Отравительница - Холт Виктория. Страница 13

Она смотрела на Карла. Ему было только восемь лет, однако он пробуждал в Жанне тревогу. В его глазах сверкала необузданность нрава, он легко переходил от внезапных приступов смеха к меланхолии. Он бросал красноречивые взгляды на Марию Стюарт, явно завидуя брату. Порой он казался вполне приятным мальчиком, но Жанне не нравилось, как блестят его глаза. В них таилось нечто безумное.

Генрих, любимый сын Катрин, был на год младше Карла. Он также производил странное впечатление. Несомненно, Генрих обладал умом. Рядом с ним Генрих Наваррский казался еще более грубым и диким, чем обычно. Но Жанна не хотела бы иметь такого сына. Он семенил ножками, держался жеманно, прихорашивался, как девочка, носил изысканные наряды, плакал, если не получал понравившееся ему украшение, постоянно говорил о покрое своего камзола. Он выпрашивал у Жанны ее ювелирные изделия. В отношении Катрин к сыну было нечто необычное. С ним она становилась другим человеком. Она баловала и опекала его; он получил при крещении имя Эдуард Александр, но Катрин звала его Генрихом. Это имя носил отец мальчика, которого она, несомненно, любила. Жанна не понимала Катрин. Генрих был единственным ребенком королевы, не боявшимся ее. Даже нахальная Марго сжималась от страха при появлении матери. Стоило Катрин недовольно поднять бровь, как на лице девочки появлялось испуганное выражение.

Если бы Марго была моей дочерью, говорила себе Жанна, я бы не жалела для нее розг. Жанна чувствовала, что Марго требует пристального наблюдения. Ей исполнилось только пять; она была бы красивой девочкой, если бы ее не портил крупный нос Валуа, унаследованный от деда. Марго отличалась сообразительностью, живостью характера и ранним развитием. В столь юном создании уже ощущалась чувственность. Пятилетняя Марго своими жестами и игривыми взглядами, которые она бросала на мальчиков, порой напоминала опытную, зрелую женщину. Жанна радовалась тому, что ее Генрих и Марго постоянно дрались. Она бы огорчилась, если бы испорченная Марго понравилась ее сыну так же, как хорошенькая кокетливая Мария Стюарт. Наблюдая за детьми, можно было подумать, что у пятилетней Марго настоящая любовная связь с другим Генрихом — сыном герцога де Гиза. Эта парочка постоянно куда-то удалялась; назад они возвращались раскрасневшимися и возбужденными.

Маленький Эркюль был симпатичным, однако испорченным и эгоистичным мальчиком. Ему исполнилось четыре года. Он родился на несколько месяцев позже сына Жанны.

Да, во всех этих детях было нечто неприятное; они не производили впечатление совершенно нормальных. Когда Жанна видела их в обществе матери, она ощущала, что корни этой странности находятся в ней. Катрин внушала им страх и почтение, она завораживала их; они стремились заслужить ее одобрение, боялись рассердить мать. Жанна заметила, что королева пробуждала в окружающих странные чувства, далекие от любви.

Однако рядом с отцом дети казались совершенно нормальными. Безумие исчезало из глаз Карла, Генрих забывал о нарядах, Марго забиралась на колени короля и дергала его за бороду. В обществе отца они становились обычными счастливыми малышами.

Бракосочетание дофина сопровождалось пышными празднествами. Антуан не скрывал своей радости от того, что он вновь после долгих разлук оказался рядом с женой. Они смотрели турниры, танцевали, поглощали яства. Он назвал это их вторым медовым месяцем. Жанна, замечавшая разлад в отношениях большинства супругов, говорила себе, что глупо критиковать мужа за его мелкие недостатки; опустившись на колени, она благодарила Господа за то, что он даровал ей самое ценное сокровище — любовь мужа.

Она жалела Катрин, видевшую, что любовница короля отнимает у нее все. И правда, везде виднелись переплетенные инициалы Д и Н — первые буквы французских имен «Диана» и «Генрих». Традиция требовала, чтобы в подобных монограммах соединялись начальные буквы имен королевской четы. Какое унижение! Как терпеливо сносила его Катрин!

— Если бы ты обращался со мной подобным образом, — сказала Жанна Антуану, — я бы изгнала соперницу из королевства. Я бы не потерпела такое пренебрежение.

— Моя дорогая, — сказал верный Антуан, — ты — не Катрин де Медичи, а я — не Генрих Французский. Ты — замечательная женщина, и я благодарен Господу за это. Если бы я был женат на итальянке, не сомневаюсь, я бы изменял ей.

Иногда Жанна ловила устремленный на нее взгляд Катрин; похоже, королева догадывалась, что она вызывает жалость. Когда выпуклые глаза Катрин встречались с глазами Жанны, королева Наварры невольно вздрагивала. Иногда ей казалось, что Катрин де Медичи обладает даром читать чужие мысли.

За день до свадьбы была возведена длинная галерея между дворцом епископа Парижа, где ночевали гости, и западной дверью собора Нотр-Дам. Крыльцо храма было увешано алыми гобеленами с вышитыми на них лилиями. Антуан шагал в составе процессии, занимая почетное место среди принцев королевской крови, сопровождавших дофина в собор. Сам король шествовал с шотландской королевой Марией; Жанна шла рядом с Катрин и принцессами.

Глаза всех были прикованы к невесте. Она всегда была хорошенькой, но сегодня выглядела лучше, чем когда-либо. На ней было белое платье и корона с жемчугами, бриллиантами, сапфирами, изумрудами — казалось, что там представлены все виды драгоценных камней.

Но Антуан, как заметила Жанна, почти не смотрел на невесту; Жанна верила, что его интересует сейчас только одна женщина — собственная жена. Гордость и счастье переполняли душу Жанны. Пятнадцать лет тому назад, во время крещения этого дофина, она влюбилась в мужчину, который стал ее супругом.

Жанна внезапно испытала желание принять веру Антуана и его родных; она хотела вести праведный, богоугодный образ жизни.

Это был значительный момент для Жанны. Она не видела, как кардинал Бурбон обвенчал Франциска и Марию, не слышала церковную службу. Позже на свадебном банкете она казалась рассеянной; задумчивость не покидала Жанну и тогда, когда участники праздника отправились из дворца епископа в Ле Турнель.

И затем для Жанны наступил самый радостный момент. В большом зале появились шуты и клоуны; когда представление закончилось, дети короля и де Гизов въехали на маленьких лошадках, накрытых позолоченными попонами. Они впрягли лошадок в миниатюрные экипажи, прославляя нежными голосами красоту и добродетели молодоженов. Всех ждал радостный сюрприз. В зал с помощью невидимых тросов вкатили шесть галеонов; в каждом корабле сидел принц, которому предстояло выбрать себе даму. Дофин, естественно, выбрал свою жену. Но, к восторгу Жанны и изумлению присутствующих, Антуан также увез свою супругу. Он и дофин были единственными принцами, поступившими так.

Люди улыбались, комментировали это событие; придворные дамы завидовали Жанне.

Она сидела в галеоне и улыбалась в объятиях Антуана. Циничный французский двор не мог ожидать подобного шага от мужчины, проживающего в браке больше нескольких дней.

Она запомнит этот чудесный миг навсегда. Она была абсолютно счастлива. Но впоследствии Жанна свяжет эту поездку в галеоне с окончанием счастливой, радостной жизни.

Годом позже Антуан де Бурбон готовился во дворце Нерака к очередному визиту в Париж. Жанна беспокоилась; она всегда огорчалась, когда муж покидал ее. Она все сильнее проникалась реформистской верой; ее ужасало то, что творили католики и протестанты по всей стране. Принца Конде, младшего брата Антуана, и его жену Элеонору, а также ее родственников Колиньи считали лидерами нового религиозного движения; они обладали влиянием, но кое-кто превосходил их в силе. Это были де Гизы, вечные враги и соперники Бурбонов.

Среди них главным был Франциск, герцог де Гиз — надменный, самоуверенный, жестокий. Его считали лучшим воином Франции. Если нация в целом боялась этого человека, то Париж обожал его. Он обладал обаянием и вызывал своими военными победами восхищение как друзей, так и врагов. Ни о ком французы не говорили столь часто, как о Меченом.