Путеводная звезда. Том 2 (СИ) - Извольский Сергей. Страница 23

Сэр Галлахер был прав - я сейчас могу легко покинуть это мир, просто шагнув отсюда назад, в Изнанку. Кровная связь, созданная нами с Валерой и Эльвирой совсем недавно на вершине башни, работает как путеводная нить. Или как поводок. За который я плотно зацепился, вернее за который меня плотно зацепили, и по которому я могу в любой момент вернуться. Стоит только захотеть.

А хотелось очень сильно. Стоя на широкой стене, глядя вниз на панораму раскинувшегося города, приятного в пейзаже не видел совсем. Темные коробки домов щерились пустыми окнами; сухая, безжизненная и потрескавшаяся как в безводной каменистой пустыне земля частично была покрыта черной, блестяще-жирной травкой.

Но прежде всего мое внимание привлекла громада возвышающегося неподалеку готического собора, который в этом мире мечетью не стал. И в его высоких стрельчатых арках окон клубилась Тьма. Самая настоящая и истинная, при взгляде на которую по спине бежал холодок страха. Причем Тьма, клубившаяся в здании собора, меня словно звала.

Усилием отведя взгляд - преодолевая притяжение более сильное, чем чувствовал в кровной связи со своим миром, я осмотрелся по сторонам. На прилегающих к крепости улицах видно движение - слева, перебегая от одной пальмы к другой, пробежала стая собак. Пальмы, кстати, здесь тоже не были живыми - стволы высохшие, и каждое дерево оплетает белесая паутина, словно нарост паразита.

Под некоторыми пальмами видны полянки, заросшие черной, напитанной Тьмой травой. При очередном перемещении стаи я заметил, что собаки, избегающие черной травы, довольно нетипично для собак двигаются. Да и не собаки это, а крысы, вдруг понял я. Крысы, размером с собак.

Справа тоже заметил движение - к крепости направлялись несколько безвозвратно одержимых - также обходя заросли черной травы и скопления жирных змей-лиан. Увидев это, сделал вывод, что Тьма хоть в этом мире и есть, как естественное наполнение, но она агрессивна для местных обитателей.

Несмотря на подробную картину увиденного, осмотр занял у меня всего несколько секунд - фраза Астерота о том, что мне необходимо быть быстрее, пульсировала в сознании. Спрыгнув с парапета, я еще раз торопливо осмотрелся. Только теперь акцентируя внимания на следах - на покрывающем камни слое пепельной пыли они были хорошо заметны.

Много следов - особенно вдоль длинной полосы, которую проделал я торможением после вброса в этот мир. Но моя полоса наложилась на характерно сбитую пыль в месте падения: я вылетел сюда более-менее готовый, Саманта же, появившаяся раньше меня, видимо покатилась по камням, после того как получила удар в спину.

Судя по следам - отметины сапожек видны у многих бойниц, Саманта осматривалась здесь, довольно долго находясь на башне. И судя же по следам, к ней сюда пришли одержимые твари, одну из которых она убила.

Видимо, после схватки с одержимыми существами, Саманта башню покинула. Я было двинулся следом, вот только отпечатки небольших ножек на лестнице пропали - серой пепельной пыли здесь не было. А в темноту лестницы спускаться очень не хотелось.

В принципе, можно было пойти по другому пути - широкая стена здесь переходила в крышу помещений внутреннего двора. И пройдя по ней, можно было заглянуть в сам внутренний двор, куда по лестнице Саманта должна была спуститься. Но и сэр Галлахер, и Астерот акцентировали мое внимание на всей возможной быстроте действий. Их слова меня подгоняли, напоминая о необходимости торопиться. Поэтому задерживаться я не стал и сбежал вниз, выходя во внутренний двор крепости.

Правильно не стал задерживаться.

Саманта была здесь. Принцесса сидела, подтянув колени к груди, в десятке метров от меня. Она скрючилась под стеной, зажимая окровавленной рукой глубокий порез на боку.

Поодаль лежали тела убитых одержимых. Много, больше десятка. И то, как они выглядели, мне не очень понравилось - все твари, или полностью или частично, умерли словно были облиты кипящей черной смолой. Тела так и застыли, искривленные в муке смерти.

Они умерли, столкнувшись с истинной Тьмой.

Видимо, выбирая между перспективой умереть от когтей тварей или умереть от поражения Тьмой Саманта выбрала второе. Сознательно выбрала - прежде чем покинуть башню, я бегло осмотрел труп лежащей там твари - она погибла от сломанной шеи, без вмешательства Тьмы.

Саманта при моем появлении почувствовала отзвук движения, вскинулась и повернулась ко мне. Резко, как галка, в ореоле взметнувшихся черных волос.

«…» - лишь коротко выругался я.

Лицо принцессы было серым, болезненным. Будь у нее светлая кожа, наверняка сейчас была бы белее мела. Но даже несмотря на то, что в обычной жизни принцесса смуглянка, ее кожа сейчас практически утратила темный бронзовый оттенок.

Но самым пугающим было совсем не это; под кожей у принцессы бугрилась черная паутина жгутов, поднимаясь от шеи и наползая на лицо. Точь-в-точь такие же червоточины, что были и у меня после заражения Тьмой.

- Артур, - едва слышно произнесла Саманта. По щеке у нее покатилась слеза, и в этот момент одна из ползущих под кожей червоточин добралась до ее глаза. - Уходи! - в отчаянном последнем усилии еще успела сказать она. Да и то выкрик оказался наполовину съеден гортанным то ли стоном, то ли рычанием.

«…» - еще раз высказался я, когда кожа Саманты посерела еще сильнее, а принцесса, сопротивляясь неотвратимой одержимости, дернулась в бьющей тело судороге. Дернулась, и замерла, глядя прямо на меня. Только теперь ее глаза заполнила непроглядная чернота.

Говорили же мне торопиться, а я дурак не слушал.

На тонких длинных пальцах девушки появились абсолютно черные когти, превратившийся в пасть рот широко распахнулся, показывая неестественно выросшие и заострившиеся клыки. Тоже черные.

С места, как и сидела скрючившись, под стеной, Саманта бросилась на меня, распрямляясь тугой пружиной. Даже не пытаясь уклониться, я шагнул навстречу. Встретил ее простым и незатейливым ударом в солнечное сплетение. Мелькнули когти, я почувствовал, как по плечу резануло, а после хорошо так рвануло, прямо до скрежета когтей по кости ключицы. Ее когтей, по моей кости.

Оч-чень острые когти, режут как раскаленный нож масло - успел подумать я. Боли пока просто не почувствовал, она еще не успела прийти. И нужно было этим воспользоваться. Мой удар сбил на несколько мгновений превратившуюся в одержимую принцессу, и я успел обнять Саманту и всей силой потянуться назад, домой.

При переходе, если честно, чуть было ее не потерял. За краткий миг до того, как мы покинули этот мир и оказались на теневой границе, отделяющей светлый верхний мир от темного нижнего, Саманта вцепилась клыками мне в горло, буквально вырвав крупный кусок плоти.

Но самое главное я сделать успел - вместе с Самантой, в обнимку, мы все же шагнули в Изнанку, покидая этот темный и негостеприимный мир. А из Изнанки нас - именно нас, уже рванули связывающие кровью нити. Выдернуло словно рыбу заглотившую наживку, резко и рывком.

Правда, не обошлось без неприятностей. Здесь, уходя из мира, я стоял в центре пентаграммы связанный кровью с Эльвирой и Валерой, а выдернуло меня немного левее. Выдернуло, и в момент соединения души и тела перекрутило всей силой воронки притяжения тел - астрального и физического.

Энергетические каналы, конечно, при таком переходе не синхронизировались, и снова оказавшись в своем теле я рухнул вниз как подкошенный, заливая все вокруг кровью. Хлынуло не только из взрезанных вен, но и из перегрызенного Самантой горла. Была у меня надежда, что полученные в темном мире повреждения там же и останутся. Но, надежда как оказалось напрасная.

Скрючившись, зажав шею ладонью, я обратился к огненной стихии. Не очень удачная мысль. Получилось только хуже - едва не превратил в головешку правую руку, а перед глазами и вовсе все потемнело. Хотелось закричать, но ни сил, ни возможностей не было - из меня толчками, с каждым ударом сердца, выплескивалась кровь.

Видел я все уже в серой пелене приближающегося беспамятства. Да и смотреть особо не на что - только чужие ноги. Мельтешение чужих ботинок, причем мельтешение совсем не рядом со мной. Хотел было крикнуть и попросить о помощи, но вместо крика вырвалось сипение - вместе с очередной порцией выталкиваемой сердцем крови из разорванного горла.