Полюса притяжения (СИ) - Тодорова Елена. Страница 34
Получится ли у нее сохранить свой секрет? Удастся ли удержать эти два берега порознь? А если нет? Поймет ли Рагнарин причины, которые вынуждали ее молчать об обещании отца и предстоящей помолвке? Как расценит ложь о том, что отец знает об их отношениях? Поймет ли он ее?
За грудной клеткой разливается жгучая боль. Тревога горьким комком подступает к горлу. Забивает органы чувств, будто стекловата. Глаза заполняются слезами. Смахивая горячие дорожки со щек, Яна вынуждает себя двигаться.
Кажется, что это должно помочь. Движения, действия, мнимый контроль ситуации.
Часа через четыре, вместе с Мариной встречает гостей в Шереметьево. Наталья Шахина шагает, словно модель, ступившая после долгого перерыва на подиум. Не замечая веса огромного чемодана, с чарующим девичьим восторгом, заразительным энтузиазмом и природной грацией продвигается по залу. Блистает в джинсах и короткой дубленке, которые никогда бы не позволила себе в Арсине. Благо в Москве отец послабляет правила и требования. Ничего вызывающего, безусловно. Но все же восточно-европейский мегаполис — это не их большая деревня.
Йигит идет с хмурой миной, понуро волоча за собой два чемодана. Вероятно, свой и матери. Вид у него, конечно… Словно он не на отдых прилетел, а на каторгу.
«Ах, тетя Барчин…»
У Яны при виде женщины глаза на лоб лезут. Отвыкла она, видимо, от родственницы отца. На русской земле это божье создание смотрится до смешного нелепо.
Наблюдая за женщиной, Шахина даже о своих переживаниях забывает. Уткнувшись губами в ладошку, зажимает большим и указательным пальцами нос, чтобы сдержать смех. И красноречиво стреляет глазами Марине. Та реакцию сдержать не может. Смеется во всю силу голоса. Спасает, что турки еще далеко.
Низкорослый бочонок тетя Барчин идет, будто перекатываясь. Длинные юбки и клеш-пальто развеваются и заплетаются вокруг ее коротких ножек. В какой-то момент кажется, что ног у женщины вообще нет, она мчится вперед, будто на колесах. Яро жестикулируя, эмоционально тарахтит, не стесняясь крутить головой по сторонам, забывая при этом хоть иногда смыкать губы. Если заметит что-то интересное, так и подвисает с открытым ртом. Сопровождает речь странной дерганой мимикой — шок, недовольство, возмущение, осуждение. Кроме того, сама она, очевидно, представляет, что, как минимум, ведет прямой репортаж в Турцию.
Яна впервые задумывается над тем, какой невежественной, попросту дремучей крестьянкой выглядит ее будущая свекровь в обществе.
Нет, Шахина все понимает. В Арсине мало кто из родни ее отца имел возможность учиться и развиваться интеллектуально. Тетя Барчин практически всю юность и молодость батрачила уборщицей в домах обеспеченных людей. А когда ее муж, отец Йигита, наконец, встал на ноги, открыл свое дело и начал приносить в семью деньги, она просто занялась домашним хозяйством.
Но, можно же как-то сдерживать свою безалаберность. А тут… Глянешь, и сразу все понятно.
— Девочки!
Наталья бросает чемодан и обнимает одновременно обеих дочерей.
— Мои красавицы! Вы будто еще подросли. И похорошели. Такие разные, взрослые и роскошные — мои девочки!
— Привет-привет, мамочка! Ты тоже замечательно выглядишь, — щебечет по инерции Яна.
Марина здоровается более сдержанно. Но тоже тепло обнимает и целует мать.
— Как долетели? Все нормально?
— Да, все отлично, Ри. Я проспала большую часть пути. Правда, тетя Барчин запаниковала в зоне турбулентности. И всех в салоне перепугала своим визгом, — улыбается «подкатившей» подруге Наталья. Переходит на турецкий: — Рассказываю девочкам, что у нас перед отлетом тоже снег прошел.
— Здравствуйте. Тетя Барчин, Йигит, — чуть склоняет голову Яна.
Однако женщину такое приветствие не устраивает, она протягивает руку для поцелуя. В Турции Шахина бы не задумываясь, выполнила ритуал, но здесь, среди большого количества людей разного вероисповедования, он кажется ей унизительным. Никакого уважения к матери Йигита у нее и в душе не водится.
Кроме того, Россия, вероятно, окончательно расхолодила Яну. В какой-то миг ей даже становится страшно от того безразличия, которое она сейчас чувствует по отношению к вере и привитым с раннего детства традициям.
Спасает Шахину мать. Создавая видимость того, что не заметила вытянутой руки Барчин, она подхватывает чемодан и цепляет младшую дочь под локоть.
— Идем-идем, Рина, — зовет старшую, направляясь к выходу. — Я жутко притомилась с дороги.
В машине тетя Барчин занимает непозволительно много места в ширину и при этом едва достает до подголовника макушкой. Крутится и суетится, ей, видите ли, неудобно в «русском» автомобиле. Марина, закатывая глаза, отворачивается к окну. Спрашивает мать, куда везти гостей. Наталья предлагает сразу в гостиницу. Но тетя Барчин настаивает на том, что хочет увидеть, как живет ее будущая невестка.
У Яны начинают дрожать руки. Взволнованно потирая их о шерстяную ткань брюк, ловит на себе сочувственный взгляд сестры. Как же она жалеет в ту минуту, что так и не решилась поделиться с Мариной! Возможно, она бы все же была на ее стороне. А сейчас, по всем показателям, несмотря на инстинктивную поддержку со стороны сестры и матери, Яна одна-одинёшенька со своей тайной.
Последние дни перед каникулами она планировала провести с Рагнариным. А теперь вместо этого нужно придумать, как объяснить ему, что встретиться они больше не смогут.
Что говорить Денису? Что? И какими словами, чтобы понял правильно? Чтобы не решил проявить настойчивость и приехать к ней самовольно.
В груди разворачивается паника. Прокручивая свои скрипучие лопасти, она задевает все важные органы. С треском царапает ребра. Рвет сердце. Отбивает легкие.
«Боже мой… Денис… Боже мой…»
Только сейчас обрушиваются чувства обиды и боли именно за него. За то, что лгала ему. За то, что обманула.
Только сейчас понимает, как это выглядит с его стороны.
«Прости, пожалуйста…»
«Пожалуйста, пусть он не узнает…»
«Пожалуйста…»
«Только не сейчас…»
«А если узнает, пожалуйста, пусть простит…»
Но это же Рагнарин. Он же такой гордый. Не простит. Не сможет. Какими бы ни были его чувства к ней, не сможет.
Не сможет.
Эта ложь словно выстрел, который способен убить. Его и ее.
Надо извернуться так, чтобы не узнал. Выгадать время. Разорвать отношения с Йигитом с минимальными потерями. Рассказать матери, попросить поддержки и защиты перед отцом. Решить все спокойно.
«Да… Будет хорошо…»
«Все получится…»
Почему же на душе так гадко?
Больно. Неспокойно. Тревожно. Холодит изнутри. Выедает, будто кислота.
Если бы Яна могла вернуться назад и сделать все по-другому… А как? Вроде и выхода другого у нее не было. Разве что открыться самому Рагнарину. Но тут тоже сомнений миллион. Был ли он тогда готов к тому, чтобы приложить усилия? Хотел ли ее настолько?
Тетя Барчин, стоит Яне открыть дверь, буквально врывается в квартиру. По привычке скинув свои бурки перед входом, на лестничной площадке.
— Я первая! Мне в туалет.
Закатывая глаза, Наталья, пропускает Йигита и дочерей. Делает себе пометку позже поговорить с родственницей, вносит ее обувь в прихожую.
Издавая немыслимое количество звуков, Барчин уже ходит по комнатам и ищет по стенам выключатели. Об уборной она, что неудивительно, сходу забывает.
— Вы только посмотрите! Какие хоромы, — восклицает, прицокивая языком. — Мы в двадцать лет себе таких позволить не могли. Впятером жили в двух комнатах! А она тут… Султанша! Йигит, ты это видишь? Зачем столько места одному человеку? Аллах-Аллах, что за расточительство! Говорила я тебе, что эта девица избалована.
Когда Наталья с дочерьми вытягиваются в напряженных позах за ее спиной, женщина цепляет на лицо привычную малоприятную ухмылочку.
— Ой, я что, сказала это вслух? Ах, ну и ладно. Правда же!
— Барчин, квартиру выбирал Мехмед, руководствуясь большим количеством факторов. От этого зависит благополучие нашей дочери.