В ритме неспящего города (СИ) - Муравская Ирина. Страница 25

― Отвези меня домой, ― попросила она.

Поникший Оуэн молча вырулил обратно на дорогу и до самого дома четы Бет они больше не проронили ни слова. Только когда Ниссан замер на подъездной дорожке, заглушая двигатель, а Ханна отстегнула ремень и собиралась выйти из машины, Роджерс снова подал голос.

― Я могу много чего наобещать, ― обращался-то он может и к спутнице, но смотрел куда-то вперед, стискивая руль. ― Что брошу ночные развлечения, что оставлю ради тебя всё, что люблю, но это будет та самая ложь, которая ни к чему не приведёт…

― Я никогда бы не попросила тебя бросить… ― начала было Ханна, но Оуэн строго её перебил.

― Я не договорил.

― Прости.

― Гонки ― это то, кто я есть и кем всегда буду. Это часть моей жизни. И рано или поздно ты примешь её. Потому что ты теперь такая же неотъемлемая часть этой жизни, ― Оуэн так и не смотрел на Ханну, словно обращался к лобовому стеклу, а не к ней. ― Я не откажусь от тебя, даже если ты больше не захочешь со мной видеться. Если потребуется, буду караулить на работе, доставать звонками и ночевать под дверями, но я тебя всё равно добьюсь… ― Роджерс потянулся к замку зажигания. ― Просто хочу, чтобы знала.

Судя по тому, что двигатель завёлся, разговор можно было считать оконченным. Ханна на ватных ногах выбралась из машины. Сбитая с толку и уже неспособная сдерживаться от эмоций. Только подумать! Как же прост секрет покорения женского сердца. Всё, что нужно ― дать понять, что ты кому-то действительно необходима. Что ты не просто увлечение, но нечто большее. Важное. Настоящее. Тогда уже и думать забываешь о каких-то там сомнениях…

Да, Ханна, наученная горьким опытом с сестрой, понимала, что никогда не посмеет встать между Оуэном и его страстью. Это бесполезно и как верно подметил Роджерс, ни к чему не приведёт. Более того, ломать кого-то под себя она бы просто себе не позволила. Что это были бы за отношения такие, где один запрещает, а другой ненавидит его за запреты? Нет. Тут одно из двух: либо ты изначально соглашаешься на правила игры и уже больше не поднимаешь темы, либо… либо не соглашаешься.

Так и не закрытая автомобильная дверца, не дающая спорткару сорваться с места, распахнулась пошире, от чего водитель непонимающе обернулся, столкнувшись с ярко-голубыми кукольными глазами.

― Чаю не хочешь? ― поинтересовалась Ханна. ― И, кажется, на кухне где-то оставалось печенье. Если Лори до него не добралась.

Было так мило и забавно наблюдать, как в секунды менялось лицо Оуэна, перетекая из озадаченного в недоверчивое, а из недоверчивого в просветлевши торжествующее, пока до него медленно доходило…

― Обожаю печенье, ― не придумав ничего умнее, выпалил Роджерс, не в силах сдержать широкую улыбку.

Камаро и Шелби Кобра притормозили перед светофором. Слева ― очертания гор и засохшего пустыря, справа — гриль-бар с раздражающе назойливой неоновой рекламой. От волнения Лорелея едва не заехала на пешеходный переход ― импровизированную черту старта. Грубейшее нарушение, от которого опытные гонщики подняли бы её на смех.

Лори и сама не понимала, что с ней творится. Сроду такого не бывало, а тут руки просто ходили ходуном. В ушах отбивали молоточки ― это сердце бешено долбило в груди. Нет. Так не пойдет. Нужно срочно приходить в себя.

Йен привлекал её внимание, требуя опустить окно.

― На зеленый и до второго поворота.

― Поняла, ― кивнула та, стараясь придать голосу привычной уверенности.

Вот только либо она плохо старалась, либо Келлер обладал уникальным даром влезать в чужую голову.

― Уверена, что стоит? ― спросил он.

Странно, но этот казалось бы простенький вопрос помог Лорелее прийти в себя. Никаких слабостей, никаких сомнений ― разве не это дарит гонка? Нужно просто забыть, кто её соперник и позволить себе почувствовать то, что она чувствует всегда в такие моменты ― что она жива только пока едет…

― А что, боишься продуть девчонке? ― усмехнулась Лори, уже куда более твердой рукой касаясь рычага передач и чувствуя исходящую от него незримую поддержку.

― Да нет, ― усмехнулся Йен. ― Продуть я точно не боюсь.

― А чего боишься?

― Вот это мы сейчас и узнаем.

Окна тачек снова подняты, ограждая водителей от мира, что остался снаружи. Ничто не должно отвлекать. Это нерушимо личное. Настолько интимное, что любое стороннее вмешательство неплохо было бы преследовать по закону.

Громкий вдох в салоне Камаро высвободил скопившееся напряжение. Сердце снова начало заходиться, но теперь уж от предвкушения. Тело как пружина, нога готова в любую секунду вжать по газам, голова прояснилась, отметая всё неважное. Вот оно, это чувство. Когда нет ни прошлого, ни будущего. Когда есть только эта секунда…

Йена, ощущающего под собой с трудом сдерживаемое нетерпение, обуревали схожие эмоции. Шелби Кобра напоминала необъезженного жеребца. Взбрыкивающего, дергающего крупом и только что не гарцующего от перевозбуждения. Спорткар рвался в гонку и не мог поверить, что хозяин, наконец-то, взялся за голову. Железный конь буквально дурел от запаха опасности.

И не только он. Келлер с упоением впитывал кожей давно позабытые ощущения. Мысленно ругал себя за проявленную слабость и при этом… впервые за долгие два года как никогда ясно осознавал, что почти снова стал собой. Тем собой, кого он когда-то похоронил на кладбище рядом с могилой Кары с обещанием больше не гонять.

А теперь он нарушает обещание… Была ли это удачная затея? Нет. Стопроцентно нет. Наркоману в завязке лучше не совать под нос шприц с дозой. Идиоту понятно, что тот снова сорвётся, вот только уже поздно сожалеть. Назад Йен повернуть не сможет. Не сможет и не хочет.

Светофор призывно моргнул, намекая, что гонка вот-вот начнется. Оба: и Лори, и Йен не отрывали взгляда от пока не горящего и такого невинного с виду кружка. Ещё немного, ещё чуть-чуть… Едва успел загореться зелёный, машины одновременно сорвались с места, оставляя за собой столб дыма, рёв турбин, запах палёных шин и следы на асфальте.

Лорелея практически слилась с ветром, выжимая из своей крошки всё, что та только могла дать. Камаро нёсся вперед, оставляя за собой лишь смазанные пятна. Что там по сторонам, что там сзади? Плевать. Плевать на всё. Только бы гнать дальше. Только бы не останавливаться.

Первый поворот успешно пройден. Лори мысленно ликовала, замечая краем глаза слегка отставшую Кобру. Рано. Самонадеянность ― худшая черта стритрейсеров. Не сейчас, не в такие моменты, а вот во время групповых заездов, когда гонщик расслабляется, уверуя в победу и уже мысленно сгребая выигрыш, самое опасное ― отвлечься хотя бы на долю секунды. Теряешь бдительность ― теряешь шанс на победу. А порой и жизнь.

Буквально перед самым финишем, словно насмехаясь, Шелби Кобра резко выбилась вперед, с отрывом вырываясь в победители. Чёрт! Словно специально подстроил! Что, захотел утереть ей нос? Мол, смотри: чтобы сделать тебя ― мне даже усилий прилагать особых не надо.

Лорелея раздражено заложила вираж, преграждая трассу, и вдавливая по тормозам.

― Твою мать, ― процедила она сквозь зубы, готовая впиться зубами себе в руку от обиды.

Победы чище не придумаешь. Это была самая честная уличная гонка, без технических примочек и дополнительных ускорителей, какая только вообще возможна. Основанная исключительно на умениях, способности чувствовать машину и врождённом таланте… и Лори её с треском провалила человеку, который не практиковался уже несколько лет.

Йен, затормозивший неподалёку, вылез из тачки. Лорелее ничего не оставалось, кроме как сделать тоже самое.

― Ну что? ― кивнул ей Келлер. ― Доказала себе что-то?

― Пошёл ты, ― злобно бросила та.

― Как неспортивно. Умей проигрывать, ― дружелюбно отозвался Йен.

Наивный! Да плевать ей на победу! Всё это было устроено не ради неё. Вернее ради неё, но не в том смысле, в котором он подумал. Лори просто хотела доказать себе, что она лучше. А если лучше, значит по определению сильнее. А сильнее, значит… Короче, когда противник морально слабее проще бороться с лезущими так некстати мыслями. И совсем уж лишними и бессмысленными… чувствами.