Записки охотницы (СИ) - Муравская Ирина. Страница 11

Одним чаем не обойдется же, да? По любому придется оставить его на передержку, а то еще, правда, останется ночевать под окнами. Хотя в такой-то тачке я лично с удовольствием поселилась бы, но вроде как невежливо посылать его. Правда ведь помог…

Чай так чай. Мне вот только интересно, а что говорить Еве? Так и вижу ее ехидную моську.

НОЧНОЕ ЧАЕПИТИЕ

— А шесты-то тебе зачем? — удивляется Данилов, едва не сбив их плечом на входе.

— Не шуми, Еву разбудишь, — озлобленно шикаю, с опаской глядя на приоткрытую дверь.

— Да что за Ева? Твоя воображаемая подружка?

— Если бы. Брысь на кухню, я сейчас, — практически на цыпочках пробираюсь в темную комнату, наощупь подбредаю к шкафу и копошусь там, пока включенный ночной светильник не застает меня с поличным.

— Чего шныряешь? — Ева сонно приоткрывает один глаз.

— Спи, спи.

Достаю сложенное постельное белье и с облегчением понимаю, что оно тяжелее обычного. Еще бы, я ведь спрятала между наволочек катар. В маленькую дамскую сумочку эта зараза умещаться не желала, так что пришлось припрятать его в квартире.

— И откуда ты такая пришибленная? Под рельсы попала? — Ева к этому времени уже открыла оба глаза и теперь разглядывает мои подранные чулки. А тут еще на кухне что-то громко брякает. — У нас гости?

— Выйдешь поздороваться?

— С твоим сентиментальным поклонником? Нет, спасибо. Вы главное, не шумите. Стены тонкие и все такое.

Вместо ответа едва не закатываю глаза и вместе с постельным бельем в обнимку иду к двери.

— Будешь стелить, не забудь вытащить оружие. А то еще спугнешь гостя, — прилетает мне. — Кстати, умно. Хороший катар вышел, добротный.

Вот черт. Я, если честно, надеялась, что она не заметит. Оборачиваюсь.

— Видела, значит?    

— Ага, — Ева громко и протяжно зевает. — И не совсем понимаю: чего ты его от меня прячешь? Думаешь: стащу, сорвусь с места и побегу ябедничать валькириям?

— А разве нет?

— Ну… я же еще здесь. Сплю… спала, пока ты не приперлась. Делай выводы. Все, брысь отсюда,  — щелчок ночника и комната снова погружается в темноту. — И передай поклоннику — утром ванная моя. Я первая на очереди.

Задумчиво пытаюсь разглядеть ее завернувшийся с головой в одеяло силуэт, но это практически нереально. И кто вообще укрывается чем-то, да еще и верблюжьим одеялом летом и в такую духоту? Каким извращенцем надо быть?

Выхожу из комнаты, прикрыв за собой дверь, и тащу все добро в спальню. Возвращаюсь на кухню, где Дима уже провел основательную ревизию. Чайник поставлен, из холодильника выложены контейнеры с сегодняшним ужином.

— Хозяйничаем? — хмыкаю я, открывая нараспашку окно и разглядывая гостя со спины. Сегодня на нем обычные джинсы и легкая черная рубашка с короткими рукавами. Смотрится неплохо. — А где шляпа?

— Осталась дома. Я ведь собирался в спешке, — весело отвечает Данилов, поглядывая на распахнутую створку. — Не боишься незваных гостей?

— За последние годы такой идиот нашелся всего один. И теперь он, кстати, топчется зачем-то на моей кухне.

Такой выпад Дима благоразумно игнорирует.

— Не подскажешь, где тарелки?

Подхожу и открываю нужный верхний ящик.

— Благодарю, а…

Он не успевает спросить: выдвигаю другой ящик, где лежат столовые приборы. 

— По всей видимости, я тут не нужна, — вздыхаю, печально осознавая, что моя кухня уже далеко не моя. — Пойду лучше приготовлю место.

— Если что, могу поютиться и с тобой. Ну, если вдруг с лишней кроватью проблемы… — долетает до меня насмешливый голос.

— Даже не мечтай. В лучшем случае, тогда кое-кому пришлось бы спать в коридоре, — отвечаю и гордо удаляюсь.

Заношу шкатулку в спальню, убираю в прикроватную тумбу. Ей всего ночь перекантоваться. Завтра отвезу в страховую компанию и получу заслуженное вознаграждение. Перепроверяю, цел ли катар, прячу его под матрас и несу постельное белье в гостиную.

Большой угловой диван — не особо удобный в разобранном виде, местами так вообще дико жесткий, но спать можно. Ничего, только пусть попробует пожаловаться. Точно тогда отправится на пол.

Расстилаю постель и устало присаживаюсь на краешек, водя пальцами по рваным стрелкам на чулках. Веселая ночка, однако. Конечно, не всегда всё срабатывает по плану, но в этот раз как-то совсем печально. И засветилась, и набегалась, и туфли потеряла...

Стягиваю многострадальные чулки, и как раз в этот момент в дверном проеме появляется Данилов. Как будто специально. На его лице с готовностью расползается довольная улыбка мартовского кота.

— Дама раздевается у тебя на постели. Добровольно. Мечта любого.

Скомканный нейлон злобно летит в его сторону. Летит — громко сказано, но Дима ловко его подхватывает и как бы салютует в мою честь.

— Да там чайник закипел. Хотел спросить: где чай-то лежит?

Вместо ответа швыряю в него второй комок и без особого желания отправляюсь на кухню. Ужин проходит хоть и не в молчании, но достаточно спокойно. Разговариваем немного, в большей степени гость хвалит стряпню и вызывается помыть посуду. Ага, разбежался. Никто не помоет ее так, как я. Отбираю тарелку и отправляю его спать.

Домываю посуду и тоже ухожу в комнату, не до конца прикрыв дверь. Пусть хоть какой-то сквозняк будет, и так дышать нечем. Дима прав — после того его визита, я теперь стараюсь не оставлять окна открытыми. Особенно в свое отсутствие. Особенно на кухне.

Переодеваюсь в хлопковую комбинацию, но спать не хочется. Приоткрываю шторы, залезаю с ногами на подоконник и закуриваю. “Ягуар” светится во дворе яркой кляксой, такую не пропустит даже слепой.

А вот моя побитая годами и жизнью пташка все еще не готова. Удивительно, но против человеческой лени иногда не помогают даже деньги. Питерские мастерские никуда не спешат, как и сам город.

Легкий стук в незакрытую дверь. Блин, надо было выключить свет и притвориться мертвой.

— Курение — вред, — назидательно замечает Дима, входя в спальню. В руках недопитая чашка чая. Все так же без разрешения (вот же наглое создание) усаживается в мое любимое кресло-качалку. — Капля никотина и все такое.

— Да, я что-то такое слышала, — равнодушно пожимаю плечами. Уж что-то, а рак легких меня не пугает.

— От девушки не должно пахнуть сигаретами. Кому приятно целоваться с пепельницей?

Вот дотошный.

— Как хорошо, что нам с тобой не целоваться.

— Ну не знаю… Тут бы я поспорил, — удивленно смотрю на него, но в ответ прилетает лишь улыбка. Не насмешливая, нет. Приятная и светлая. Она у него вообще какая-то особенная.  — Вернемся к сегодняшнему походу. Не боишься, что завела врагов?

Безразлично пожимаю плечами.

— Перекупщик рыбка мелкая, он не станет наживать себе еще больше неприятностей, а вот его друг мог и обидеться.

— И тебя это не пугает? А если захотят отыскать и сказать спасибо?

— Пускай приходят.

— Ага, а таких гостей, значит, принимаешь? Ясно, буду знать.

Не отвечаю. Да и что ответить? Я пока не совсем понимаю, зачем он вообще вокруг меня вьется. Нет, я, конечно, понимаю, но… Тушу сигарету об пепельницу и спрыгиваю с подоконника.

— Спокойной ночи, — многозначительно киваю гостю.

— Какой тонкий намек, — улыбается тот, с неохотой поднимаясь с кресла. — Уже ухожу. Будет скучно, страшно или захочется поговорить — зови. И я не только про сейчас.

— Обязательно, — обещаю я. — В случае чего, ты первый на очереди в роли жилетки.

УТРО ДОБРЫМ НЕ БЫВАЕТ

Утро добрым не бывает, хотя почему нет? Бывает. Сонно потягиваясь, вылезаю из завала подушек. Рано, еще восьми нет, все спят. Ну и отлично. Наплевав на завет Евы, залезаю в ванну. Всё равно пока спит. И что, мне теперь ее ждать?

После прохладного душа жить хочется даже больше. Взбаламучивая мокрые волосы, иду на кухню готовить завтрак. На троих. Елки зеленые, и когда я превратилась в многодетную мать?