Коварные пески - Холт Виктория. Страница 23

— Твоя мама все замечает… особенно, если люди делают что-то не правильное.

— А что было не правильным в том, что мистер Нейпьер интересовался римскими развалинами? — спросила я.

Девочки замерли в молчании. Затем Оллегра открыла рот, чтобы сказать что-то, но ее опередила Элис.

— Интересоваться римскими древностями очень достойное занятие. У них были даже катакомбы, миссис Верлейн, вы не знали?

— Знала.

— Конечно, она знала! — вскричала Оллегра. — Миссис Верлейн многое знает.

— Там есть целый лабиринт, — добавила Элис, — ее глаза мечтательно затуманились. — Первые христиане прятались в этих катакомбах, и никто не мог их найти.

— Элис напишет об этом рассказ, — ответила Оллегра.

— Как я могу? Ведь я их никогда не видела.

— Но ты же написала об исчезновении мисс Брэнден, — напомнила ей Эдит. — Это прекрасный рассказ. Вы обязательно прочтите его, миссис Верлейн.

— Там говориться, что боги рассердились на мисс Брэнден и поэтому во что-то ее превратили…

— Да, превратили! — с жаром подхватила Элис. — Ты сама должна знать. Когда боги гневаются, они превращают людей в звезды, или в деревья, быков… Поэтому вполне естественно, что они и мисс Брэнден во что-то превратили.

— Во что же именно? — спросила я.

— В этом загадка рассказа, — сказала Эдит. — Элис не раскрывает ее. Боги мстят и превращают мисс Брэнден, но во что — неизвестно. Элис не говорит.

— Я предоставляю это воображению читателя, — объяснила Элис. — Вы сами можете превратить мисс Брэнден во что хотите.

— Вот это занятно! — воскликнула Оллегра. — Мисс Брэнден во что-то превратилась, а мы и не знаем во что.

— Как страшно! — простонала Сильвия.

— И даже твоя мама не знает во что, — не преминула подколоть ее Оллегра. Затем она вдруг воскликнула:

— А что если в миссис Верлейн!

Четыре пары глаз впились в меня.

— Представьте себе! — прошептала язвительно Оллегра. — Миссис Верлейн даже чем-то похожа на нее.

— Чем же именно? — резко спросила я.

— У вас одинаковая манера разговаривать. И что-то…

— Не кажется ли вам, — мягко перебила ее Эдит, — что мы своими разговорами ставим миссис Верлейн в неловкое положение?

Я была тронута тем, что Эдит, видимо, находила мое общество приятным. Я считала это вполне естественным. Хоть она и была почти одного возраста с другими девушками, но ее положение замужней женщины сближало ее больше со мной. Она казалась мне очень трогательным созданием, и у меня болело за нее сердце, но как помочь ей, я не знала.

Однажды она спросила меня, умею ли я кататься верхом. И когда я сказала, что когда-то немного занималась этим, Эдит предложила совершить с ней прогулку.

— Но у меня нет подходящей одежды.

— Я смогу одолжить вам. У нас ведь с вами почти один размер.

Я была выше ее ростом и не такая тоненькая, как она, но Эдит уверяла, что одна ее амазонка будет мне впору.

Она была очень настойчива. Почему? Впрочем я догадывалась. Она чувствовала себя неуверенно на лошади, и ей хотелось лучше овладеть верховой ездой, а сделать это она могла только путем тренировок. Вот для чего ей так необходимо было отправиться на прогулку со мной: попрактиковавшись таким образом, она смогла бы держаться в седле смелее, отправившись кататься с мужем.

Я сдалась на ее уговоры, хотя испытывала при этом какие-то недобрые предчувствия. Она повела меня к себе, и там мы подобрали мне подходящую амазонку: длинную юбку, приталенный жакет оливкового цвета и черную шапочку.

— Вы выглядите очень элегантно! — радостно воскликнула она, и я сама не без удовольствия посмотрела на себя в зеркало. — Как хорошо! Теперь мы сможем часто кататься вместе, правда?

— Вообще-то я приехала сюда преподавать музыку.

— Но не все же время вы будете этим заниматься? Вам необходимо двигаться и бывать на свежем воздухе. — И Эдит добавила, в волнении всплеснув руками. — О, миссис Верлейн, как я рада, что вы приехали!

Меня несколько озадачил такой взрыв эмоций. Уверена, вызван он был отнюдь не тем, что она испытывала ко мне какую-нибудь невероятную симпатию. Просто она почувствовала, что меня интересуют люди, и была убеждена, что я знаю жизнь, и ей хотелось довериться мне.

Мы направились в конюшню, и там нам подобрали лошадей.

Я объяснила, что давно не ездила верхом.

— Тогда возьмите Лапочку, — посоветовал конюх. — Она такая же ласковая, как и ее имя. А вы, миссис Стейси? Наверное, мадам поедет на Венере?

Эдит сказала, что она предпочтет взять такую лошадь, как Лапочка.

Когда мы выезжали из конюшни, Эдит сказала:

— Мой муж считает, что мне надо ездить на Венере. Он говорит, что Вишенка… — произнеся имя лошади, Эдит ласково потрепала ее по загривку, — хороша для детей. У нее рот не такой чувствительный. А мне на ней очень удобно. Порой мне кажется, что я никогда не научусь хорошо сидеть в седле. Боюсь, что я приношу мужу одно разочарование.

— Ну, верховой ездой жизнь не ограничивается, верно? Поезжайте вперед. Вы лучше меня знаете, куда ехать.

— Мы отправимся по направлению к Дувру. Там очень красивый пейзаж. Замок на фоне неба, а потом спуск к гавани.

— Чудесно, — согласилась я.

Выдался восхитительный день. Я была очарована пурпурным цветением клевера и желтыми россыпями одуванчиков. Мне удалось увидеть то, что раньше никогда не доводилось.

— Посмотрите назад, и вы увидите римские развалины, — сказала Эдит.

Увидев раскопки, я тотчас подумала о Роуме.

— Наверняка нам бы сразу же сообщили, если бы стало что-то известно об исчезнувшей женщине, — сказала вдруг Эдит. — Жутко подумать, что кто-то вот так мог взять… и исчезнуть. Иногда мне приходит в голову, не было ли кому-то нужно, чтобы она исчезла.

— Кому она могла мешать? — с сомнением сказала я, отворачиваясь от развалин, и мы снова двинулись в путь вдоль побережья.

Прозрачно-изумрудное море безмятежно сверкало под солнцем. Небо лучилось чистотой. Воздух был таким прозрачным, что на горизонте была видна береговая линия Франции.

Когда мы находились уже недалеко от Дувра, Эдит показала мне на дом у дороги, в котором по слухам водится привидение.

— Дама в сером выходит из него при звуке копыт. Говорят, она убежала из дома и в этом месте вышла на дорогу, надеясь, что ее подвезут. Но были сумерки, и кучер не заметил ее и наехал, она погибла. Эта женщина убежала от мужа, который пытался ее отравить.

— Вы думаете, она появится, когда услышит наших лошадей?

— Это происходит ночью. Ужасы чаще всего происходят именно ночью, верно? Хотя говорят, что та женщина, археолог, появляется и среди бела дня.

Я промолчала. Мне вспомнилось, как мы стояли с Роумой недалеко от этого места, глядя на грандиозный замок — опора и защита всей Англии, как его когда-то называли. Он стоит уже восемь сотен лет, не поддаваясь ни времени, ни бурям. Грозно высясь на поросшем травой холме, он представлял собой архитектурное чудо из мощного серого камня. Его укрепленная башня сурово взирала на узкую полосу пролива Ла-Манш.

Выступающий прямоугольный центр замка, башня коменданта, защищенная подъемным мостом, литыми решетками на воротах и амбразурами, полукруглые выступы башен и обсаженный деревьями крепостной ров — все это производило такое сильное впечатление, что я не могла оторвать глаз.

— Грозное сооружение, не правда ли, — сказала Эдит почти испуганно.

— Очень внушительный вид, — согласилась я.

Я отыскала глазами остатки Римского маяка, который был на столетия древнее замка, и указала на них Эдит. О нем мне рассказывала Роума, называя его Форос.

— Да, наша земля действительно полна римской истории, — добавила я.

— Но не во всей Британии это так.

— Однако именно здесь многое связано с римлянами. Здесь они впервые ступили на нашу землю. Маяк указывал им дорогу через пролив.

— Я никогда не задумывалась о том, что здесь жили римляне, — призналась Эдит, — пока не появились археологи и не нашли прямо в нашем парке остатки римского поселения.