Та, что меня спасла (СИ) - Ночь Ева. Страница 48

Я один в комнате. В той самой спальне, где был счастлив несколько коротких дней. Счастлив, как никогда. Прячусь за тяжёлой портьерой. Прислоняю горячий лоб к стеклу.

Боль искажает мои черты. Интересно, я похож сейчас на разбитое зеркало? На место, где не осталось гладкой поверхности? Есть только трещины и осколки. Искажённая мукой реальность.

Ты не утёнок, Тая Гинц. Ты красивая и сильная птица. Изначально. А тот, кто прикасается к тебе, становится чище и лучше – у него нет шансов. Ты моя девочка с огромным сердцем, способным любить мир. В твоей душе хватает места всем. Даже мерзкой тётке, что так и не смогла сломать тебя. Ей это не под силу. Надеюсь, однажды твоё сердце, моя Тая, сможет простить и меня за тот цирк, что я устроил для твари, затаившейся в нашем доме.

Янышевский не дождётся. Я не собирался и не собираюсь разводиться с женой. Мне нужно выиграть немного времени и поймать его. Зажать в кулаке. Вынудить сделать неправильный шаг. Вырвать с корнем заразу – пусть не разбрасывает споры и не плодит бурьян. А заодно я уничтожу всех, кто подобрался к нам настолько близко, что имеет дерзость предавать и шпионить.

Я слышу, как открывается дверь. Прислушиваюсь к шорохам, а затем неожиданно делаю шаг из-за портьеры. Стремительный бросок в недра комнаты.

Смертельно напуганная Ида шарахается и пятится к двери.

– Эдгар Олегович… я прибрать зашла…

Я пытаюсь справиться с лицом. Она застала меня врасплох. Никто, никто не должен видеть и понимать, что я на самом деле чувствую. Ни одна душа не должна узнать, что я страдаю и насколько дорога мне Тая. Иначе неудобный «вопрос» решат гораздо быстрее, чем я предприму собственные шаги.

– Во-первых, прежде чем входить, нужно стучать в дверь, – ледяная маска стягивает лицо, но разговариваю я с прислугой почти спокойно. – Во-вторых, выйдите вон, Ида Петровна. И впредь будете делать уборку комнат по указанию Елизаветы Михайловны.

Так на самом деле зовут мою мать. Ида смотрит на меня непонимающе, но мне плевать. Сообразит, когда в себя придёт.

– Да-да, конечно, – она наконец-то благополучно пихает спиной дверь и вылетает из спальни, как пробка из бутылки шампанского.

Я медленно выдыхаю воздух, пытаясь прийти в себя, упорядочить мысли и не думать о Тае. Сейчас важно сосредоточиться. Именно здесь у меня и наблюдательный пункт, и штаб из одного генерала, который принимает решения, выслушивая донесения.

Телефон оживает. Новый телефон. Я молча выслушиваю отчёт охраны и, проверив, не околачивается ли кто у дверей, отдаю краткие указания. Дожился: в собственном доме как по минному полю.

Следующий звонок не застаёт меня врасплох. Я жду его.

– Надеюсь, у тебя документы на развод готовы, Эдгар? То, что ты выгнал девочку, хорошо, но недостаточно. Могу порекомендовать тебе отличного специалиста. Можно сказать, бога по бракоразводным процессам. К тому же, я надеюсь, никаких неожиданностей не будет.

– У меня свои отличные специалисты, – отрезаю я возможность манипулировать мной и подсовывать своих людей. – Это мои дела, и я хочу их сделать сам, без вмешательства извне.

– Как скажешь, Эдгар, как скажешь. Я бы хотел увидеться с тобой. Есть дела, не требующие отлагательств.

– Я бесполезное бревно в данный момент. Финансовый труп, – намеренно забрасываю удочку – кидаю наживку и жду, что он поймается.

– Кто тебе сказал подобную чушь? – смеётся радостно Янышевский. – Завтра разморозят твои счета. Там накладка вышла. Ошибочка. Представители налоговой инспекции принесут тебе глубочайшие извинения. Ну, а ты в благодарность, что я позаботился о твоих финансовых делах, не откажешь будущему тестю в малости. В сущей безделице. Подпишешь документы. Скоро прибудет курьер – у тебя есть ночь впереди, чтобы ознакомиться и решение принять. А пока будешь бумаги листать, мои люди присмотрят за твоей пока ещё женой. Она, кажется, снова к тётке вернулась.

Стискиваю челюсти до хруста, чтобы ничего лишнего не сказать. Нужно перетерпеть. А ещё в голову лезут мысли и нашёптывают мне, что Янышевскому проще было бы от Таи избавиться. Разведённый муж для его дочери или вдовец – какая разница?

– На мой взгляд, вам не стоит беспокоиться, чтобы следить, куда и зачем уехала моя жена. К слову, если я вдруг внезапно стану вдовцом, горе моё будет безутешным. И ни о каких финансовых операциях, а тем более, о свадьбе речь не пойдёт. Я ретроград и приверженец очень строгих традиций. А ты подумай, Пётр Григорьевич, готова ли твоя душа взять на себя грех?

Я пытаюсь вынудить его сделать признание. Вытрясти нечто довольно весомое, чтобы потом ловчее поставить на колени.

– Не делай из меня монстра, Гинц. Это всего лишь забота, и речь идёт только лишь о присмотре. Чтобы без глупостей и лишних телодвижений и с моей, и с твоей стороны. До встречи. О месте и времени встречи тебе сообщит мой секретарь завтра. Доброго здоровья, Эдгар. Тебе и твоим близким.

В каждом его слове я слышу скрытую угрозу. Он не просто намекает, а даёт понять, что кроме жены у меня есть ещё и другие рычаги давления: мать и её дети.

Он обложил меня капканами. Опутал паутиной. Чувствует себя победителем. Бравирует – это слышно по его самодовольному голосу. Мне остаётся лишь не терять самообладание. Холодная голова – лучшее оружие в той войне, что дала отмашку кровавым флагом.

Документы от Янышевского прибывают под вечер. Он дал мне не слишком много времени для раздумий. А также обезопасил себя в некотором роде: ночью никуда не выберешься и не обратишься. Я уверен: встречу он назначит на раннее утро.

Мне не нужно думать и тщательно просматривать бумаги, что он прислал. Я и так приблизительно знаю, что в них. И знаю, почему Пётр Григорьевич рискнул: он слишком хорошо меня знает: я не подпишу документы вслепую. Никогда. Ни при каких условиях. И я всё же изучаю, ради чего весь сыр-бор, зачем ему понадобилось так рисковать.

Как всегда, глупых королей губит жадность и беспечность.

Прости меня, Тая, за то, что не смогу быть с тобой рядом. Прости, что многое тебе придётся пережить без меня. Но если я сейчас не сделаю то, что должен, я перестану быть тем самым Гинцем, которого ты сумела полюбить.

Несколько мучительных минут я собираюсь с духом, а затем хладнокровно делаю копии документов и отправляю. Жму на кнопку с закрытыми глазами, чтобы не было обратного пути.

49. Тая

– Ты что надумала? Куда опять влипла? – наступаю я на тётку, вынырнув неожиданно из-за угла. Тут важен вот этот фактор внезапности. Тётка роняет телефон – слабая всё же, но вряд ли я могу сейчас поступить по-другому. Не нужно жалеть, кто его знает, до каких уровней пропасти докатилась та, что ещё вчера считалась родным для меня человеком.

– Что ты, Тая, что ты, – кудахчет она и машет руками. – Фу, напугала, – тётка наклоняется, поднимает телефон. – Я перезвоню, – бормочет она и отключается. Смотрит на меня тревожно.

– Послушай, – наставляю на неё палец, словно пистолет, – если ты снова продаёшь меня, то оставь всякие надежды. Я не вещь и не манекен, который можно переставлять туда-сюда, не игрушка и не кукла, которую ты всучиваешь за деньги всем подряд. Ты уже раз обожглась и не знала, как избавиться от нечистых денег, хочешь повторно влипнуть? Но не все будут столь терпеливы и великодушны, как Эдгар.

– Ой, перестань! – зло бросает тётка. – На меня помрачнение нашло. Дура я старая. Надо было потратить деньги в своё удовольствие и не париться вообще. Это дурное воспитание сказалось: не возьми чужого да в больших количествах. А оно и не чужое было. По доброй воле дадено.

– Не распробовала, значит. Во вкус не вошла. Слишком испугалась того, кто бродил на лестнице и пришёл по твою душу, что готова была шкуру с себя снять и отдать, лишь бы тебя в покое оставили. Только он перехитрил тебя. Влез, вклинился в твою жизнь – и вот к чему это привело, – я показываю пальцем на её голову. Тётка вспыхивает и щурит злые глазки.