Коварные пески - Холт Виктория. Страница 7
Только увидев ее, я сразу поняла, что она жаждет поделиться со мной какой-то идеей. Эсси прирожденный устроитель чужих судеб. Своей собственной, насколько я знаю, она никогда не занималась.
— Я уезжаю из Лоувет Милла, — сообщила она. — Последнее время я неважно себя чувствую, и полагаю, что мне пора ехать к сестре в Шотландию.
— Но ведь это так далеко!
— Неважно. Главное то, что я хочу тебе сказать. Как ты смотришь на то, чтобы поехать туда?
— Куда?
— В Лоувет Стейси. Обучать тех девиц. Послушай, я уже говорила с сэром Уилльямом. Он малость вышел из себя, когда я ему сказала, что уезжаю. Он ведь хочет, чтобы Эдит продолжала заниматься… ну и другие девушки тоже. И потом в прежние времена у них часто устраивались музыкальные вечера, и сэр Уилльям хотел бы возобновить их, поскольку теперь в Лоувет Стейси появилась молодая чета. И ему пришла в голову мысль, что хорошо бы, если учительница музыки могла бы жить в доме и играть для него и гостей помимо обучения его воспитанниц. Он стал обсуждать этот вопрос со мной, когда я сообщила ему, что ухожу, и тут я сразу же подумала о вас, и сказала, что знаю вдову Пьетро Верлейна, которая сама музыкант. Итак, если ты не против, то он хотел бы, чтобы ты ему написала, и вы обо всем условитесь.
— Подождите! Подождите! — у меня перехватило дыхание.
— Ну, сейчас ты будешь изображать из себя застенчивую юную леди и восклицать: «Это так неожиданно!» Но это хороший шине. Так что немедленно решайся, иначе будет поздно. Если ответишь отказом, сэр Уилльям станет искать учительницу музыки через объявления. Но он очень настроен на твой приезд.
В этот момент у меня перед глазами промелькнули картины: раскопки, маленький домик, те двое, идущие вместе по проходу в церкви. И, конечно, Роума… Роума, ее глаза обращены ко мне с мольбой: «Не забывай меня».
Я отрывисто спросила у Эсси:
— Вы верите, что Роума жива?
Лицо у нее дрогнуло. Она отвернулась и сказала:
— Я не верю, что она могла уйти, ничего никому не сказав.
— Но ее могли похитить… или же она находится там, откуда не может дать нам знать о себе. Я хочу выяснить… я должна.
Мисс Эсси кивнула.
— Я не говорила сэру Уилльяму, что вы ее сестра. Он очень раздражен всем этим происшествием. Выло слишком много шума. Я даже слышала, будто он сказал, что ему вообще не следовало разрешать эти раскопки. Они и без того привлекли слишком большое внимание к Лоувет Стейси, а тут еще исчезла ваша сестра… Я ему только сказала, что вы Кэролайн Верлейн, вдова знаменитого пианиста.
— Одним словом, я должна туда ехать в каком-то смысле… инкогнито. То есть скрывать, что имею отношение к Роуме.
— Честно говоря, я не уверена, что он согласился бы взять вас, если бы знал, что вы сестра Роумы.
— Возможно, он и прав, — заметила я.
Мне надо было обдумать это предложение, и мы с Эсси отправились погулять по Кенсингтон Гарденз, где когда-то в детстве я и Роума часто катались на лодке. В ту ночь мне снилась Роума. Она стояла посреди Круглого пруда, протягивала ко мне руки, а вода подымалась все выше и выше… Роума молила: «Кара, помоги, сделай что-нибудь, Кэра!»
Возможно, этот сон заставил меня принять окончательное решение.
Я продала хозяйке дома, где снимала две комнаты, те немногие вещи, что у меня были, сдала пианино на хранение и отправилась в Лоувет Стейси.
Наконец у меня снова появилась цель в жизни. Пьетро я потеряла навсегда, но я попытаюсь найти Роуму.
2
Поезд сделал остановку у Дуврского монастыря, где сошли несколько человек. Стоянка длилась пять минут. Начали выгружать почту. Когда последние сошедшие с поезда пассажиры ушли с перрона, я вдруг заметила женщину с девочкой лет тринадцати, которые спешили к поезду. Проходя мимо моего вагона, она тоже меня увидела, так как я смотрела, высунув голову в окно. Женщина остановилась, подошла к двери и, войдя в вагон, села с девочкой ко мне в купе. Отдышавшись, женщина сказала:
— О, Боже, хождение по магазинам всегда так меня утомляет.
Девочка не произнесла ни слова, но я видела, что обе они с любопытством изучают меня. Почему? — удивилась я. Может быть, я как-то необычно выгляжу? Затем я сообразила, что после Дуврского монастыря поезд проходит через маленькие станции и вполне возможно, что люди, которые едут дальше, обычно местные жители, хорошо знающие друг друга. Значит, по мне сразу видно, что я приезжая.
Женщина положила несколько пакетов рядом с собой. Один из них упал на пол у моих ног, я подняла его и подала женщине. Так завязался разговор.
— До чего утомительны эти поезда, — сказала моя попутчица. — И кроме того, здесь так грязно. Вы едете до Рэмзгейта?
— Нет, я схожу в Лоувет Милле.
— Правда? И мы тоже. Слава Богу, уже недалеко… еще двадцать миль, и мы на месте… если, конечно, поезд не задержится. Как странно, что вы туда едете. Хотя последнее время у нас стало довольно оживленно. Велись раскопки римского поселения. Ну, вы, наверное, об этом слышали.
— Вот как! — произнесла я равнодушно.
— Вы не по этому поводу?
— О, нет. Я еду в дом, который называется Лоувет Стейси.
— Господи! Так значит вы и есть та самая молодая дама, которая будет обучать девочек музыке.
— Да.
Женщина оживилась.
— Когда я вас увидела, у меня мелькнула такая мысль. Сюда так мало кто приезжает, и мы уже слышали, что вас ждут именно сегодня.
— Так вы, значит, из Лоувет Стейси?
— Нет, нет. Мы живем в Лоувет Милле, но это недалеко. В доме священника. Мой муж настоятель здешнего прихода. Мы друзья Стейси. Девочки оттуда ходят к моему мужу на уроки. Мы живем примерно в миле от Большого дома. Сильвия занимается вместе с ними, верно, Сильвия?
— Да, мама, — ответила девочка еле слышным голосом. И я подумала, что эта мама, похоже, верховодит всеми в своем доме, в той числе и священником.
У Сильвии был смущенный вид, но что-то в очертании подбородка и линии губ противоречило этому впечатлению, и я могла себе представить, как быстро улетучивается ее кротость в отсутствии матери.
— Беру на себя смелость заранее предупредить вас, что настоятель будет просить вас взять и Сильвию себе в ученицы.
— Сильвия интересуется музыкой? — спросила я, с улыбкой взглянув на девочку, которая не сводила глаз с матери.
— Заинтересуется, — сказала та твердо.
Сильвия изобразила слабое подобие улыбки и откинула назад косу. Я заметила, что у нее довольно широкие и плоские пальцы, в которых не заподозришь способность играть на фортепьяно.
— Я так рада, что вы не из тех археологов, — доверительно сообщила мне женщина. — Я была очень против того, чтобы им позволили копать в Лоувет Стейси.
— Вы не одобряете работу археологов?
— Работу! — фыркнула она. — Какой толк от всех их находок. Если бы нам было положено видеть все эти раскопанные ими вещи, они бы не были от нас скрыты.
Такая поразительная логика противоречила всему, на чем я была воспитана. Эта властная женщина явно ждала, что я выражу свое согласие; мне не хотелось настраивать ее против себя, так как я догадывалась, что она может многое рассказать о Лоувет Стейси, поэтому ответила ничего не значащей улыбкой, внутренне извинившись перед родителями и Роумой.
— Они явились сюда, перевернули все вверх дном… Господи, невозможно было и шагу ступить, чтобы не натолкнуться на кого-нибудь из них. Всюду их лопаты, ведра… вся земля перекопана, они ведь совершенно испортили несколько акров парка… И с какой целью? Чтобы открыть какие-то развалины!
— Но ведь археологи работают по всей стране, — мягко напомнила я.
— Нам они здесь не нужны. Одну из них здесь постиг страшный конец… Хотя, может, и не конец, кто знает, но она исчезла.
Я внутренне вздрогнула. Но ни в коем случае нельзя было выдать, что я имею какое-то отношение к этой исчезнувшей женщине. Я быстро переспросила:
— Как исчезла?
— Это была страшная история. Утром ее видели… а потом она куда-то пропала. И больше не появлялась.