Адепт Грязных Искусств (СИ) - Кондакова Анна. Страница 20

Крысы в раздевалке уже не было, видимо, унёс уборщик или выбросил сам Капелли.

– К сожалению, на душ у вас не останется времени, мистер Ринг. – Секретарь виновато развёл руками. – Придётся поторопиться.

– Да я уже понял, – хмуро отреагировал я и постарался сделать голос как можно более капризным.

Демонстративно стянул с себя одежду, надеясь, что секретарь отвернётся или выйдет на время, чтобы у меня появилась возможность перепрятать склянку с порталом, но дотошный Чезаро только внимательнее стал меня разглядывать, все мои шрамы и раны, а потом, и вовсе, вытянул тетрадь из-под мышки и начал черкать в ней карандашом.

Уже не надеясь, что от меня отстанут хотя бы в раздевалке, я быстро переоделся в школьную форму, сунул скомканные спортивные брюки вместе с содержимым карманов в сумку, перекинул её через плечо и хлопнул дверцей шкафчика.

Чезаро на громкий звук не среагировал – он что-то увлечённо записывал в тетрадь. Я успел заметить только несколько фраз:

«Общее физическое состояние – есть изменения, более крепкая мышечная форма».

«Шрам на шее – полное соответствие».

«Поведенческая парадигма – под вопросом».

«Моральные принципы – под вопросом».

«Вредные привычки – под вопросом».

Заметив, что я стою рядом и читаю его записи, Чезаро захлопнул тетрадь.

– Ну что, мистер Ринг, вы готовы?

Я кивнул и вышел из раздевалки.

Этот рыжий коротышка только казался простым секретарём, фиксирующим происходящее, как стенограф. На самом деле он вёл анализ, соответствую ли я тому самому Рингу, настоящему, внуку императора – не самозванец ли я.

Что ж, ему предстоит ещё долго копаться в моём поведении.

В тренировочном зале стояла тишина. Когда я вышел из раздевалки, дети выстроились в шеренгу у двери, вытянулись, как солдаты. Самый смелый из них шагнул вперёд и протянул руку.

В глазах мальчишки читалось неподдельное восхищение.

– Мистер Ринг, – обратился он ко мне, – вы не могли бы расписаться на моей руке?

И как только он это сказал, меня вдруг пронзило: а ведь я даже не знал, как подписывал бумаги Теодор Ринг, не имел понятия, какой у него почерк. Он вполне мог быть даже левшой.

Вот чёрт.

Чезаро внимательно наблюдал, как я отреагирую на просьбу прилипчивого пацана. Я наклонился к нему и крепко пожал протянутую руку.

– В следующий раз подойди. Тороплюсь.

Парнишка расплылся в счастливой улыбке.

– О-о… кру-у-уто… – выдохнул он, вцепившись клещом в мою ладонь, потом обернулся на одноклассников, не переставая лыбиться. – Слышали, да?..

Я выдернул руку из цепких пальцев парня и поспешил удалиться.

В это время неустанный секретарь Чезаро снова что-то пометил у себя в тетради.

***

В кабинете директора меня ждал неприятный сюрприз.

Кроме представителей Суда и Ли Сильвер, там ждал ещё и государственный обвинитель. Тот самый, что присутствовал в резиденции Орриванов и был готов констатировать смерть Теодора Ринга от рук адептов Ронстада.

Помнится, он очень не хотел признавать моё кодо.

Полноватый мужчина предстал всё в той же чёрной длинной мантии, всё с той же небольшой проплешиной на затылке, с теми же светло-рыжими волосами и с тем же скользящим нетвёрдым взглядом: его глаза находились в постоянном движении, осматривали, выискивали, изучали, уходили от прямого зрительного контакта.

Ничего хорошего от подобного государственного обвинителя ждать не приходилось.

С порога он объявил, что я опасен, и должен под конвоем отправиться в тюрьму до Суда, что мне лучше не сопротивляться и согласиться на любые условия, для моего же блага…

Я даже ответить ничего не успел, как начался спор.

Сильвер – а она была явно на взводе – громко возразила и напомнила всем о моей ученической неприкосновенности. Потом своё не слишком веское слово вставил секретарь Чезаро, демонстрируя тетрадь и обращаясь к обвинителю:

– Мистер Криббо, за те полчаса, что я наблюдаю за мистером Рингом, он не проявил никаких негативных… – начал было он, но обвинитель его перебил.

– Вы не видели мистера Ринга в деле, уважаемый секретарь Чезаро, а я видел. И могу утверждать с полной уверенностью: этот человек опасен, его необходимо изолировать. Он буквально растерзал агента Зиварда, порезал его на части!

Я внимательнее присмотрелся к обвинителю.

А ведь как его прижали… Да его буквально вынудили сюда явиться, чтобы с боем заставить меня покинуть школу, а значит, выйти из-под защиты кланов Сильвер и Орриван. Но судя по жаркой и пустой речи, прямых доказательств моей вины у него не было.

Поэтому я так и спросил у него, громко перебив всех, кто участвовал в споре:

– У вас есть, что мне предъявить? Если есть – предъявляйте… мистер… э… извините, не запомнил, как вас зовут. Если предъявить нечего, то можете быть свободны.

Он даже опешил от такой наглости.

Но быстро пришёл в себя.

– У меня есть показания вашей сестры Сильвии, – объявил он. – Она видела своими глазами, как вы расстреливали агента Зиварда из револьвера, она видела, как вы применили кодо и в буквальном смысле распяли Зиварда на стене!

Я прищурился и внимательно посмотрел обвинителю в глаза.

– Насколько я помню, мистер… э… не важно, как вас зовут… так вот, насколько я помню, принцесса Сильвия была пьяна, крепко пьяна в тот день. Думаю, это заметили даже независимые присяжные из Зеола. Поэтому вряд ли её показания имеют хоть какую-то силу в Суде. Но, если всё же имеют, то можно сказать, что Суд принимает решения в таком же пьяном виде, в каком Сильвия становится свидетелем.

Обвинитель округлил глаза.

– Каков наглец… – процедил он, багровея.

Сильвер вздёрнула подбородок и с уважением взглянула на меня, потом перевела взгляд на представителей Суда.

– Вам ещё что-то нужно от моего ученика, господа? Если нет, то он остаётся в школе.

– Но наблюдение за ним продолжится! – с напором сказал обвинитель. Сурово оглядел секретарей. – И чтобы ни на секунду с него глаз не спускали! Учтите, если я говорю «ни на секунду», это значит – ни на секунду! – Он повернулся к Чезаро. – А вы, секретарь, впредь не делайте поспешных выводов. Ваша работа – наблюдать. Выводы я делаю сам. – Потом обвинитель обратился к Ли Сильвер. – Вы, вероятно, не знаете, директор, но я, как государственный обвинитель, имею право ограничить некоторую свободу подозреваемого. Если физическую свободу ограничить вы мне не дали в виду наличия у мистера Ринга ученического статуса, то вот ограничить свободу кодо я имею право.

И пока на его рыхлом потном лице расцветала триумфальная улыбка, лицо Сильвер бледнело. Наверное, как и моё.

Такого поворота не ожидал никто.

– Вы хотите лишить моего ученика кодо? – выдавила Сильвер, наконец взяв себя в руки. – Владение кодо является основой обучения в моей школе. Вы не имеете права применять такую санкцию к адепту!

Обвинитель вытянул из кармана пиджака под мантией уже знакомые мне запретные путы с ниткой дериллия и передал их в руки секретаря Чезаро. Тот взял путы с таким опасливым видом, будто боялся навсегда испачкаться.

– Вы слишком остро реагируете, доктор Сильвер, – сказал обвинитель. – Никто не собирается ограничивать кодо мистера Ринга во время уроков. Но вне учебного времени мистер Ринг обязан носить запретные путы. Секретарь Суда будет лично надевать и снимать с мистера Ринга путы, когда необходимо. – Он повернулся ко мне и растянул пухлые губы в улыбке. – Ты ведь не против, мой мальчик?

Я так же холодно ему улыбнулся.

– Мне скрывать нечего, мистер… всё никак не могу запомнить ваше имя…

Улыбка тут же слетела с физиономии обвинителя. Он поморщился и потребовал:

– Секретарь Чезаро, наденьте путы на этого наглеца сию секунду!

– Это произвол, мистер Криббо, – возмутилась Сильвер, вставая между мной и обвинителем.

– Это моя работа, доктор Сильвер. Это мои права. Всё честно. Почитайте Список Чистых и кодексы Суда, освежите память. Я имею право ограничивать кодо адепта, если он подозревается в убийстве. Если вы, доктор Сильвер, не владеете информацией и не знаете элементарных правил, я буду вынужден послать в школу инспекцию с проверкой. Думаю, мы найдем множество нарушений и закроем ваше сомнительное заведение. Либо… ваш ученик просто наденет путы. Ему ведь скрывать нечего, он сам сказал. Ну так что?