Поцелуй Иуды - Холт Виктория. Страница 16

Мы узнали, что молодого человека звали Рудольф фон Грютон Фукс, и что родом он из Брюксенштейна.

— Звучит очень красиво, но это, наверное, очень далеко, — предположила Франсин.

— Очень далеко… пожалуй, да. Красиво? Может, вы когда-нибудь приедете в мою страну и посмотрите сами.

— С большим удовольствием.

— Я бы с радостью принял вас. Только сейчас… — он помялся и печально посмотрел на нее. — Сейчас там неспокойно, — добавил он. — У нас это часто случается.

— Похоже, это смутная часть света, — заметила Франсин.

— Можно сказать и так. Но это далеко отсюда. А мы, к счастью, здесь в этот чудный вечер.

Он перевел взгляд на меня, но мне показалось, что ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторвать глаза от Франсин.

— У вас, наверное, было много приключений, — предположила Франсин.

— Таких приятных, как сегодняшнее, никогда не было, — заверил он ее.

Франсин болтала без умолку. Она упивалась прекрасным вечером. Она решила использовать эту возможность, и веселиться без оглядки, потому что так страшилась своего надвигающегося семнадцатилетия и всего, что оно ей сулило. Хотя она и клялась, что никогда не выйдет замуж за кузена Артура, она обладала достаточным здравым смыслом, чтобы предвидеть дедушкину ярость при ее отказе, или, еще хуже, если он не захочет об этом слышать. И поэтому ей так хотелось забыться хотя бы на короткое время. Ей нравится этот Рудольф, подумала я. Он нравится ей не меньше, чем она ему. Я видела, как она старается продлить удовольствие, но в конце концов она неохотно встала и сказала, что нам пора.

— Так рано? — удивился он.

Но это было совсем не рано. Мы проговорили полтора часа.

— В нашем доме строгие правила, — объяснила она. Я подумала, что с ее стороны довольно неприлично в таком тоне говорить о нашем доме.

Он предложил проводить нас, но Франсин так испугалась, что он перестал настаивать. Но Рудольф все же проводил нас до калитки и при прощании поцеловал нам руки. Я заметила, что он задержал руку Франсин в своей дольше, чем мою.

Наконец, мы расстались и через поле побежали к дому.

— Ну и приключение! — воскликнула Франсин. — Со мной никогда не случалось ничего подобного.

Приглашение для Франсин передала Дэйзи, которой отдал его Ганс. Оно было от графини, и она приглашала Франсин навестить ее в три часа, потому что хотела ее о чем-то попросить. Я в приглашении не упоминалась, и Франсин пошла одна. Мне не терпелось услышать, что случилось, и я ждала ее в поле неподалеку от домиков.

Она появилась примерно через час, раскрасневшаяся и возбужденная. Я давно не видела ее такой.

— Ты видела его? — спросила я. — Этого… э-э… Рудольфа?

Она покачала головой. У нее был такой вид, как будто произошло нечто совсем необыкновенное. Может, она нашла еще одного поклонника?

— Это невероятно, — сказала она. — Я видела графиню. И что ты думаешь? Она пригласила меня на бал.

— На бал! О чем ты говоришь?

— У них скоро будет бал, и они меня пригласили. Все просто.

— Мне кажется, это совсем не просто. Отпустит ли тебя дедушка? И у тебя нет бального платья.

— Я знаю. Я обо всем этом думала. Но я сказала, что приду.

— В синей сарже? Или, может, в твоем выходном поплине?

— Не будь таким пессимистом. Я где-нибудь найду бальное платье.

— Легко сказать.

— Что с тобой, Пиппа? Тебе завидно?

— Вовсе нет! — воскликнула я. Я хочу, чтобы ты пошла танцевать с Рудольфом, но я просто не представляю, каким образом, только и всего.

— Пиппа, — проговорила она, и я никогда и ни у кого не видела более решительного выражения лица, чем в ту минуту у Франсин. — Я пойду.

Мы говорили об этом всю дорогу домой и потом далеко за полночь. Рудольфа она не видела. Она пила чай с графиней, которая сообщила ей, что скоро будет бал и пригласила ее. Она не знала, стоит ли посылать приглашение. Должно быть, мы ясно дали понять, что у нас за жизнь в Грейстоуне, и она поняла, что если выслать приглашение через дедушку, последует немедленный отказ. Она очень просила Франсин прийти. Она сказала, что без нее бал не состоится.

Франсин приняла приглашение, находясь в состоянии эйфории и, доверяя своей способности достигать невозможного, она просто отмела в сторону все бытовые детали. Что-нибудь подвернется.

— Добрая фея? — спросила я. — Откуда же она возьмется? Может, они водятся в Брюксенштейне. Но их точно нет в Грейстоуне. Не знаю, найдем ли мы тыкву для кареты, но крыс найдем наверняка, так что, по крайней мере, с лошадьми не будет проблем.

— Перестань шутить, Пиппа. Это серьезное дело. Все это, конечно, безнадежно, но я радовалась, что ее мысли отвлечены от гнетущего дня рождения.

Когда мы на следующий день пошли навестить бабушку, она сразу же почувствовала, что что-то произошло. Она прекрасно понимала, что Франсин боится, что ее заставят выйти замуж за кузена Артура, но очень скоро ей удалось выудить из нас все происшедшее с подробностями. Бабушка с интересом слушала.

— Итак, Пуншевая комната теперь называется Weinzimmer. По вашим рассказам мне понравилась графиня, и Рудольф тоже очень мил.

Наша бабушка обладала романтической натурой, и брак с дедушкой явился настоящей трагедией для нее. Удивительно, но горький опыт не озлобил ее, а наоборот, добавил мягкости и терпения.

Она заявила:

— Франсин должна пойти на этот бал.

Я была поражена. У бабушки был на все готов ответ. Платье? Одну минуту. Ей кажется, у нее есть какая-то ткань в комоде. Она хотела сшить из него платье в честь рождения второго ребенка. Нет… не Грейс… того, который родился мертвым. Она купила роскошный голубой шифон, на котором серебряной нитью были вышиты звезды.

— Это была самая красивая ткань на свете, — сказала она. — Но когда я потеряла ребенка, я больше не могла смотреть на нее. Я сложила ее и убрала. Если серебряные звезды не потускнели… Мы попросим Агнесс найти ее.

Агнес очень обрадовалась хорошему настроению своей госпожи. Однажды, она шепнула мне, что она очень изменилась после нашего приезда.

— Мне кажется, в молодости она была очень похожа на вашу сестру… но тогда было еще меньше свободы.

«Не намного меньше», — подумала я. Я радовалась, что Агнес на нашей стороне, ведь нам так нужны были союзники.

Нашлась ткань. Франсин вскрикнула от восхищения. Звезды совсем не потускнели и сверкали так же ярко, как и в тот день, когда бабушка купила ее.

— Возьми ее, — бабушка улыбалась, как будто тоже смотрела на ткань, хотя, наверное, она себе представляла ее мысленно. — Идите к Дженни и велите ей сейчас же приниматься за работу. Она всё сделает, как надо. Она умеет шить бальные платья.

Радостные, мы побежали к Дженни. Дэйзи пошла с нами, считая, себя полностью причастной ко всему происходящему, потому что именно она в первый раз провела нас в Грантер, и тогда-то все и закрутилось. С ней самой тоже происходила бурная драма. Том из конюшни прознал о ее дружбе с Гансом и, по ее словам, «взбесился» и грозился отомстить. Таким образом, жизнь героинь обоих романов была полна приключений, а я довольствовалась ролью наблюдателя.

Дэйзи узнала от Ганса, что графиня пригласила Франсин по приказу барона, который был очень важной персоной. Он был самым важным из них всех. Ганс знал, почему, но не хотел говорить даже Дэйзи.

— Он все равно скажет… попозже, — с уверенностью сказала Дэйзи. Ей очень нравилось находиться в самом центре событий.

Дженни Брейкс очень удивилась, когда увидела ткань и узнала, что ей придется шить из нее бальное платье.

— Это для вашего дня рождения, мисс Франсин? — спросила она. — Мисс Грейс предупреждала меня, что я должна буду прийти в дом для примерок. У нее есть отрез очень красивой тафты для платья. Это будет такое событие!

— Нет, — ответила Франсин. — Это платье для другой цели.

— Никто не должен знать, — добавила Дэйзи.

Дженни перепугалась.

— Да брось, — уверяла ее Дэйзи. — Никто не узнает.