(не)хорошая девочка (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta". Страница 34

К девушке тем временем подходит «жрец». И снова — обнаженный торс, и огромная золотая маска быка, закрывающая голову. Жрицы тут тоже есть — девушки, на которых воистину мало одежды, а то что есть — украшено алой бахромой, будто подчеркивающей обнаженность тела.

«Жертве» в который раз напоминают, что она может остановить все происходящее в любой момент. Без этого они даже не начинают. Офигеть, вот ни за что бы не подумала, что на таком «мероприятии» будет столько плясок вокруг согласия участников.

Девушка на полу кивает, впиваясь пальцами в свой подол, сминая его. На пальчике блестит обручальное кольцо.

— Она замужем? — шепотом удивляюсь я. В комнате отнюдь не тихо, гости тихонько перешептываются, поэтому мой вопрос слышит только Вадим.

— Я тебе больше скажу, её муж сейчас стоит рядом и смотрит, — посмеиваясь шепчет Вадим.

Да, рядом, за плечом жреца действительно стоит мужчина. И стискивает в своих объятиях одну из жриц. Взгляд его прикован к девушке на полу. И вроде прикасается он к другой, а смотрит все равно на свою жену…

— Н-но… Им это зачем? Они уже женаты…

— Вот как раз поэтому, малышка, — откликается Дягилев. — Когда становится смертельно скучно друг с другом, люди или расходятся, или ищут… Вот этого. Запретного. Того, что считается извращеньем. Он хочет, чтобы его жену довели до оргазма у него на глазах. Она хочет, чтобы её муж был удовлетворен, хочет, чтобы и кто-то другой нашел её желанной. У каждого свои фантазии.

— А какие у вас? — неосторожно произносят мои губы.

— Смотри… — хрипло приказывает Вадим. Именно приказывает, и пусть приказ сказан шепотом — он все равно прошивает меня раскаленной нитью. От затылка и до копчика.

— Смотри. Смотри и не вздумай отвести глаза.

«Жрец» натягивает на руки черные перчатки. Не торопливо, будто гипнотизируя. Ведет ладонями по голой коже бедер. От колена и вниз.

Девушка тихонько вздрагивает, явно от предвкушения удовольствия.

Я не вижу, что дальше — движения пальцев жреца от меня скрыты, но я вижу лицо девушки. Вижу как она выгибается, вздрагивает и тихонько вскрикивает от удовольствия.

— Это ты, лежишь сейчас на полу, совсем раздетая, — Вадим шепчет, а мне почему-то кажется, что это слышат все. — Это ты, моя зайка, лежишь там, раздвинув свои ножки. Это я, вижу тебя всю, раскрытую, дрожащую, готовую ко всему, что я захочу с тобой сделать. Ждешь, дрожишь, изнемогаешь, хочешь, чтобы я взял тебя побыстрее, моя сладкая. Хочешь получить свое удовольствие… Мне продолжать? — мягко и с легкой издевкой интересуется Вадим.

Мне хочется орать. И бежать. Но вот черта с два я сбегу сегодня. Я хочу дослушать до конца.

— Да… — едва слышно выдыхаю я, но ему этого достаточно.

Его шепот — вкрадчивый яд. Нельзя делать вот так, все вокруг и так дышит сексом, говорит о сексе и показывает секс. А это исчадие ада стоит и прямо на ухо рассказывает мне, как заставил бы меня страдать перед тем, как наконец трахнуть.

И в ушах моих гудит, и только из-за его приказа я не отрываю глаз от лица девушки. Я почти чувствую то же, что чувствует эта жертва. Почти чувствую пальцы, скользящие у меня там, внизу, между девичьими складками, толкающиеся внутрь… И я вижу, что девушке хорошо, ужасно хорошо, и её вздрагивающее тело, и она сама, вскрикивающая все сильнее и сильнее, говорят об этом. И я чувствую почти то же самое…

Тот случай, когда «почти» — это хорошо. Я знаю, что потом будет лучше, что самой все это чувствуется иначе, но боже, какой же кайф это даже представлять.

А, между прочим, пальцы Дягилева уже под моим платьем. Есть минус у платьев с открытой спиной — их даже снимать не обязательно, чтобы добраться до груди, или до голой кожи на животе.

Вот и сейчас Дягилев с вкрадчивой вальяжностью сжимает одной ладонью мою грудь, а вторая — еще поглаживает живот, но вот-вот сдвинется ниже. И все это, продолжая рассказывать мне с зашкаливающей непристойностью, как он истерзал бы меня одними только пальцами и сколько раз бы мне пришлось попросить, чтобы он меня наконец трахнул. И мне бы остановить его, а я…



А я хочу…

Хочу, чтобы он сдвинул ладонь ниже, залез уже в мои трусы, даром, что ли, я их надевала вообще? Должен же кто-то их снять сегодня.

Я помню, что хотела отказаться. Ну, как хотела… Так правильно. Правильно, но я не могу. Не могу сопротивляться этому искушению, а Вадим для меня искушение во плоти.

— Не сгорела еще, зайчонок? — бархатно шепчет мне Вадим, слегка остужая мой раскаленный рассудок.

— Еще чуть-чуть и сгорю, хозяин, — выдыхаю я, прижимаясь к нему еще сильнее. Еще чуть-чуть, и он мне засадит, не снимая брюк…

— Идем, — Вадим убирает руки, и мне остается только слегка разочароваться. Или не слегка… Я уже хочу его на самом деле. И, наверное, попробуй он сейчас меня раздеть — я бы не сказала «Нет», я бы попросила только найти уголочек потемнее. Интересно, чего он хочет? Чтобы через пару часов вот таких вот пыток я потеряла рассудок окончательно и набросилась на него сама, на глазах у других?

Куда он влечет меня с этой своей загадочной улыбкой? Комната. Еще одна комната, у входа в которую замерли девушки в золотых масках. Не кошки, не зайки, не собаки — куколки в ярких корсетах.

Из рук одной из них Вадим берет полосу черного шелка и поворачивается ко мне.

— Я позволяю тебе меня покинуть ненадолго, зайка, — милостиво улыбается он.

— Что там? — я с любопытством гляжу на закрытую дверь в комнату.

— Тебе понравится. — Вадим встает за моей спиной, а затем мои глаза накрывает повязка, а на затылке затягивается крепкий узел.

Все, что мне остается — это осязание и слух. Я чувствую горячие пальцы Вадима, сжавшие меня за плечи. Он ведет меня вперед, открывает передо мной дверь.

— Хозяин будет ждать свою зайку за дверью, — Обещает мне и подталкивает меня в спину.

Меня окутывает шепот. Шепот и темнота.

— Отдайся мне, — мужской шёпот, и я совершенно точно натыкаюсь на голую мужскую грудь. Кожи касаются шероховатые ладони, но только для того, чтобы подтолкнуть меня дальше.

Волнительно. Страшно. Выйду отсюда — откушу этому чертовому хищнику что-нибудь ненужное. Ну, если наскребу в себе смелости, конечно.

— Покажи, кто ты есть, — просят слева и касаются моего подбородка.

Кто я есть? Слепая, неопытная зайка. Зачарованно следующая за тем, кого хочется называть Хозяином. Я хочу показать, кто я. Ему… Будет ли ему интересно?

— Покажи мне свою душу.

Это уже женский голос. И кто-то проводит пальцами по моей голой спине.

Комната шепота, комната легких прикосновений, по которой я двигаюсь медленно, пытаясь найти дверь. Комната, в которой я остаюсь наедине с самой собой, будто брошена лицом к лицу с собственными желаниями. Они, эти шепчущие тени, будто моя душа, которая уже устала от давления рассудка.

— Ты восхитительна, — и кто-то еле-еле кусает меня в плечо. Черт, наверное, должно быть страшно или противно. А у меня внутри все волнительно сжимается. Кажется, и я тоже извращенка, только не знала до этого… Боже, как я хочу к Вадиму. Боже, как я хочу, чтобы он меня "присвоил". Ей богу, я уже готова об этом умолять. Черт его раздери, на самом деле, потому что сегодня он не оставил моему "не могу" ни единого шанса. Сегодня я могу. Все!

— Твой отец в больнице с сердечным приступом, — в самое ухо, горячо и встревоженно.

Стоп, что?!



23. Ищите зайца

В комнате шепотов зайка неожиданно задерживается. Впрочем, Вадим никуда не торопится, он уже довел Соню до нужной ему кондиции.

Эта комната чаще всего производила неизгладимый эффект именно на женщин. И это на самом деле объяснялось тем, что зажатых женщин было гораздо больше, чем мужчин.

И отказаться от искушения толкнуть зайку в темноту, наполненную искусительными призывами, Вадим не смог. Делать из девочки извращенку — так целиком. Чтобы потом еще долго вспоминала вечер, перебирая каждое воспоминание по отдельности.