Полвека тому вперёд (СИ) - Кара-Басов Максим. Страница 40

Вокруг спешно сооружался полевой лагерь. Горели костры, кипели чаны, тут и там десятки воинов отдыхали прямо на молодой зелёной травке, лишь с утра окончательно избавившейся от многомесячного снега.

За небольшим раскладным столиком собралась вся немногочисленная свита князя. Немного поодаль, поставив временного истукана в виде украшенной перьями головы орла, жрецы споро свежевали огромного тушканчика, сливая кровь в кипящую на жервеннике чашу.

— Господин воевода, дозвольте обратиться к Его Высочеству, — упал на колено седовласый боярин.

— Дозволяю. Государь, боярин Мичурин, из младшей ветви, — Воевода Пестов махнул рукой, в которой была зажата основательно обкусанная жареная перепёлка.

— Ваше Высочество! Пчёлы обнаружены. Сидят в стоянке Северного Парка, видели несколько патрулей через окна строения.

— Не выходят? — Великий князь залпом допил кубок с мёдом.

— Нет, внутри сидят. Солнце их обжигает, Ваше Высочество. Вряд ли до ночи двинутся с места.

— Благодарю, боярин. Отдыхай.

Глядя вослед удаляющемуся воину, набольший воевода Пестов отбросил недоеденную перепёлку собакам, что сидели у его ног:

— Ну что, или ночи ждать и ловить их на дороге. Или атаковать сейчас — но это означает бить в лоб в сильную крепость, там стены хорошие. Да, кстати! У них и тяжелое оружие имеется, государь. Кровью умоемся.

— А почему такое хорошее укрепление — и без нашего гарнизона? — обратился князь к подошедшему Перовскому-старшему.

— Так воды там нет, да и по полгода стоит туман. Хоть и Пограничная Муть, но укрыться особо негде. А высотки рядом разрушены, только вот эта стоянка и осталась. Да и она вся открытая внутри. От Гримуара ещё можно, с трудом, отбиться. А вот зимой здесь совсем плохо, государь. Муть повсюду.

Князь задумчиво разломил краюху хлеба, не глядя, скормил её голубю в золотой клетке, что с поклоном преподнёс разряженный слуга.

— У нас не будет преимущества конной атаки в таких условиях, — почтительно добавил воевода.

— Но и ждать мы не можем, — парировал глава секретной службы, — в войске припасов всего на пару дней, а ночью Пчёлы куда лучше нас воюют. Ещё не известно, когда потерь будет больше.

— Вы забываете про меня, судари, — Великий князь величаво поднялся, распахнул своё одеяние и окружающие увидели на его груди большое навесное украшение с несколькими крупными Зернами Силы, — Я сам по себе и ваша защита, и ваша артиллерия. Перовский! Насколько крепка там крыша?

— Это бывшая автостоянка, Ваше Высочество, — поклонился безопасник, — Но полсотни лет… Ничто не вечно!

— Дозвольте обратиться, Ваше Высочество, — встал вслед за всеми остальными врановский воевода, — А как же княжна? А как же ваши люди?

— Сколько этажей в укреплении, Перовский? — Князь вышел из-за стола.

— Пять, государь.

— Ну, значит буду бить только по верхним. Аккуратно, но сильно!

Преимуществом Пчёл всегда считалось их превосходное владение метательным оружием. Говорят, что каждый маленький отрок пчелиного рода с детства учится метать пращу, а как только он становится в силах натянуть тетиву, Великая Мать лично вручает каждому пчелёнку хороший детский лук.

Известно также, что Рой славится и прекрасными мастерами-арбалетчиками. Каждой весной в Рое устраиваются состязания по стрелковому мастерству, на которые приглашаются иноземные гости — духовенство из Святоча и загадочные представители Альянса. Не один раз и не дважды лучшими стрелками в известном мире назывались именно пчелиные мастера стрелы и болта, а творения известных мастеров-арбалетчиков из Роя пользуются неизменным спросом на всех землях постъядерного мира.

Но, насколько хороши Пчёлы в стрельбе, настолько же слабы они в рукопашном бою. Если десяток лучников или арбалетчиков может остановить сотню легкой пехоты, находясь в укрытии за укреплениями… То в чистом поле десяток легких пехотинцев может искромсать сотню лампасников за пару минут.

Потому, Пчелы никогда не атаковали врага без серьёзного дальнобойного прикрытия. И потому так не по себе сейчас сотням орловских и врановских воинов, изготовившихся по приказу князя подняться в атаку против убежища Северного Парка.

… Синица же продолжала петь свою бесконечную песню. Она нашла себе пару, и счастливым птицам не было никакого дела до разворачивающегося внизу, под их крыльями, сражения…

— Вперёд! Щиты сомкнуть!

И вот, сотни вышли из леса. Мгновение на выравнивание строя — и передние ряды панцирной пехоты смыкают щиты. Задний ряд поднимает свои щиты над головами. И неуязвимая стена медленно, шаг за шагом, начинает своё движение.

— Почему Вы не хотите отправить дружину конно, Ваше Высочество? — Перовский-старший опустил подзорную трубу и вопросительно посмотрел на князя.

— Нет никакого смысла в том, Платон Фёдорович. Только коней потеряем попусту. Пусть лучше за щитами панцирной пехоты идут. Нам бы только к входу прорваться, а там лампасникам и конец.

Тишина со стороны круглого строения наконец прервалась. Из многочисленных проёмов второго и третьего этажа полетели первые стрелы и болты. Щиты наступающих шеренг сомкнулись ещё теснее, приняли на себя гулкие удары. Со звоном и хрустом воткнулись снаряды в них, но тут в дело вступили Одарённые.

Воевода Чернов-Кобылин закричал что-то, взмахнул посохом-топором и требовательно провёл навершием по земле.

— А врановский воевода хорош! — отметил Пестов, наблюдая за иссиня-чёрным маревом, что поднялось из земли и прикрыло левый фланг наступающих, — Чем же наш ответит?

Центральную и правую шеренги накрыло серебристым туманом, послышалось громкое щёлканье. Воевода орлов тоже поднял свой посох и громко пел что-то в его навершие. Поднялся купол из невесть откуда прилетевшего птичьего пуха, и нём начали увязать многочисленные стрелы, что Пчёлы с удвоенной скоростью принялись выпускать из крепости.

— “Клёкот Орла”. Силён Мичурин-старший, силён.

В этот момент Перовский показал на крышу здания:

— Государь, “личинки” сверху!

— Так, а ну-ка, судари, в сторону!

Князь Родион сбросил с себя плащ, уселся на него, скрестив ноги. Поднял подвеску с Зёрнами Силы перед собой:

— Пестов, корректируй!

И крикнул гортанно: “Эррау!”

Подвеска вспухла, и с каждой серебряной цепи сорвалось вперёд и вверх Зёрно, переполненное красным свечением. Цепочки удержали ярко горящие камни. Запели сочленения, напряглись до предела. Шесть Зёрен загудели слитно, словно осиное гнездо.

— Первая… Эррау!

Из центрального Зерна вырвалась вверх яркая красная точка. Со свистом и хлопаньем она взмыла вверх, пролетела пару сотен метров и раскрылась в огненную птицу.

И в этот момент Пчёлы открыли огонь зелеными “минами”.

— Только вперёд, только вперёд, не останавливайтесь! — шептал Перовский, до крови закусив губу.

— Сброс! — крикнул князь и дернул центральную цепочку.

Яркая птица пошла вертикально вниз. Взрыв!

— Перелёт, государь. Десяток аршин ближе и десяток левее! — крикнул Воевода.

— Пчёлы тоже промахнулись, слава Орлу! — выдохнул безопасник.

Несколько разрывов почти у кромки леса, никто из воинов Орла не упал, даже строй не покачнулся. И тут — новый залп.

— Государь! — обеспокоенно вскричал Перовский.

— Вижу, — прохрипел князь, — Эррау!

С подвески сорвались ещё пять птиц. Они вертикально ушли вверх, а к князю бросились жрецы с сияющими источниками Силы. Тот отрицательно качнул головой:

— Рано! Я сам справлюсь! Силы ещё много!

Пять птиц, покружив немного над крепостью пошли вниз. И ударили в крышу стоянки.

Здание заволокло огнем и дымом. Воевода опустил подзорную трубу, потёр глаза:

— Страшная сила в твоих “Фениксах”, государь!

— Нет, проклятье! Нет! — Старый жрец завороженно следил за зелёными росчерками, которые неумолимо приближались к шеренгам пехоты. Один, второй взрыв на границе защитных куполов. И с треском разрываемой ткани, защитные щиты исчезли!