Витки времени - Миллер Питер Шуйлер. Страница 12

Атлант был ученым из города, еще сохранившегося в неизученной части планеты. Его правитель нашел рукопись, оставленную в Юздрале, другом городе Атлантиды, доктором Грегори во время экспедиции двадцать лет назад, и теперь атланты отправили одного из их лучших ученых, чтобы укрепить дружественные и обоюдовыгодные отношения между двумя мирами. Как и доктор Грегори, этот правитель, Клеон, боялся последствий неограниченной торговли между землянами и атлантами, поэтому лишь совсем немного представителей обоих народов совершили путешествие, и доктор Грегори .был, конечно, одним из первых. Нижеследующая рукопись — это история императора Атлантиды и событий, связанных с первой экспедицией и произошедших после ее завершения.

Клеон из Юздрала

Я — КЛЕОН из Юздрала, Хранитель Врат, принесший клятву Посейдону, Первый Человек Тулы, император Атлантиды. Я был десятилетним ребенком, когда пала Луда, Юздрал Прекрасный и все города Второго Мира. Посейдон спас только Тулу Первую, Город Повелителей. Я уже буду стариком, когда дети Посейдона вновь увидят Первую Планету. Вот мой рассказ, история подземного мира под Лудой и Юздралом, о существах из тьмы и других, похожих на них, но все же совсем иных, которых народ Тулы назвал Поющими. Это необычная история, и далеко не короткая, но из всех людей никто не знает больше меня. Только еще один, но он юнец, а я — взрослый мужчина, и он — не совсем такой, как мы.

Мой отец был Хранителем до меня, и я помню, как в детстве мы покидали розово-красные шары Юздрала, находившиеся как далеко внизу, так и вверху, где удивительные деревья и нагромождения кристаллов создавали крышу внутреннего мира. Я помню огромную бронзовую чашу, ее полированные стены и пылающий бассейн розового света в ее сердце. Перед моим отцом открывались гигантские зеленые врата черной башни, за которыми лежал странный яркий мир зеленого и блестящего черного камня. Мы с отцом часто выходили туда, и много дней проводили в чудесах поверхности планеты. Мы лежали в пышной траве у черных скал. Вдалеке, под лучами огромного солнца, шумело зеленое маслянистое море, а ароматные распустившиеся цветы нависали над нами. Мы наблюдали за светом, который играл среди белых и лиловых стволов, торчащих из красной глины. И отец рассказывал мне предания нашей расы — истории, которые десятки веков назад были написаны странным древним почерком на крошащихся свитках или передавались из уст в уста, рассказы Первой Планеты. И я смеялся над ними, поскольку даже детям они казались мечтами, выдумкой. А я и был тогда ребенком.

Свитки назывались Книгой Кетцаль, и только из них мы знаем о мире, из которого прибыли. В ней рассказывается об империи из множества островов, чье влияние охватывало весь мир: красную расу, черную, смуглую, даже высоких белокурых воинов Туле и хитрых Желтых, живущих за Вторым Морем. Это был красивый, чудесный мир, лежащий в лазурном море, украшенный заснеженной дымящей вершиной Кетцы, которая возвышалась над многовратой Тулой. Там росли деревья и цветы непередаваемых оттенков, а в воздухе порхали бесшумные крошечные существа, посыпанные разноцветной пыльцой, так и похожие на них создания покрупнее, окутывающие вершины деревьев музыкой своих крыльев. И вот пришел он — Император Атлантиды и Жрец Громовержец, который взял себе имя пламенной Кетцы — Кетцалькоатль, Принц Горы. Он заявил о своем родстве с духами горы, и, из светящегося металла скал наверху, извлек секрет метания молний, но неразумно распорядился ими, пытаясь захватить весь мир. Началась война с восставшими вассалами, и тут Кетцалькоатлю было видение, что он лежит сраженный на полу, и к нему снисходит Владыка Морей, а затем и сам Громовержец, которые беседуют с ним. Затем принц увидел, что из-за зла, заключенного в его расе, она должна погибнуть, он поднялся и обрушил на Тулу молнии Зевса (Юпитера). Но вмешался Посейдон (Нептун), и народ Атлантиды попал на Вторую Планету. Сказка, выдумка, думал я, но сейчас уже не уверен в этом.

Тому, что отец рассказывал мне о внешнем мире, в котором мы находились, я верил куда больше. Вдалеке, за морем, вечно катящим свои волны, лежит Кетца — ныне лишенная прежнего дымного шлейфа, и Тула — нынешний город Повелителей, и за ней — Южные Земли текучего камня и пылающих гор. И не было другой земли, кроме той, где мы находились, огороженной с востока черной пустыней, а с запада — низкими, оседающими горами, постепенно погружающимися в море. Между ними лежала широкая котловина со множеством зловонных болот, населенная ужасными чудищами далекого прошлого, кое-где еще оставшихся. Отец обещал, что однажды покажет мне эти места.

Он рассказывал о Повелителях, людях с деньгами и властью, которые изгнали атлантов из верхнего мира и жили вечно, мечтая о Вселенной. Отец рассказал об еще одном Кетцалькоатле — наследном принце Кетцы, который повел враждующие расы во внутренний мир, построил башни, обеспечивавшие воздухом огромные пещеры, воздвиг на гладких равнинах Юздрал, Луду и Кор, и создал свет, под лучами которого созревает зерно. И он намекнул о невидимом пугающем подземном мире, лежащим во многих милях под нами и запечатанном теми, кто первым нашел его и содрогнулся в страхе.

Я помню тот день, когда твердый черный камень рекой тек под нами, до тех пор, пока не появился новый мир, растянувшийся от пышной темной зелени до фиолетовых холмов у самого горизонта. Внизу — бледные болота, озеро зеленой пены и медлительная, гниющая река посредине. За ними — цветущие зеленые нагорья, большие просторные рощи благоухающих деревьев с густыми кронами, привезенные Повелителями с Первой Планеты, и других — толстых и раскидистых, с круглыми листьями и маленькими твердыми плодами, растущими в чашах, покрытых чем-то наподобие чешуи. А дальше раскинулись древние, как мир, горы. Звенел и звенел голосок — захватывающая, драматичная райская музыка. Отец показал мне небольшое, ничем не примечательное создание с Первой Планеты — птичку с длинным пятнистым горлышком, которая пела все выше и тоньше, пока мы не перестали слышать ее, но, тем не менее, продолжала выводить рулады на частоте, недоступной человеческому уху. Еще я видел отвратительных болотных созданий — огромные туши перемещающейся плоти, с тонкими длинными шеями и хвостами, небольшими плоскими головами и глупыми, таращившимися глазами, существ, которые останавливались, ревели от страха и беспомощно барахтались в трясине, когда наш аэромобиль низко пикировал над топями.

Тулу я тогда не увидел.

— Сын мой, — медленно произнес он, — когда настанет день моей смерти, и ты станешь Хранителем вместо меня, отнеси этот камень в Тулу, лежащую за морями, и рассуди сам, что делать дальше. Это мое наследие, и твой долг повиноваться мне и твоему деду. Повиноваться лишь раз — этого будет достаточно!

ЗАТЕМ ВЗОРВАЛАСЬ Луда, и серые облака смерти закружили над Юздралом Великолепным. Под трезубцем Посейдона стоял он, мой отец, и завел Песнь Первой Планеты, которой люди оплакивают погибших в бою. Перепуганный ребенок, кутающийся в длинную мантию, с хрустальным шлемом на голове, я выбежал на поверхность, крепко сжимая в руке драгоценный камень, который дал мне отец в последнюю секунду до того, как открыли врата обезумевшей толпе. Многие дни я несся в аэромобиле над бесконечным морем зеленых волн, пока белая точка на горизонте не превратилась в высящуюся над водой Кетцу. По тихим улицам между величественных мраморных дворцов шел я без страха и нес кроваво-красный камень ему, правителю с белоснежной бородой, принцу Кетцы. Он взял его из моей протянутой руки и долго глядел на переливающиеся грани.

— Когда-то он был одним из нас, — медленно произнес он. — Твой отец родом из древних эллинов — рабов Атлантиды, которые восстали против своих хозяев и, в конце концов, принесли спокойствие на ту планету. Думаешь ли ты, Клеон, плохо о нас, жестоких Повелителях, которые загнали ослабевших людей в пещеры, где те могли либо погибнуть, либо обрести новую силу и новую жизнь? Твой отец ненавидел нас, как мне кажется, и уходя, поклялся, что, когда вернется этот камень, по тому, кто его принесет, мы узнаем, ровня ли Атланты эллинским рабам. Хотя это был, наверное, отец твоего отца, а с ним ушел ребенок твоего возраста. А что, Клеон думаешь ты? Ты видел красоту Верхнего Мира. Должны ли города испортить ее? Должна ли вернуться Атлантида?