтра тропа будет готова, и поход за хворостом станет легкой прогулкой.

В котелке уже выпаривалась шестая порция воды, и я решил на сегодня прекратить, чтобы посмотреть, что получилось. Ужинал при свете угасающего костра. Отлив еще не начинался, но ждать оставалось недолго. Что удивительно, комаров не было. Или они вымерли, или просто место без живности их не привлекало. Думая том, как сохранить мясо и рыбу, пришел к выводу, что надо его вялить или, проще говоря, сушить на солнце. Кабеля у меня с избытком, надо просто развесить куски мяса и рыбы, натерев его солью, чтобы избежать гниения.

Начался отлив. В нетерпении подошел к своей ловушке, уровень воды был еще высок, и испуганная рыба могла просто уплыть. Через час море отступило на три метра, и граница воды была лишь на два метра ближе моей ловушки. Решил немного подождать. Через полчаса стало слышно, что рыба в ловушке есть, бруствер, воздвигнутый мной из песка, размыло серьезно, но оставшаяся часть не давала двум рыбинам уплыть в море.

Мощные удары хвостами не помогли рыбам, еще через полчаса я стал рыбаком, поймавшим две неизвестные мне рыбы в локоть длиной. Одна была хищная, ее пасть усеивали мелкие острые зубы, вторая внешне была похожа на скумбрию, только смущало наличие чешуи. Оставил их в ловушке — деваться им было некуда, вода из ловушки почти вся всосалась и ушла, сгладив бруствер и края.

Было поздно, усталость сильно давила, пришлось отложить разделку на завтра. В котелке еще оставалась часть не выпаренной воды, я вылил ее и поставил на еще теплые угли: завтра соскребу и узнаю, сколько неочищенной соли получил.

Утром проснулся рано. Это становилось уже нормой, в дикой природе нельзя щелкать клювом.

Бегу к своей вчерашней добыче, обе рыбины на месте. Теперь при свете дня могу почти уверенно сказать, что одна из них — скумбрия, только почему на ней есть чешуйки? Не сплошь, но брюшко прикрывают солидно. Вторая — точно хищная рыба, даже не знаю, можно ли ее принимать в пищу. Со скумбрией возвращаюсь к палатке, где вскрываю ей брюшко, пальцами вытаскиваю внутренности. Скоблю мачете, снимаю чешую, отрезаю плавники и голову. В ручье тщательно промываю и возвращаюсь.

Отложив рыбу, беру котелок: примерно до середины по стенкам котелка и на дне кристаллообразная накипь светло-серого цвета. Пробую кристалл на вкус — соль, только совсем немного горчит. Ушками гайки, выбранной среди инструментов, долго и кропотливо скоблю стенки и дно котелка. Отставшие кристаллы ссыпаю в консервную банку из-под каши с мясом. Получилась почти полная банка. Банка вмещает двести пятьдесят граммов каши, соль, наверное, плотнее. Буду считать, что банка — это двести пятьдесят граммов соли, чтобы удобнее было считать. Вместе с моим запасом соли из НЗ капсулы это около четырехсот граммов.

Хотя соль называют «белой смертью», отсутствие ее в рационе еще хуже, начиная от проблем работы сердца, заканчивая возможным обезвоживанием при кишечных отравлениях.

Бегу к ручью, прополаскиваю котелок, все равно на стенках осталась соль, не хотелось бы пересолить первый рыбный суп или, скорее, отварную рыбу. Рыбу приходится разделить на три части, чтобы поместилась и могла хорошо провариться. Через полчаса вытаскиваю первый кусок рыбы на пластиковую тарелку: от нее идет божественный запах и пар, дразнящий ноздри. Не дожидаясь остывания, обжигаясь, глотаю кусок за куском. Ничего вкуснее в своей жизни не ел.

Скумбрия очень жирная, несмотря на весну, обычно жир рыба набирает ближе к осени. Толстый слой темного, жирного мяса вдоль хребта. «Вот тебе и омега-3», — крутится в голове, будет профилактика атеросклероза.

Второй кусок последовал за первым, рыба немного пересолена, но есть можно. Доел, уже чувствуя, что насытился дальше некуда. Третью часть оставил на обед. Сходил к ловушке, притащил вторую рыбу. Эту попробую вялить, съем кусочек, когда провялится, по ощущением организма на второй день будет ясно, опасна или нет.

Выпотрошил ее, долго мучился с чешуей. Похожая на крупные роговые пластинки она не желала удаляться. Плюнул на это дело, промыл ее и смазал в соли. Вставил распорки, чтобы боковинки не соприкасались и лучше вентилировались. За неимением иного места подвесил в тамбуре палатки.

Затем снова приступил к рубке коридора среди кустарников. Закончил в обед, руки болели, мачете пришлось попеременно перекладывать из руки в руку. Теперь у меня был прямой коридор в рощицу шириной в метр. Срубленных кустарников не хватило, чтобы полностью закрыть периметр вокруг моего жилища, пришлось дорубить несколько кустов. Оставил проход, который решил на ночь закрывать большим кустом, для удобства очистил его нижнюю часть от шипов, чтобы не ранить руки. Теперь я чувствовал себя в большей безопасности, чем раньше, вряд ли хищник поднимется по узкой гряде, чтобы, пройдя по коридору, напасть на человека за изгородью из смертоносных колючек. В конце концов, звери не люди, они убивают лишь для пропитания, а не для забавы.

Вспомнив о людях, погрустнел. Где они теперь, на какой планете устроились? Что стало с моими родителями, друзьями, с теми, кого я знал? Они, конечно, умерли очень давно, но как они прожили, как перенесли мои родители информацию об исчезновении МКС с орбиты? Были ли поиски? Ведь все средства телеметрии просто не поняли, что произошло. В ЦУПе и в Хьюстоне, наверное, решили, что станция распылилась на атомы, но причину так не смогли установить.

Чуть позже надо сходить за хворостом, набрать побольше, чтобы продолжить выпаривание соли и присмотреть себе копья. Пожалуй, сделаю пару штук и пару дротиков. Но без стального наконечника — это так себе оружие. Металл у меня был, в избытке, даже такого качества, который никому из попаданцев не снился. Одна капсула — это, пожалуй, несколько тонн высоколегированной стали с титаном, с секретным добавками, выдерживающей столкновение с камнями в космосе на скорости восемьдесят тысяч километров в час. Только переплавить его было нереально.