Белая орчанка и оборотень (СИ) - "Li Litvinenko". Страница 11

Орки особым трудолюбием не отличались, кочевали, где была еда, и можно было немного подзаработать. Они не жаждали богатства и зарабатывали только чтоб прокормить себя. Основным их занятием было выращивание белых буйволов, которые тянули по степям их огромные кибитки — дома. Не в пример Сфеносу, в орде орки были молодые и сильные, кочевали они семьями, с детьми и толстыми женами, которых от мужей трудно было отличить. По фигуре орчанку от орка отличала только большая грудь, да рост был чуть меньше и то не всегда. В том караване было много молодых орчат. С одним таким, единственным ребенком кузнеца, толстым и неуклюжим Ортоклазом, в детстве дружила Бёрк. Их дружба сложилась случайно, но по приезде табора снова возобновилась.

А познакомились они так: как-то шла она меду кибитками каравана, на ночь из них выпрягли волов и поставили в две, более или менее, ровные полосы. По образовавшемуся широкому проходу, как по улице ходили жильцы. У орков были толстые пальцы, и шитье было нелегкой работой для них, поэтому Бёрк немного подрабатывала шитьем, платили ей в основном продуктами, вяленой рыбой, лепешками, иногда сыром, это впрочем, ее не огорчало. Сегодня корзине, которую она несла в руках, уже лежала пара рыбин. Бёрк шла и представляла, как вечером они со Сфеносом сварят из них ароматную похлебку, у неё потекли слюнки в предвкушении отличного ужина. Тут ее кто-то сильно толкнул в спину, от резкого удара она споткнулась и плюхнулась в дорожную пыль. Корзина из рук выскочила и на землю выпали отданные ей на починку вещи и сегодняшний заработок. Тут же, ее пнули в живот, над головой раздался хриплый орочий смех. Над ней стояли три зеленых подростка, до этого страдавшие от скуки и решившие так развлечься. Берк свернулась калачиком, на случай если её еще решат ударить.

— Мерзкая личинка короеда. — Забасил, самый крупный из них детина.

У орков, кто самый сильный — тот и главный. И этот здоровяк был явно в этой троице предводителем. Два других загыкали, над веселой, по их мнению, шуткой, показывая кривые зубы разной длины.

— Ты шатаешься по нашей территории. Здесь могут ходить только орки. — Заявил нагло обидчик.

— Я орк. — Чуть не шепотом от страха, ответила Бёрк.

Она мысленно перебирала варианты дальнейших действий и не находила выхода. Они сильнее и быстрее. Если попробовать убежать, на ровном пространстве луга они точное её поймают, и будет только хуже.

— Какой же ты орк? Посмотри на себя: ты маленькая как гном, и уродливая как гном, да и кожа у тебя светлая. — Не унимался обидчик, добавляя к словам очередной пинок.

— Я болела … — Попыталась отделаться от орков девочка.

Она отползла подальше и не вставая, стала собирать в корзинку рассыпанные вещи. Кожа у неё была сейчас действительно светлее, чем обычно, краска почти смылась, а она забыла натереться зеленой болтушкой.

— Больной гном! — Заржали, опять нападавшие. — Теперь ты будешь платить нам, за то, что ходишь здесь.

С этими словами, он выхватил у нее рыбу и откусил от нее голову, громко зачавкал. Бёрк брезгливо поморщилась. Мимо них проходил Ортоклаз. Вчера она ему зашила разодранную надвое, меховую жилетку. Он пришел к их дому и попросил починить дорогую вещь. Он лазил на дерево и свалился с ветки, потому что от природы был очень неуклюжим. Порвав обновку, только неделю назад купленную, он испугался, что мать его отлупит. Вспомнив о Бёрк, та зашивала отцу куртку, он поплелся к ней с надеждой избежать наказания.

Орток был такого же роста как обидчик Бёрк, только еще шире в плечах. Уже сейчас было видно, что мало кто в будущем решится померяться силой с сыном кузнеца.

— Отстань от нее. — Ортоклаз подошел и стал напротив задиры.

Они смотрели друг другу в глаза. Безмолвная дуэль продолжалась не больше минуты. Поняв, что перед ними уже не беззащитная жертва, троица, молча, удалилась. Они не испугались, нет, просто драться из-за двух рыбин им было лень. Поднявшаяся с земли, помятая Бёрк совсем не выглядела расстроенной, она была оптимисткой и во всем всегда находила что-то хорошее. Потеряв одну рыбу она, кажется, нашла друга.

С тех пор они много времени проводили вместе. Ортоклаз был молчалив и туповат, но Бёрк, все устраивало. Она была болтушкой и могла часами, не замолкая, пересказывать ему всякие истории, услышанные в караване. То, что орк ее не перебивал, было, ему большим плюсом.

После того как ее обозвали «личинкой короеда» Бёрк, никогда не обращавшая внимания на свою внешность, стала чувствовать себя ущербной. Она спросила у Сфена, почему она белокожая, а не зеленая как все орки, подумав, отец разъяснил.

— Альбинос. — Он пожал плечами, показывая, что в этом нет ничего страшного. — Бывает…

Всю свою сознательную жизнь, раз в неделю Бёрк, заливала небольшой кусочек Изумрудной водоросли водой и натирала открытые участки тела не скрытые одеждой. От постоянной возни в воде, на руках краска стиралась быстрее, тут приходилось чаше её обновлять. Она хотела натираться полностью, чтоб летом можно было носить рубашки с коротким рукавом, но заготовленных запасов водорослей хватало ровно на год. В окрестностях хутора водоросль встречалась редко и Бёрк как могла её экономила.

После того как пошла у нее первая кровь, Бёрк перестала расти. Сфенос на вопросы девушки:

— Почему? — Сваливал все вину на поганого Фуча.

Дескать, от травмы в теле что-то повредилось. Ростом она осталась даже меньше гнома и если бы она жила среди людей, о ней говорили как о миниатюрной девушке. Шли годы, а все вокруг по-прежнему воспринимали её как детеныша орк, а и её это вполне устраивало, но образ вечного ребенка сыграл с ней злую шутку.

Её друг Ортоклаз, за эти годы окончательно превратился в крупного орка, ростом выше Сфена. Примерно в это же время у его соседки, вдруг, выросла грудь. С того момента, когда орк это понял, его дружбе с Бёрк пришел конец, она стала ему не интересна, и инстинкт размножения погнал его к созревшей самке. Это стало настоящим ударом для Бёрк, она привыкла воспринимать здоровяка-недотепу как свою собственность, орка одной ей принадлежащего. А тут такое предательство… Он не отходил от повозки, где жила зазноба, ни на шаг. С кузни отца приносил ей подарки, нужные в хозяйстве, железные вещи, которые сам ковал и даже подрался с парой соперников, доказав свое превосходство. Через полгода ухаживаний, с согласия обеих сторон, Ортоклаз женился на ней и забрал избранницу в новую, недавно для них построенную кибитку. Жизнь у новой пары как-то не заладилась, то вол издохнет, то колесо отвалится. А потом и вовсе сгорело их не обжитое еще жилье.

Сфенос и Бёрк издалека наблюдали за тем как орки тушат пожар, случайно отец глянул на неё… И все понял. Рядом с ним стоял не ребенок уже, а ревнивая женщина, удовлетворенно смотревшая на результат совершенной ею мести. У неё на губах играла улыбка маньячки, а глаза довольно сверкали. Дома, он обыскал куртку Бёрк и показательно вытряхнул из ее кармана коробку спичек. На лице дочки, которая поняла, что ее поймали, не было ни капли раскаянья. Сфен вытащил из-за печки прутик, которым порол Берк, когда она сильно портачила и отстегал, как следует, приговаривая:

— Нельзя, нельзя! Чужое добро портить — не уважать тяжкий труд. Нельзя!

Этот урок она запомнила навсегда. И больше никогда ничего, кроме дров в печи и костра, не поджигала.

После того как кибитка Ортоклаза сгорела, орда снялась с места и покатила искать новое место жительства. Орки решили, что на хуторе завелся злой дух. Они поехали дальше на юг, искать там своё кочевое счастье.

Несколько лет прошло для Бёрк спокойно, никто не тревожил больше девичье сердце. Бывало кто-то из местных гномов, кто в шутку, кто на спор, подкатывали к Бёрк. Все они верили в байку, ходившую по хутору. Говорили что ее мать однажды, пьяная заснула, не дойдя до дома, на нее наткнулся, пьяный тоже, гном так и появилась на свет Бёрк, а Сфен, увидев, что родила ему жена, прибил ее за неверность. Бёрк слышала эти сплетни но в них не верила, а на ухаживания гномов она всегда отвечала отказом, все они после истории с Фучем, были ей отвратительны, а некоторые даже пугали.