Отравительница - Холт Виктория. Страница 56

С этими словами он покинул ее, чтобы поспешить на свидание с грешной Корисандой.

Марго подрастала; она сама заметила это раньше других.

Между братьями Валуа не было мира. Карл ревновал мать к Генриху, считая, что она выделяет его. Король всегда чувствовал себя неуютно в присутствия брата. Генрих постоянно наблюдал за Карлом. Король как-то доверительно сказал Мари Туше, что Генрих не был французом, которого можно понять. Он скорее являлся итальянцем; все французы относились к ним с недоверием.

Генрих вернулся домой после успешной кампании похорошевшим и более честолюбивым, чем прежде. Он заметил, как повзрослела Марго со дня их последней встречи. Он видел в ней черты, отсутствовавшие у других членов семьи. Марго совсем недавно простилась с детством, ее формы еще не развились полностью, однако было легко видеть, что в этой тщеславной маленькой головке таится немало разума.

Генрих решил использовать это. Он знал, что Карл всегда будет его врагом, и пожелал сделать Марго своей союзницей.

Он пригласил ее прогуляться возле Фонтенбло; Марго с радостью согласилась. Она догадалась, что услышит нечто важное, раз разговор должен был состояться под открытым небом. Она была всегда готова к авантюре и интриге.

Шагая с сестрой по зеленой аллее парка, Генрих обнял ее за плечи — этот жест обрадовал Марго, не хуже Карла знавшей об исключительном отношении матери к Генриху. Именно из-за него она всегда стремилась заслужить расположение брата. Марго боялась матери больше, чем кого-либо на свете, однако при этом искала ее одобрения. Дружба с любимцем Катрин сулила милость Катрин.

— Возможно, ты замечала, — сказал Генрих, — что из всех моих братьев и сестер сильнее всего я люблю тебя.

Марго счастливо улыбнулась; если Генрих относится к сестре подобным образом, то и мать, очевидно, весьма расположена к ней.

— Мы провели вместе много славных дней, — заявил Генрих, — но сейчас мы уже не дети.

— Да, Генрих. Мы уже не дети. Ты — великий воин. Ты создал себе имя.

Он сжал ее руки и, приблизив свое лицо к Марго, сказал:

— Марго, мое могущество зависит от расположения королевы-матери.

Марго согласилась с ним.

— Я часто нахожусь в отъездах, далеко от двора. Войны продолжаются. Мой брат король всегда возле матери. Он льстит ей и во всем слушается ее.

— Но она никогда не будет любить никого так, как тебя, Генрих. Это было всегда.

— У меня есть много врагов, готовых поссорить меня с мамой… когда я не могу защитить себя.

— Карл думает лишь о занятиях любовью с Мари Туше и охоте на диких зверей.

— Он сеет не только любовь, но и ненависть; он не всегда будет довольствоваться охотой на диких зверей. Однажды он заберет у меня мое воинское звание и сам поведет армию. Я хочу иметь здесь, при дворе, человека, способного заступиться за меня перед королевой-матерью. Ты, дорогая сестра, — мое второе «я». Ты предана мне и умна. Сделай это для меня. Всегда находись возле матери — даже когда она ложится в постель и встает с нее. Слушай разговоры, старайся передавать мне их содержание. Заставь ее доверять тебе. Ты понимаешь?

Глаза Марго сверкнули.

— Да, понимаю, Генрих.

— Я поговорю с ней о тебе. Скажу маме, как я люблю тебя. Скажу, что ты — моя любимая сестра, мое второе «я». Ты не должна слишком бояться ее. Отвечай смело, когда она обращается к тебе. Помогая мне, ты поможешь себе.

Генрих снова обнял Марго за плечи и посмотрел ей в глаза; он увидел там то, что хотел увидеть. Генрих был героем войны; юная впечатлительная Марго была готова обожать его, стать рабыней брата, работать на Генриха против короля.

Генрих отвел сестру к Катрин и сказал матери о том, как он любит Марго и какую роль попросил ее играть при дворе ради него. Катрин привлекла дочь к себе и поцеловала в лоб.

— Значит, ты будешь охранять интересы брата, дорогая Марго?

— Да, мадам.

— Тебе придется поумнеть и стать серьезной. Ты должна будешь следить за своими братьями… и их друзьями.

— Я буду это делать, мама.

— Хорошо, моя дочь, я помогу тебе. Генрих, мой сын и твой брат, дорог мне, как жизнь. Тебе тоже?

— Да, мадам.

Катрин обняла сына; когда холодные руки матери коснулись Марго, девочка ощутила себя членом их троицы; положение было особенно интригующим, потому что вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову назвать эту троицу святой.

Марго радовалась тому, что она становится взрослой. У нее появились новые занятия. Она играла в шпионку с тем азартом, на который была способна. Неутомимая девушка всегда находилась возле матери, часто появлялась в обществе короля и по-прежнему обожала отсутствующего брата.

Но в характере Марго присутствовала черта, о которой забыли ее брат и мать. Если она, Марго, должна повзрослеть, это проявится не только в ее поведении. Она была постоянно занята своим гардеробом, стала первой модницей при дворе, носила то золотистый парик поверх своих длинных темных волос, то рыжий. Наряды, которые вводила в моду Марго, были соблазнительными, рассчитанными на то, чтобы пробуждать чувственность в мужчинах.

При дворе появился Генрих де Гиз.

Он тоже вырос; они были теперь мужчиной и женщиной, а не мальчиком и девочкой. Оставшись при первом удобном случае наедине с Марго, он сказал ей о своих чувствах.

— Я всегда любил тебя, — заявил он, гуляя с девушкой в саду.

— А я… тебя, Генрих.

Марго не могла оторвать своих рук от роскошного камзола, золотистых вьющихся волос и бороды. Марго была не единственным человеком, считавшим, что никто во Франции и даже в мире не может сравниться с Генрихом де Гизом; люди говорили, что в присутствии Гизов другие мужчины становятся неинтересными, жалкими.

— Мы поженимся, — сказал Генрих. — Я знаю, что это можно устроить.

— Это необходимо устроить, — согласилась Марго.

Он взял ер руки и покрыл их жаркими поцелуями, которые разожгли в Марго огонь.

— Сделать это сейчас будет сложнее, чем при жизни моего отца, — предупредил ее Генрих.

Марго, нетерпеливая и полная желания, оказалась в его объятиях.

— Однако это должно произойти, — сказала она.

— Марго… я не в силах ждать свадьбы.

Марго засмеялась.

— Я тоже!

— Где мы можем остаться одни?

Любовная интрига-флирт была делом восхитительным, но интрига, соединенная со страстью, казалась Марго самой прекрасной вещью на свете. Могла ли она отдавать всю свою душу шпионажу в пользу ее брата Генриха, когда она имела возможность стать любовницей другого совершенно неотразимого Генриха?

Марго не составило труда найти для них уединенное место.

После этого для Марго потеряло значение все, кроме страстных свиданий с любовником. Она была ненасытной. Она не могла сполна насладиться Генрихом. Она обнаружила, что для нее на всей земле важен он один. Ради него она могла умереть. Она заявила, что не выйдет ни за кого другого. Их встречи участились; Марго нуждалась в них все больше и больше. Чувственная, исключительно страстная, она открыла для себя нечто, без чего уже не могла обходиться.

Она была нетерпеливой. Хотела немедленно выйти замуж. Генрих проявлял большую осторожность. Он был не менее страстным, чем Марго — они идеально подходили друг другу, — но если для Марго существовала только любовь, Генрих обладал еще и честолюбием. Он был не только любовником Марго, но и герцогом де Гизом, главой могущественного дома Лорренов; воспитание не позволяло ему забывать это. Даже занимаясь любовью с Марго, он невольно помнил, что она — принцесса дома Валуа, поэтому их брачный союз будет для него весьма удачным.

— Мы должны действовать осторожно, — сказал Генрих.

— О, Генрих, дорогой, кого нам остерегаться?

— Мы не должны терять головы, Марго; ничто не должно помешать нашему браку. До этого момента мы не можем быть совершенно счастливыми. Ты только подумай, что будет означать для нас брак… мы соединимся навеки.