Яма (СИ) - Тодорова Елена. Страница 18

"Ну, что я здесь забыла?"

Не получалось веселиться. Тянуло домой. К маме с папой… А еще лучше — в деревню к бабушке. Наесться до отвала пирогов, дочитать начатую книгу и выспаться.

Денег не было. От полученной "за Лигу" премии оставались гроши.

"Эх, ты…"

"Лучше бы свитер себе купила…"

Дверь открылась, впуская резкие потоки воздуха и шума. Захлопнулась — почти та же тишина. Из нового — только пытливые взгляды шагнувших в помещение девушек. Внимание, к счастью, оказалось временным. Практически сразу они потеряли к Кузнецовой интерес. Цокот каблуков перенес их к зеркалам, где они, поправляя макияж, занялись обыкновенной трескотней.

На обратном пути, проталкиваясь через плотный поток хаотично движущихся человеческих тел, Доминика старалась ни с кем не встречаться взглядом. В прошлый раз убедилась, что это может быть неверно истолковано.

— Ники, ну, ты где пропадаешь?

— Да так, разминала ноги.

— И что без меня?

Ромка Черниченко поднялся, чтобы впустить Нику обратно за стол. В какой-то момент сместил позицию, соприкасаясь с ее бедрами своими. Она сильно смутилась от подобной близости, но попыталась это скрыть.

— Хорошо, что без тебя, — с широченной улыбкой заметил Костик.

Как только Доминика присела на диван, к уху ее прижалась губами Катя Уварова.

— Не проворонь Ромчика. Классный экземпляр!

Машинально посмотрела в сторону "экземпляра". Черниченко, словно ощутив возникшее любопытство, поймал ее взгляд. Без привычной улыбки, и от этой его серьезности Нике сделалось еще более неловко.

Классный он, не поспоришь. Высокий и симпатичный. Любил пошутить и посмеяться. В команде — генератор идей, а в реальности — хорошего настроения. Но… Нику Рома не интересовал.

На максимум изматывали мысли о другом человеке. Внутри сидело странное напряжение: тугая пружина, которую приходилось постоянно держать сжатой.

И она держала.

— Обо мне задумалась, красотка?

Когда Ромка склонился ближе, мозгу пришлось отдавать дополнительные команды, чтобы инстинктивно не отпрянуть.

— Всенепременно.

— Смотрю, прям из реальности выпала.

— Склонило в сон, Ромчик.

— Вот так, значит? — состроил обиженную мину.

Отсветила ему улыбкой, хотя душевное состояние скатилось к нижнему уровню уныния.

— Ага.

— Бессердечная.

— Да кто сейчас сердечный, Ром? Людей не осталось, одни притворщики.

— Я сердечный, — горячо возразил Черниченко. — To есть душевный. Вот сейчас бухаю с горя, что ты меня не любишь.

Ника фыркнула.

— Разве с горя бухают? Бухают абсолютно все по-дурости, только причины выдумывают разные.

— Так говоришь только потому, что сама никогда не напивалась. Вот попробуешь… — толкнул к ней рюмку с янтарной жидкостью.

— Увольте, — брезгливо поморщилась. — Обезьянничайте сами.

— Ну-с, как изволите, императрица.

Утром Нику ждала заслуженная проповедь от разъяренной Алины.

— Ты где, черт возьми, ночевала? Я чуть с ума не сошла!

Скинув сапоги и куртку, прошлепала мимо взлохмаченной сестры к своей кровати.

— Ну, что ты начинаешь? На ровном месте… — вздохнула. — У Кати, где же еще… Я предупреждала.

— Ты сказала: "Возможно, останусь". Я ответила: "Нет", — сердито воспроизвела их недавний диалог Аля.

Под эти громкие возгласы проснулась Руслана. Оторвала голову от подушки. Приоткрыв один глаз, опытным путем оценила накал конфликта.

— Опять? — фыркнула, отбрасывая с лица спутанные волосы. — Уварова — нормальная девчонка, Аль. Что смертельного? — поддержала младшую.

— А то, что рано ей еще по подружкам ночевать.

— Ну, что ты начинаешь? — повторила недавнюю фразу Ники. — Ты в семнадцать уже у Димки кочевала.

Это замечание Алина бессовестно пропустила мимо ушей.

— А если бы с тобой что-то случилось в этом клубе? С вами обеими? — снова уставилась на Нику в упор. — Девчонок насилуют, убивают, продают в рабство! Бывать в таких заведениях опасно!

Тяжко вздохнув, "младшенькая" закатила глаза. Молча начала раздеваться. Потянув вниз замок молнии, сдернула через голову платье. Стянула колготки. Сбросила лифчик и трусы.

— Что ты молчишь?

Облачившись в теплую пижаму, Доминика, наконец, испытала долгожданное удовлетворение и комфорт.

— Я не собираюсь с тобой дискуссировать. Бесполезно.

— Даже так? — с обидой возмутилась Алина. — Тогда не будем распыляться. Просто прими к сведению, дорогая моя, еще одна такая вылазка, и я звоню маме.

— Прекрасно, — сухо согласилась Ника.

Опустившись на кровать, задернула штору, которую они смастерили в начале семестра, предполагая, что Руслане и Алине придется засиживаться с заданиями допоздна. Плотное бордовое полотно тянулось вдоль боковой стороны постели от шифоньера к окну. Учитывая книжные полки, которые висели над кроватью, в укромном уголке Ники, независимо от освещения, устанавливался уютный приглушенный полумрак.

Она никого не хотела видеть! И думать о чем-то уже просто не хватало сил. Ей бы вернуться в прошлое, на пару месяцев назад…

В следующие выходные Доминика осталась в общежитии одна. Старшие сестры поехали домой еще в четверг вечером, чтобы за пятничный рабочий день успеть решить свои дела. Руся получала паспорт для предстоящей загранпрактики. А Але необходимо было появиться в районном отделе Государственной Службы Статистики, где она проходила практику, чтобы взять новые данные для курсового проекта. Так как оба случая не терпели отлагательств и требовали личного присутствия, скрепя сердце, они оставили Нику одну. А если конкретно, сердце болело только у Алины. Руслана, услышав ее указания для "младшенькой", только пальцем у виска покрутила.

Пятница прошла, не выделяясь событиями. Пары, репетиция, прогулка с друзьями, тихий одинокий вечер.

А вот суббота отбилась в памяти Ники на всю жизнь.

Она планировала отоспаться, прибраться в комнате, купить кое-что из продуктов и заняться домашними заданиями. Но за окном свирепствовал такой ветер, что она и за хлебом в ларек не рискнула спуститься. Перебивалась макаронами с соусом и

чаем.

В дверь, как назло, постоянно кто-то ломился. Вчера все решили, что Кузнецовы уехали втроем, но утром соседки поймали Нику в кухне. И началось:

— Порошок не одолжишь? У нас закончился, а я уже замочила куртку.

— Масло есть? Мы картоху жарим. Приходи!

— Что ты сидишь здесь одна? Давай кино посмотрим.

— Поможешь с вышкой[1]? Я четвертое задание не могу решить.

— Пойдем в четыреста тридцатую. Там ребята на гитаре играют. Нужна солистка.

К вечеру очередного гостя подмывало послать лесом. Из запланированных дел не выполнила и половины. Выходной — коту под хвост!

— Николя, это я!

— Ну, чтобы ты знала, мой смартфон высвечивает "Уварова", когда ты трезвонишь. — Да-да! Просто я в приподнятом настроении! Охота куда-то вырваться. Давай?

— Не, — протянула Доминика.

— Не будь такой козой. У меня к тебе предложение, от которого ты просто не сможешь отказаться!

— Да прям…

— Слушай. За городом сегодня устраивают закрытые гонки. Я полазила на сайте стритрейсеров — будет круто! Пойдем.

— Ты гонишь, — простонала Ника. — Погоду на улице видела? Нет, я точно пас. Спать уже ложусь.

— В шесть вечера?

— Полседьмого. У меня был трудный день и трудная неделя.

— Не будь ты занудой, Кузнецова! Молодость в жизни бывает только раз! Потом старой сморщенной клюшкой будешь сидеть со своими пятью котами и отчаянно жалеть!

— Ага, жалеть, что в мохнатом две тысячи одиннадцатом не присутствовала на таком поворотном историческом событии, как гонки!

— В воду глядишь!

— Не обижайся, но я не хочу.

Попыталась смягчить отказ восторгами по поводу новой фотосессии, которую Уварова выставила в сеть пару часов назад.