Кирклендские услады - Холт Виктория. Страница 30

– У вас доброе сердце, – сказала я.

– В моих мотивах больше эгоизма, чем вы думаете. Эти люди интересуют меня с медицинской точки зрения, к тому же они нуждаются во мне, а это так приятно – знать, что ты нужен.

– Пусть так, это не умаляет ваших заслуг. Повсюду только и говорят о вашей доброте, о том, что для каждого больного вы находите не только время, но и ласковое слово.

– Ха! – Он неожиданно рассмеялся, белые зубы ослепительно сверкнули на смуглом лице. – Я сам многим обязан людской доброте. Доверю вам один секрет. Сорок лет назад я был сиротой без гроша в кармане. В этом мире сироте приходится несладко, миссис Роквелл. А неимущему сироте – вдвойне.

– Могу себе представить.

– Я мог бы стать нищим, просить подаяния, дрожа от холода и голода, но судьба уберегла меня от подобной участи. Я рос, мечтая выучиться на врача и лечить больных, но для этого у меня не было средств. К счастью, на моем пути встретился один богатый человек, ставший моим благодетелем. Он дал мне образование и помог осуществить мечту всей моей жизни. Если бы не он, кем бы я сейчас был? Каждый раз, когда я вижу нищего на обочине дороги или преступника за решеткой, я говорю себе: если бы не мой благодетель, я стал бы таким же. Вот почему я делаю для своих пациентов все, что в моих силах Вы меня понимаете?

– Я не знала...

– Теперь вы будете относиться ко мне хуже, потому что я не джентльмен, не так ли?

Я в негодовании повернулась к нему.

– По-моему, вы-то как раз настоящий джентльмен!

– В таком случае, – тихо сказал он, – могу я попросить вас об одолжении?

– Разумеется.

– Берегите себя. Будьте очень осторожны.

Я сидела за чашкой чая с Агарью Редверз, слушая ее рассказы о детстве в Забавах и о том, как она верховодила братом и сестрой, и вдруг ощутила, что стены комнаты надвигаются на меня и душат. В глазах потемнело.

Очнулась я на диване, кто-то подносил мне к носу флакон с нюхательными солями.

– Что… случилось? – спросила я.

– Все в порядке, дорогая, – раздался властный голос Агари, – ты упала в обморок.

– В обморок? Я... но...

– Не нервничай, это вполне нормально в твоем положении. Лежи спокойно. Я послала за Джесси Данквейт. Она очень опытна в этих делах.

Я попыталась приподняться, однако сильные морщинистые руки, сверкавшие бриллиантами и гранатами, удержали меня на месте.

– Мне кажется, дорогая, тебя утомила дальняя прогулка. Тебе уже нельзя так много ходить пешком. В следующий раз я пришлю за тобой коляску.

Миссис Редверз сидела в кресле возле дивана.

– Помню, я тоже падала в обморок, когда ожидала ребенка. Ужасное ощущение, правда? Но ко всем этим маленьким неудобствам постепенно привыкаешь. Хочешь чего-нибудь выпить, дорогая? На мой взгляд, глоточек бренди тебе не повредит. Но лучше подождем до прихода Джесси Данквейт.

Не прошло и четверти часа, как в комнату вошла Джесси Данквейт. На вид ей было лет сорок с небольшим; румяное лицо привлекало своим добродушным выражением; черная шляпка была отделана нитками черного янтаря, которые забавно покачивались при каждом движении, и завязана под подбородком черными лентами; габардиновая накидка также была украшена гагатом, под накидкой обнаружились черное платье и сверкающий белизной крахмальный фартук.

Джесси была акушеркой, жившей в поместье Келли Грейндж, и, поскольку Агарь правила своими землями, как королева, акушерка вела себя так, словно была ее подданной. Впоследствии я узнала, что, когда у роженицы не было денег заплатить акушерке, Агарь рассчитывалась с ней сама. Джесси также выполняла обязанности медсестры и сиделки, ибо получила разностороннюю медицинскую подготовку.

Она со знанием дела ощупала меня, задала несколько вопросов и пришла к заключению, что мое состояние не внушает опасений и что обморок – вещь вполне естественная на этом сроке беременности. Она посоветовала мне выпить чашку горячего сладкого чая и не волноваться.

После ухода акушерки Агарь немедленно распорядилась принести чай и, пока я пила его, сказала:

– Советую тебе пригласить Джесси, когда придет время рожать, – она лучшая акушерка в округе. Если бы она принимала Саймона, моя невестка была бы жива по сей день.

Я сказала, что последую ее совету, поскольку до сих пор не сделала никаких приготовлений.

– Значит, решено, – объявила Агарь, – скажу Джесси, чтобы она была наготове. Я могу прислать ее в Забавы за неделю до срока – пусть будет рядом с тобой на всякий случай.

Похоже, она взяла заботу обо мне в свои руки, но я не возражала. Перемены в моем теле повлекли за собой и перемены в характере: я лежала на диване и спокойно слушала, как Агарь строит планы на мое будущее.

Джесси еще была в доме, и Агарь снова призвала ее пред свои очи и сообщила, что я намерена воспользоваться ее услугами. Акушерка была заметно польщена.

– Джесси будет регулярно наведываться к тебе в Забавы, и ты должна ее слушаться. А теперь кто-нибудь отвезет тебя домой, ты ляжешь в постель и хорошенько отдохнешь.

Саймон куда-то отлучился, поэтому меня отправили в сопровождении одного из конюхов. Рут удивилась, увидев, что я вернулась в коляске, и я поторопилась объяснить ей, в чем дело.

– Поднимись к себе и приляг, – сказала она. – Обед тебе принесут в комнату.

Я так и поступила. Прибежавшая на звонок Мэри-Джейн принялась хлопотать, устраивая меня поудобнее; по ее словам, с Этти несколько месяцев назад случился точь-в-точь такой же обморок. Я лениво слушала ее болтовню, предвкушая тихий вечер в постели с книгой.

Мэри-Джейн принесла мне обед и, вернувшись за подносом, сообщила, что доктор Смит хочет зайти ко мне. Тщательно застегнув все пуговицы на моей ночной кофте и убедившись, что я выгляжу прилично, она удалилась сообщить доктору, что я готова его принять.

Доктор вошел в комнату в сопровождении Рут и, присев возле кровати, стал подробно расспрашивать меня о моем обмороке.

– Насколько я поняла, беспокоиться не о чем, – заметила я. – Это бывает со всеми. И акушерка так сказала.

– Какая акушерка?

– Джесси Данквейт. Миссис Редверз очень хорошо о ней отзывается, так что я ее наняла. Она будет заходить ко мне время от времени, а накануне великого события переедет сюда.

После непродолжительного молчания доктор произнес:

– У этой женщины прекрасная репутация среди местных жителей. – Он с улыбкой наклонился ко мне. – Но все-таки я выясню, достаточно ли она квалифицированна, чтобы доверить ей вас.

Доктор и Рут пробыли у меня недолго, и после их ухода я откинулась на подушки, с удовольствием ощущая себя предметом всеобщей заботы.

Однако не прошло и двух недель, как моя мирная жизнь была нарушена и в нее вошли страх и сомнение.

Погода в тот день стояла великолепная. Хотя была уже середина сентября, солнце грело по-летнему и только ранние сумерки напоминали о приходе осени. Мы с Люком, Рут и Дамарис отправились украшать цветами церковь к предстоящему празднику урожая; правда, принять участие в работе мне не позволили, а усадили на скамью и велели смотреть оттуда.

Откинувшись на спинку, я сидела в приятной полудреме, слушая голоса, эхом разносившиеся под сводами церкви. Дамарис, убиравшая алтарь золотистыми, красными и розовато-лиловыми хризантемами, казалось, сошла со страниц Ветхого Завета, столь поразительны были ее красота и фация. Ей помогал Люк, по обыкновению, не отходивший от нее ни на шаг, Рут возилась с виноградными гроздьями, кабачками и тыквами, раскладывая их на подоконниках витражных окон. Я наслаждалась атмосферой полного покоя, еще не зная, что мне суждено надолго его утратить.

Мы выпили чаю в доме викария и не торопясь отправились домой. Уже наступил вечер, но дурные предчувствия не нарушали моего умиротворения.

Как всегда в последние дни, я рано легла спать. Шторы были раздвинуты, луна наполняла комнату мягким светом, почти столь же ярким, как пламя свечей. Впоследствии я пыталась восстановить события той ночи в подробностях, но не знала, в какой именно момент все началось, и вечер казался мне точно таким же, как множество других. В одном я уверена: я не задернула полог вокруг кровати, что потом подтвердила и Мэри-Джейн.