Жрец богини Лу. Гексалогия (СИ) - Якубович Александр. Страница 34

Я продолжал лупиться на барона Тиббота и даже дернул в сторону глазами. Если бы мы были с ним одного социального статуса, это можно было бы расценить только двумя способами: или «пойдем, выйдем, поговорим наедине без этих в кабинете» или «погнали выпьем». Бухать с бароном я пока не планировал, как и отправляться в петлю или на плаху, так что очень надеялся, что до этого крепкого и практичного мужчины дойдет, что таким самоубийственным способом я прошу о приватной аудиенции.

Сначала Тиббот нахмурился, недовольный дерзким счетоводом, после чего его лицо вернулось к изначальному, чуть расслабленному и одновременно скучающе-повелительному виду. На такую рожу мог быть способен только потомственный аристократ. Дальше пошли дежурные и ничего не значащие расспросы.

Ушел я не солоно хлебавши. Чего я ожидал? Что барон со старта выкупит мой коварный план и задорно подмигнет, мол «понял-принял»?

После высочайшей аудиенции работа не клеилась, так что я позволил Онгу самому ковыряться в записях второго года, а сам сел разбирать почти готовую книгу. Рано или поздно барон вызовет меня на ковер, и надо было проработать линию своих действий. То, что во время разговора в помещении будут посторонние в лице мэра и Михиуса, я уже смирился.

Помогло только то, что моего сознания через незримую ментальную и физическую связь, установленную Матерью, меня коснулась Лу. Я уже почти привычно опустил стены, запуская богиню к себе «в гости». Говорить на таком расстоянии мы пока не научились, для этого мне надо было выпасть в чертоги разума самому и принимать гостью «лично», что было бы крайне неудобно, но само присутствие Лу меня чуть успокоило.

Девушка почувствовала мою тревогу, так что после работы вновь встретила меня на пороге управы.

По дороге к святилищу, куда я уже буквально протоптал собственную тропу, я поделился с Лу своими опасениями.

Ничего путного посоветовать моя богиня не смогла, только обнадежила, что в любом случае я просто делаю свою работу, а что уже предпримет барон, нас не касается.

Мне бы хотелось согласиться с Лу, но я был уверен, что если Амер Тиббот развернет бурную деятельность по отлову участников серой схемы попила-отката причитающегося ему оброка, глава преступной группы захочет выяснить, кто барона на это надоумил. А тут я такой стою красивый, в полный рост, гений-счетовод, который даже кинжала с собой не носит.

Лу почувствовала мои сомнения, так что просто взяла меня под руку и так мы и прошли остаток пути, обсуждая ничего не значащие вещи, типа новой партии пирожков Ринты, которая удалась лучше, чем предыдущие.

К святилищу я подошел уже спокойным, так что молитва Софу прошла без особых проблем.

Мой запас фундаментальных базовых знаний по физике, геометрии и математике почти иссяк, а раскрывать божеству что-то более серьезное, типа ядерной физики, мне не хотелось. С одной стороны это казалось иррациональным: Соф был всеведущ и должен был знать такие базовые вещи. С другой стороны какие-то сомнения в глубине души не давали мне открыться богу мудрости целиком и до конца.

Дома, после сытного и вкусного ужина — Ринта, кажется, стала готовить еще лучше после того, как мы поселились у нее, хотя куда уж лучше, я не знаю — мы с Лу и Илием налили себе по кружке пива и все трое поднялись в нашу со стариком комнату. Сегодня по плану была ревизия финансов и обсуждение дальнейших действий, когда срок моей службы барону истечет, и нас больше ничего не будет держать в Трейле.

Желание отправиться в путь я понимал. В сытом и спокойном городе для Лу не было занятий по ее божественному профилю. Илий, конечно, нес в массы знание о богине вдов и сирот через многочисленных знакомых и собутыльников, которыми он успел обрасти за месяцы жизни в Трейле, но постоянно Лу молилась только Зора. По словам девушки, она это чувствовала каждый вечер или утро.

Для возвращения божественных сил многочисленные молитвы были для Лу обязательным условием, наравне с собственным храмом и жрецом, так что нам предстояло вновь отправиться в путь, как тем пилигримам. По пути у нас были шансы встретить множество новых лиц, на тех же постоялых дворах и в деревнях, где горюющие вдовы и несчастные сироты не были редкостью.

Я от этого плана был не в восторге, но признал правоту богини. Старик же просто соглашался со всем, что предлагала Лу, заняв очень удобную позицию «подневольного человека». Впрочем, он был жрецом Лу, пока та не лишилась своего последнего храма, так что в какой-то степени он и вправду был человеком подневольным.

— А что, кстати, со старым храмом? Где он вообще? — Вдруг я понял, что никогда не рассматривал вопрос о выкупе и восстановлении старого святилища моей богини. Ну а что, в моем мире, вон, большевики делали из церквей конюшни и амбары, а после развала Советов их обратно превратили в церкви. И всем норм.

Лу только горестно покачала головой.

— Это тут, в Клерии, у побережья, но ничего не выйдет Антон. Они разрушили алтарь и осквернили храм, сделав из него амбар. Я не могу туда вернуться в качестве бога.

Ясно, придется строить новый.

Ну что, как там говорят? Мужчина в своей жизни должен построить дом, посадить дерево и вырастить сына? Или вырастить дерево и заделать сына? Неважно, короче, мой список дел был крайне похож: построить храм, найти жреца и воскресить богиню.

Я только хмыкнул своим мыслям. Прям список дел сверхчеловека. Попадали ли в списки сверхлюдей бухгалтера из Москвы, я задумываться не стал.

Ревизия финансов показала, что у нас скопилось почти 550 серебряных Кло с учетом того, что осталось от сердонского заработка. При переводе на золото получалось, у нас было 18 золотых и 19 серебряных Кло в остатке.

Сумма по местным меркам весьма внушительная. За 20 золотых можно было купить хорошего скакового коня, а смирная спокойная кобылка для неспешных путешествий обойдется в 10–12 золотых монет. Годовой доход целого хозяйства, подлежащее налогообложению, редко превышал 7–8 золотых, а если распродать все под ноль, не оставив материала на посев весной и припасов на зиму — 10–11 золотых монет. Так что за четыре месяца, что я тут пробыл, я уже заработал больше, чем крестьянская семья или деревенский мастер-кузнец зарабатывают за целый год. Если бы со мной работала Лу, я бы смог вытащить из баронского кармана еще на четыре с половиной золотых кло больше, о чем я демонстративно поубивался перед своими товарищами.

Лу чуть было не обиделась, сразу приняв мои стенания на свой счет, да причем так резко отреагировала, что я даже ощутил давление почти забытого ошейника, но очень быстро по моей довольной роже поняла, что я банально ерничаю.

Итак, у нас было девять десятых боевого коня и полная неопределенность впереди. Куда идти было непонятно и пока мы рассматривали маршрут движения в сторону королевского тракта, который пересекал всю Клерию с запада на восток недалеко от морского побережья. От дороги до большой воды было, в самых узких местах, не более полутора десятка лиг. Выйти на королевский тракт мы должны были где-то в районе морского города Пите — столицы Клерии — так что выбор потом стоял за нами: двинуться на запад, в сторону Гоногского Королевства, пересекая большую часть страны, либо же свернуть в столицу и там уже решить, куда двигаться дальше.

Справедливо заметив, что строить планы — только насмешить богов, и эту фразу из моего мира спутники оценили — я объявил об окончании совещания нашей банды.

Большие гуляния были все ближе, и столица баронства преобразилась. Улицы заполонили путешественники, купцы и просто зеваки, а на всех постоялых дворах и в кабаках яблоку было негде упасть. Весь город и прилегающие территории готовились к славной попойке. Празднование должно было начаться в местное воскресенье — здесь просто седьмой день или день Калиты — и продлиться всю неделю. Так что я спешно заканчивал дела по первой амбарной книге, доведя ее почти до идеала. Линию разговора я тоже выбрал, так что был почти уверен, что смогу извернуться и, не вызвав к себе ненужного внимания со стороны того же Михиуса, правильно донести информацию до барона. Обманывать аристократа и покрывать преступников у меня даже мысли не было.