Кровь альфы (СИ) - Савино Ли. Страница 15

— Хорошо.

Я сижу молча, позволяя ее предвкушению нарастать. Она ерзает. Ее широко раскрытые глаза быстро моргают, дыхание учащается. Она смотрит мне в лицо, а я смотрю ей в спину.

— Встань и разденься, — я отдаю быстрый приказ. Кратко.

Она тут же вскакивает, чтобы повиноваться. Ее комбинезон падает на пол, и она стоит обнаженная передо мной, ее красивые соски торчат, межу ног влажно и готово для проникновения.

Мой член болезненно пульсирует, но я мастерски держу себя в руках. Вампир в моем положении должен контролировать себя. Я не похож на разъяренного волка, который поддается своему желанию и злобно метит свою пару. Нет, я жду своего часа. Заставляю ее дрожать. Учу послушанию. Мое удовлетворение приходит от моей власти над ней, а не от какого-то низменного освобождения моей мужской силы.

Я медленно поднимаюсь с трона, беру поводок и пристегиваю его к ошейнику на шее Селены. — Пойдем, питомец. Мне не терпится снова пометить твою бледную кожу. — Я беру с собой хвост дракона и кожаный хлыст.

Она ничего не упускает, ее расширенные глаза воспринимают все это со вспышкой тревоги. Я киваю в сторону скамейки для порки. — Туда. Устраивайся на скамейку, питомец.

Я не пропускаю дрожь, пробегающую по ее спине, но она безмолвно повинуется, склонившись над скамейкой.

Я пристегиваю ее запястья и лодыжки и проверяю крепления. Ее вагина выглядит слишком аппетитной, чтобы не прикасаться, поэтому провожу пальцем по влажной щели, распространяя ее естественную смазку до клитора.

Она выгибает свою задницу, и я шлепаю ее, сильно.

Она волчица, поэтому боль мало что значит. Любые следы, которые я оставлю, заживут почти мгновенно. Некоторые вампиры любят покорных оборотней именно по этой причине. Некоторые, наоборот, предпочитают людей, которые будут чувствовать всю тяжесть наказания в течение нескольких дней.

Я никогда не зацикливался на этом, но сейчас рад, что Селена — маленький волк. Я слишком оберегаю ее, не желая, чтобы она испытывала какой-то длительный дискомфорт, даже ради удовольствия.

— Готова к порке, Селена?

Она не отвечает, и я снова шлепаю ее по заднице.

— Да, сэр. — Ее слова звучат немного угрюмо, но я не упускаю из виду то, что в них слышится затаенное дыхание. Она взволнована, но гордость не позволяет ей признаться в этом.

Я кладу ладонь на рукоятку кожаного хлыста. Это прекрасный инструмент. И отличная разминка — немного более жесткая, чем посредством флоггера или моей руки, но все же легкая.

Я шлепаю один раз по центру ее ягодиц и слушаю, как она ахает. Один только звук ее стона доставляет мне удовольствие. Я снова шлепаю и жду реакции. Далее действую усерднее, шлепая быстро по ее бледным округлостям.

Эта интенсивность удивляет ее, потому что она задыхается и извивается, вывернув запястья в наручниках. Мне нравится, как ее попка сжимается и дрожит. Примерно после тридцати ударов она берет себя в руки. Эндорфины начинают действовать, кровь приливает к ее заднице, окрашивая в розовый цвет. Она замедляет дыхание и замирает, мужественно принимая удары.

Поэтому, конечно, я останавливаюсь.

— Согрелась, красавица? — Я грубо сжимаю одну ягодицу.

Она немного рычит, полностью подчинившись.

Я усмехаюсь. — Думаю, этой заднице нужно что-то сжимать, пока я шлепаю, не так ли?

Она достаточно умна, чтобы не отвечать.

Я достаю из ящика с инструментами тюбик смазки и смазываю им маленькую анальную пробку из нержавеющей стали. — Открой попку для пробки, питомец.

Она тут же напрягает свой анус.

Я жду.

Спустя мгновение она выдыхает воздух, расслабляя попку. Я прижимаю выпуклый кончик пробки к ее тугой розочке и слегка надавливаю. Через некоторое время мышцы расслабляются. Я проталкиваю пробку вперед, и Селена испуганно взвизгивает.

— Полегче, малыш. Дыши. Сделай глубокий вдох — выдох.

Я жду, пока она подчинится, затем продолжаю нажимать на пробку, пока та не встает на место. Селена всхлипывает, ее бедра сотрясаются от дрожи. Соки вытекают из ее влагалища.

— Хорошая девочка. — Я продолжаю шлепать, на этот раз легче, но с намерением встряхнуть ее плоть и заставить пробку крутиться и двигаться внутри нее.

Она стонет и пыхтит. Извивается и ахает.

Я останавливаюсь и поворачиваю пробку, вытаскивая ее на дюйм, а затем снова в нее вонзаю. От ее удивленного вздоха я становлюсь тверже камня.

— Ты не кровоточишь, но эта задница тоже девственна, волчонок? Ты можешь говорить.

— Да, сэр, — хнычет она.

— Тебе ведь это нравится, правда?

— Нет! — она сразу же ахает.

Я останавливаюсь, ожидая, что Селена исправит свою ошибку, но она этого не делает. — Нет, сэр, ты хотела сказать.

— Нет, сэр, — быстро соглашается она.

— Слишком поздно, любимая. — Я взмахиваю рукояткой орудия, и кожаная тесьма хлещет ее по ягодицам.

Она ахает, и ее плечи напрягаются.

Я жду целых десять секунд, перед тем как нанести второй удар, затем всего две секунды до третьего. Я держу непредсказуемый ритм, но медленный, погружая ее в эйфорию, вызванную болью, каждый укус плети — приглашение погрузиться глубже. Полностью сдаться.

Она делает это и быстро. Безусловно, ее этому обучили. Скорее всего, это часть удовольствия, которая кажется ей незнакомой. Кто те идиоты, которые ее обучали?

Но чему я удивляюсь? Так много мастеров, которые знают только жестокость и жажду власти. Им недостает тонкости, необходимой для достижения истинного баланса господства и подчинения.

Я тщательно шлепаю ее по заднице, затем жду, прислушиваясь к звуку ее неистового дыхания. Когда они стихают, я награждаю ее медленным прикосновением к клитору.

Селена стонет. Я обвожу клитор указательным пальцем, растираю немного сильнее.

Одновременно я накачиваю анальную пробку, и дыхание Селены снова становится прерывистым.

— Умоляй, — приказываю я. Ни единого слова. Скорее всего, она это ненавидит.

Внутренняя поверхность ее бедер подрагивает. Она влажнее океана, но я не могу пока позволить ей кончить. Особенно если она не будет умолять.

Я подхожу к скамейке для порки и расстегиваю молнию на брюках.

Она смотрит своими серо-голубыми глазами на мое лицо, с вожделением и смущением сопротивляясь.

— Умоляй меня, Селена, и я позволю тебе кончить.

Она облизывает губы кончиком языка.

Я высвобождаю член и провожу им по ее сочным губам. Она облизывает головку небрежными, бессвязными движениями. Это трудно сделать без помощи рук.

К черту, я толкаюсь ей в рот. Знаю, что многие домы меняют ритм так, что саб не может следовать ему, поэтому она будет задыхаться, давиться и бояться. Я в такие игры не играю. Я хочу, чтобы она наслаждалась, ублажая меня, поэтому облегчаю ей задачу. Медленно погружаюсь в рот, не слишком глубоко.

Сейчас видно, чему она научилась. Она втягивает щеки и сильно сосет, языком кружит вокруг члена.

По мне пробегает дрожь удовольстви до самых кончиков пальцев.

Этот волчонок… она делает со мной такие вещи.

Я хватаю ее за затылок и быстрее трахаю в рот. — Хорошая девочка. Такая классная сучка, правда? Продолжай в том же духе… да… именно так. — Наслаждение овладевает мной гораздо раньше, чем ожидаю. Я закрываю глаза от блаженства.

— Кончаю, — предупреждаю я. И кончил ей в рот, и она безропотно проглотила мою эссенцию.

Я убираю ее волосы назад, провожу большим пальцем по мягкой щеке. — Хорошая девочка, — хвалю я. — Ты угодила своему хозяину.

Она пристально смотрит мне в глаза. В ее взгляде есть безмолвная мольба.

— Да, теперь я позволю тебе кончить, красавица. Ты заслуживаешь награды.

Я не освобождаю ее. Хочу, чтобы она была пленницей для этой цели. Я обхожу ее сзади и несколько раз трахаю пробкой, перед тем как ее вытащить. Затем облизываю ее от клитора к анусу и обратно. Раздвигаю ее бедра и пирую между ее ног, исследуя складочки, трахая ее своим языком. Я останавливаюсь и шлепаю ее по щели, когда она застонала, — пять сильных шлепков.