Поцелуй Иуды - Холт Виктория. Страница 65

— Но мне оно кажется важным. Я теперь точно знаю, что ты подходишь для этой роли.

— Мне приходится принимать эту роль. Я должен привыкнуть к ней. Мне нужно, чтобы в стране был мир.

— Ничего не поделаешь. В нашей жизни будут и неприятные моменты. Я не хочу притворяться, что их не будет. Однако мы должны быть вместе. Я отказываюсь обсуждать другие варианты. Мы должны принять то, что нам дали боги, Пиппа, и радоваться этому. Быть вместе… Больше я ни о чем не прошу.

Когда он так говорил, я просто таяла от удовольствия. Я чувствовала, как мои принципы уходят от меня все дальше и дальше, и я снова приближалась к осознанию своих чувственных желаний, которые становились для меня потребностью. Я любила его. С каждым разом все больше. Я пыталась представить себе свою жизнь без него, но у меня ничего не получалось. Будущее представлялось таким унылым, что мысль о нем ввергала меня в состояние глубокой депрессии. И напротив, мысль о той жизни, которую он для нас планировал, наполняла меня бурным восторгом, несмотря на опасности.

Я знала, что соблазн слишком велик. Если бы не Фрея… — думала я. И снова на меня нахлынуло понимание чудовищности того, что я делаю, и я решила: уеду. Я не могу пойти на это.

Какой красивый был лес вокруг! Вдали виднелись горы. Они были покрыты пушистым еловым лесом, а в долинах ютились маленькие коттеджи. Я чувствовала легкий запах дымка, поднимавшийся из их труб, и вдыхала чистый горный воздух.

— Тебе здесь нравится? — спросил Конрад.

— Здесь прелестно.

— Наш дом совсем недалеко. О, Пиппа, я так счастлив, что ты со мной. Ты не представляешь, как я страдал, когда потерял тебя. Я клял себя за то, что дал тебе уйти. Больше никогда, Пиппа. Ни за что.

Я покачала головой, но он засмеялся. Он был уверен в себе и в том, что жизнь сложится именно так, как он захочет.

Мы ехали дальше, поднимаясь в гору.

— Прислушайся, — сказал Конрад, — и ты услышишь звон колокольчиков. Их хорошо слышно в тумане. Тебе понравятся туманы. В них есть что-то романтичное и загадочное. Когда я был маленьким, я называл их голубыми туманами. Они казались мне голубыми. Взбираешься в гору по лесу, попадаешь в голубой туман… и вдруг опять оказываешься на ярком солнце. Я часто приходил сюда. Здесь был один из наших домов. Иногда мы приезжали сюда, когда в городе внизу становилось слишком жарко. Мы оставались ночевать и часто спали прямо под открытым небом. У меня связано столько счастливых воспоминаний с этими местами, но это ничто по сравнению со счастьем, которое здесь ожидает нас обоих.

— Конрад, — начала я, — я не могу называть тебя Зигмундом.

— И не надо. Зигмунд напоминает о моем долге. Конрад — для тех, кого я люблю, и кто любит меня.

— Конрад, — продолжала я, — у тебя всегда было то, чего ты хотел?

Он засмеялся.

— Ну, скажем, я всегда пытался все получить, а если приложить все усилия, часто можно получить то, что хочешь. Милая Пиппа, отбрось свои страхи. Радуйся. Мы вместе. Мы едем к себе домой. Это очень счастливый дом, и он будет принадлежать только нам.

Дом оказался очаровательным. Он напоминал миниатюрный замок с башенками по всем четырем углам. Размерами он с английскую усадьбу.

— Пойдем, — сказал он. — В нем никого нет. Я договорился, что здесь никого не будет.

— А кто бы здесь мог быть?

— Семья, которая за ним присматривает. У них дом неподалеку. Отец, мать, два сына и две дочери. Прекрасное сочетание. Их будет достаточно для выполнения всех

обязанностей. Если мы будем устраивать приемы, пришлем других слуг им на помощь.

— Как красиво, — проговорила я.

— Я знал, что тебе понравится. Это мое самое любимое место. Поэтому я сразу подумал о нем. Оно называется Marmossal — мраморный зал. Ты скоро поймешь, почему. Там, в центральном зале, необыкновенный пол.

К дому вела дорожка, по бокам которой росли низкие кустики.

— Их подстригают, чтобы не было темно, — объяснил Конрад. — Я не люблю темноту, а ты? Впрочем, ее никто не любит. В ней таится угроза. А в этом доме всегда радостно. Мы срубили деревья вокруг и посадили маленькие кустики, которые цветут, придают дому нарядность и не загораживают свет.

— На калитке что-то написано, — заметила я.

— Это написал один из моих предков, который здесь жил. Он всегда все делал не так и был козлом отпущения в семье. Его в конце концов отослали жить в лесу. Любимым его занятием была охота на диких кабанов. Ему нравилось бывать одному, и он всячески сопротивлялся попыткам родственников вернуть его в лоно семьи. Он и приделал эту надпись. Ты понимаешь, что там написано?

— Sie thim mir nicht, ich thue irmen nichts. He трогайте меня, и я вас не трону.

— Прекрасно придумано, правда? И нас с тобой никто не тронет, обещаю тебе. Это наш дом, Пиппа.

Он отпер дверь и взял меня на руки.

— В Англии есть такая традиция — вносить невесту через порог на руках?

— Есть, — ответила я.

— Тогда мы так и сделаем, моя любимая. И вот мы здесь вдвоем… в нашем новом доме.

Внутри было необычайно красиво. Пол в зале был покрыт мраморными плитами нежно-голубого цвета. Я не могла удержаться от восторга.

На стенах висели картины. В центре стоял большой стол, а на нем — ваза с цветами.

Он все еще крепко обнимал меня.

— Тебе нравится? — спросил он.

— Здесь просто великолепно.

— Ты здесь будешь очень счастлива, а это самое главное. — Когда он был рядом со мной, я в это действительно верила.

Мы осмотрели дом. Все было тщательно прибрано. Так он приказал. Интересно, что подумали эти люди, жившие неподалеку в лесу. Они, наверное, догадались, что он приведет сюда женщину… свою любовницу… и поняли, что она здесь будет жить. Они улыбнулись и пожали плечами.

Неужели нам всю жизнь придется видеть, как люди улыбаются и пожимают плечами? А как же наши дети? Что будет с ними? Может, я уже беременна?

О, да, я уже довольно далеко скатилась по скользкому склону, и мне придется очень трудно карабкаться обратно наверх к достойной жизни. Без сомнения. Достаточно только представить себе невинное лицо Фреи.

И тем не менее я продолжала восторгаться красотами дома: столовой с длинными узкими окнами и вышитыми подушками на стульях, комнатой, в которой всегда было солнце, спальнями, не слишком большими по сравнению с замковыми, но светлыми и изящно обставленными. Из окон был виден лес и горы вдали. Это был превосходный дом, необыкновенно живописно расположенный.

— Тебе нравится? — все спрашивал он. Я согласилась, что все здесь очень мило.

— Ты будешь здесь счастлива?

Я не смогла ничего ответить. В глубине души я знала, что никогда не смогу быть совершенно счастлива — ни с ним, ни без него. И я не могла притворяться.

— Я вылечу все твои раны. Ты поймешь, что это единственный путь.

— Путь, по которому шли все бароны, графы, герцоги и маркграфы до тебя.

— Других возможностей нет. Мы связаны на всю жизнь, если не ищем себе свободы сами. Ты должна меня понять, Пиппа.

— Мне бы хотелось… впрочем, какое это имеет значение.

— Что?

— Здесь все себе можно представить. Ведь это страна легенд, братьев Гримм и Пастушка, играющего на дудочке. Воздух наполнен волшебством. Я чувствую, в этом лесу все возможно.

— Мы сами создадим себе волшебство. Давай будем счастливы. Бери то, что идет к тебе в руки. Ведь ты любишь меня?

— Всем сердцем.

— Разве что-нибудь еще имеет значение?

— Боже мой, очень многое!

— Ничего из того, что нельзя преодолеть.

— Я никогда не смогу преодолеть стыд перед Фреей за мое предательство.

— Она еще совсем ребенок. Когда она вырастет, она поймет.

Я покачала головой.

— Мне кажется, она никогда не простит того, что это оказалась именно я.

— Забудь о ней.

— А ты можешь забыть?

— Я не могу думать ни о ком другом, кроме тебя.

— Ты такой опытный любовник. Ты знаешь, что я больше всего хочу услышать.