Полюса притяжения (СИ) - Тодорова Елена. Страница 10

— Ш-ш-ш, солнце, не пугайся.

Этот шепот не успокаивает. Напротив, раскаляет ее волнение еще сильнее.

Неловко оборачиваясь, она улавливает приближение Дениса визуально. А потом только чувствует. Он вытесняет пространство между ними до миллиметров. Большой и высокий. Рагнарин заполняет собой все. Весь мир. Все проваливается в темноту. Есть только он и она. Их оголенные сумасшедшие эмоции.

Склоняясь ниже, он прикасается к ней лицом. Аккуратная короткая щетина покалывает и волнует ее нежную кожу, запах забивает легкие и пробуждает внутри нее новые ощущения. По факту он не совершает никаких особых движений, не трогает ее руками, не целует. Только лишь дышит ее воздухом и плавно, с выдержанными остановками, скользит по ее лицу своим.

Яна тяжело сглатывает и нервно переводит дыхание. Чувствует себя неуверенно, словно ее, не умеющую хорошо плавать, внезапно выбросили посреди глубокой реки. Она вроде бы трепыхается, держится на плаву, но берегов не видит и до дна не достает. Никаких ориентиров у нее нет. Вслепую. На инстинктах.

Холодильник начинает рвано пищать, но никто из них двоих этого не замечают.

— Прикоснись ко мне, — голос Рагнарина разбивают необычайно низкие и хриплые ноты. — Прикоснись ко мне, Яна.

С шумным вздохом кладет ослабевшую от волнения руку ему на щеку. Теперь его горячая кожа и жесткая щетина передают покалывающие импульсы в ее тело через ладонь. Прикрывая глаза, девушка ведет ею в сторону и вниз, прижимая к его крепкой шее.

И в это мгновение Рагнарин тоже трогает ее рукой: подбородок, щеки, губы. Проходится по подернутой мурашками коже одними лишь кончиками пальцев, а Яна охает и задыхается на вдохе. Но эти звуки гаснут практически на старте. Денис заглушает их ртом. Перемещая ладонь, надавливает девушке на затылок. Размыкая ее губы, толкается языком. Она на долгие секунды замирает, вцепляясь пальцами в воротник его пальто. Напрягаясь всем телом, не отвечает. Но и не отталкивает.

Да он уже и не отпустит. Пусть привыкает.

И ее тело, еще не понимая, чего от него требуют, отвечает ему инстинктивно. Возобновляя дыхание, Янка начинает ощутимо дрожать. Прикасаясь к его языку своим, дергается назад. Охает, резко захватывая воздух, и через секунду подается обратно к нему. Повторяя движения Дениса, мягко втягивает ртом его нижнюю губу и хрипло стонет.

Он вдруг оказывается не готов к слишком резкому обвалу ощущений. По натянутым мышцам разливается горячая и томительная тяжесть. Пах обозначается внушительным, ноющим и требовательным, напряжением. Нервные волокна, словно поврежденная проводка, искрят и посылают жгучие импульсы по всему телу.

Забывая об осторожности, целует Яну глубже, с жадным напором. Но она принимает и этот голодный поцелуй. Скользя ладонями, обхватывает его лицо руками. Пытается подстраиваться, соответствовать, не только принимать, но и отдавать.

Нежная, сладкая, терпкая, вкусная девочка.

Рагнарину становится мало ее симпатии. Древним мужским инстинктом завоевателя он хочет ею владеть.

Чтобы его… Чтобы с ним… Только с ним…

Глава 8

В Магадане все идет не так слаженно, как планировалось. Рагнарин задерживается. Его нет уже седьмой день. Звонит регулярно, как и обещал. Когда у него поздний вечер, Яна только добирается домой из университета. Восемь часов разницы с трудом укладываются в голове. Насколько же Россия огромная страна! Ее территория включает одиннадцать часовых поясов, которые сменяют друг друга с востока на запад, разбрасывая людей не просто на километры, на целые календарные дни.

Рагнарин рассказывает, что в Магадане начались жуткие морозы. Шахиной здесь, в столице, тоже холодно. Она Дениса совсем мало знает, но этого оказывается достаточно, чтобы безумно тосковать и плохо спать ночами.

Она расспрашивает его крайне подробно о всякой ерунде, только для того, чтобы продлить разговор.

— Снег? Много? — кажется, ее интересует и структура осадков, и степень влажности.

— Много, Ян. Все белое. Ничего не видно. И продолжает мести.

— Ты еще не домой?

Он посмеивается с того, как она на нервах строит вопросы и предложения.

— Нет. Еще не домой.

— А когда? Не знаешь?

— Если завтра все пройдет хорошо, то в среду. Главное, чтобы из-за погоды рейсы не отменили.

— Приезжай, пожалуйста.

Но в среду тоже не получается.

— Ты в субботу будешь свободна?

— Да. Я буду дома.

— Если до субботы прилечу, проведем вместе целый день.

А ей и надеяться страшно, чтобы не спугнуть это обещание. Старается, не предаваться напрасным фантазиям и мечтам.

Вопрос с отцом Шахина решает, но вовсе не так, как рассчитывал Рагнарин. Чтобы избежать возможных компрометирующих телефонных звонков, она уговаривает сурового родителя позволить ей записаться на языковые курсы углубленного изучения русского, знаний которого ей якобы не хватает для учебы. Отец сам зондирует всю необходимую информацию на сайте школы и соглашается, что, учитывая график Яны, ей подходит только последняя вечерняя группа, занятие в которой заканчивается после десяти вечера. Она убеждает его в безопасности, добавляя, что Ксения запишется вместе с ней, чтобы подтянуть стилистику устной речи. Дом подруги дочери находится рядом с этой самой школой, и при необходимости, тут они уже подключают родителей Луценко, эти два дня в неделю Яна может оставаться у них ночевать. О том, что Ксения уже не единожды оставалась у нее, служит для Мехмеда своеобразным успокоением и гарантом. Причин для отказа не остается. Через несколько дней после разговора Шахина получает уведомление о зачислении в языковую школу и просьбу явиться за планом занятий.

Совесть нещадно ест ее поедом. Она впадает в ненавистную ее натуре тяжко переносимую хандру. То и дело порывается во всем признаться отцу. Ситуацию разруливает Ксения, убеждая Яну в оправданности и даже гуманности таких мер. Они идут в школу, берут план занятий, до приезда Рагнарина успевают посетить первое вводное занятие. Как ни странно, преподаватель хвалит их обеих, хотя и делает Шахиной замечания по стилистике и отмечает в ее речи неоправданные лексические повторы.

Терзания совести ослабевают. Она добросовестно работает над материалами, которые им дали на самостоятельную обработку, и старается не зацикливаться на том, что изначально привело ее в языковую школу.

Но уже в пятницу они с Ксенией вместо занятий по русскому посещают запланированный концерт. Первые полчаса Шахину обуревает глубокий моральный шок. Группа «Ленинград» подрывает и смешивает все ее мысли. Оказывается, она действительно слабо владеет русским языком. Попеременно краснея и бледнея, вслушивается в производные скабрезных слов, не замечая того, что в какой-то момент начинает заряжаться чумовой энергетикой исполнителей.

— Вот это да… Такая мощь от них прет! Они сами кайфуют от того, что делают, — восторженно кричит Шахина приплясывающей в наэлектризованной разношерстной толпе подруге. — Солистка — просто петарда!

— Да!

— А что означает это слово?

— Какое?

— Ну, это… По*бень?

— А-а-а, — заливисто смеется Ксенечка. — Дребедень, ерунда, фигня…

— Слушай, ну это же лучше всяких курсов, — на выдохе кричит Янка.

— А я говорила!

Вместе хохочут. Танцуют и подпевают.

— Как же, должно быть, офигенно — стоять там! — кричит Янка подруге, не особо заботясь, разбирает ли та в шуме ударных нот смысл сказанного. Эти слова просто выходят из нее на пике воодушевления. — Сцена. Свет софитов. Внимание и эмоции такого количества людей! Потрясающе!

На кураже эмоций после концерта набивает Рагнарину сообщение.

Яна Шахина: Все идет по плану [5]!

Он ничего не отвечает, хотя прочитывает сообщение в течение минуты. А еще через пять — перезванивает.