Он (мой) Порок (СИ) - Макнамара Элена. Страница 30

— Все мы немного помешаны, — отвечаю, пожав плечами. — Кто-то на деньгах, кто-то на власти, а кто-то на девушке.

Друг понимающе кивает. Скребёт заросшее щетиной лицо, и всё-таки решает продолжить:

— Должна быть цена для подобной одержимости. Мне кажется, что для Яна это — не только деньги.

— Хорошо, тогда что? — бросаю на него короткий взгляд, а потом сосредотачиваюсь на дороге.

— Вика, — глухо выдыхает Али.

— Что Вика? — говорю так, будто не понимаю, о чём он.

— Он хочет подарить ей свободу, — высказывает предположение Ренат.

— А ты не хотел бы?

— Я? — ухмыляется Али. — Я хотел бы жениться на твоей сестре. Но у меня сомнительная репутация убийцы, условка, и у меня нет такого количества денег на счетах, которые заинтересовали бы твоего отца.

— Перестань, — отмахиваюсь. — Никакие деньги его не заинтересуют. Он уже давно её продал партнёру фирмы.

— Ян поможет ей сбежать, — теперь уже уверенно заявляет Ренат. — Он делает всё это для неё.

— Возможно, — соглашаюсь, потому что и сам так думаю. — Но у них не получится.

— Нет, не получится, — повторяет он, а потом добавляет: — Я сам подарю ей свободу! С деньгами или без них.

Загорается красный, который даёт мне возможность посмотреть в лицо другу. Что он задумал? Али отворачивается к окну и никак не комментирует сказанное.

— Что это значит, чёрт возьми? — взрываюсь на молчание друга. — Что ты намерен сделать?

Он поворачивается, направляет взгляд в лобовое стекло и невозмутимо бросает:

— Зелёный, поехали.

Глава 20

Наши дни

Лиза

Игнат отходит к окну и порывисто хватает со столика пачку сигарет. Через мгновение закуривает и, обернувшись, одаривает меня уничтожающим взглядом.

— Если бы ты не была такой лживой, ни черта бы я не разрушил! — он повышает голос, а его тон обжигает похлеще огня.

Его всё ещё трясёт от того, что произошло в комнате. От моего начальника, который хотел силой принудить меня к сексу. И от собственной реакции на происходящее Игната тоже трясёт. Он хотел убить Артёма Игоревича, я видела это в его потемневших от ярости глазах. А теперь злится на себя!..

Конечно, ведь он же не должен был мне помогать…

Грустно усмехнувшись, поднимаюсь с дивана.

— О какой лживости ты говоришь? Я что, должна отчитываться перед тобой, с кем сплю?

Он с силой сжимает челюсти. Тушит сигарету, так и не докурив, и стремительно идёт ко мне. Замирает в жалких сантиметрах, потому что я выставляю руки вперёд, ладонями упираясь в его обнажённый пресс.

— С кем ты спишь? — рычит, склонившись к моему лицу. — Что значит «отчитываться о том, с кем спишь»? Есть ещё кто-то?

— Спросил парень, который совершенно не святой и ни одной юбки не пропустит, — отвечаю ему колкостью. — Ты не имеешь права спрашивать меня об этом!

— Кто ещё, Лиз? — его голос снижается до устрашающего шёпота. — С кем ты спишь?

— Ты не слышишь меня? Тебя это не касается!

Пытаюсь отстраниться. Делаю шаг назад, но он тут же хватает меня за талию и притягивает к себе вплотную. Вновь выставив ладони, на этот раз упираюсь в его обнажённую грудь. Воспоминания о том, как он обнимал меня, как наши нагие тела сгорали от желания друг к другу… тогда, три года назад… неминуемо проникают в сознание. Я чувствую запах его сигарет и парфюма, который ещё больше бередит раны памяти. Голова начинает кружиться.

— Ни с кем я не сплю, — пытаюсь говорить успокаивающе.

Чтобы он отпустил меня… Чтобы я оказалась подальше от него. Потому что сил с ним бороться больше не осталось.

— Ни с кем, кроме босса, — исправляет он меня, процедив сквозь зубы.

Сжимает оковы рук всё сильнее. Почти причиняя боль.

— Это было всего один раз, — повторяю я то, что уже говорила. — Это было ошибкой!

— А со мной? — вновь склоняется к моему лицу, касаясь губами виска. — Со мной тоже ошибка?

— Что?..

— Ответь, Лиз! Я — ошибка?

Этот парень играл со мной в любовь, чтобы забраться в дом моего дяди. Разбил мне сердце! И я три года спрашивала себя: хотела бы я, чтобы он никогда не встречался на моём пути? Хотела бы я не знать кто такой Игнат Соболев, и на что способны его руки, губы, жаркие объятия и томительные ласки? И мой ответ всегда был однозначным…

— Нет, — выдыхаю еле слышно. — Ты не был ошибкой…

Игнат долго и пристально смотрит мне в глаза, потом его губы сжимаются в тонкую жёсткую линию, и он с силой отпихивает меня от себя.

— Я поверил бы тебе, не будь ты такой лживой, — выплёвывает, отступая. — Я не разрушил бы твою жизнь, скажи ты мне хоть немного правды.

Его пренебрежение и грубость рождают во мне вспышку гнева.

— Какую правду, Игнат? О том, что я племянница Виктора Ивановича?

— Да, эту правду!

— И что бы это изменило? — теперь я приближаюсь к нему. Кричу, потому что уже устала отмалчиваться: — Ты бы не изменил своих планов! Не отвернулся бы от друзей! И это ты весь насквозь лживый, раз хочешь убедить меня в обратном.

Тычу пальцем в его грудь, стараюсь удержать внутри ярость, но она быстро превращается в голодное вожделение. Потому что Игнат сгребает меня в охапку и припечатывает к ближайшей стене.

— Зат-кнись, — произносит по слогам, обхватив моё лицо ладонями. — Не в твоих интересах злить меня, Лиз. Ты знаешь, что бывает, когда я в ярости!

О, да, я знаю. Злой Игнат трахал меня так, будто в него вселялся демон. Злость умножала его страсть в тысячу раз. И сейчас я готова упасть в руки этого обезумевшего парня, лишь бы почувствовать вновь то, что чувствовала раньше.

— Не затыкай меня, понял? — цежу сквозь зубы. — Ты был моим первым, но я не собиралась делать тебя единственным! А сейчас ты мне никто!

Всё! Разрыв реальности! Прыжок на дно пропасти! Но прежде… полёт. И моё тело готово лететь!

— Твою мать… — глухо и болезненно рычит Игнат, перемещая руки с моих щёк на горло. — Боже, что ты делаешь?.. — продолжает шептать, пока спускает одну руку ещё ниже и рывком задирает мою юбку. Второй так же держит за горло, пригвоздив к стене.

— Повтори, Лиз! — спрашивает с вызовом и безумием во взгляде. — Повтори мне, что я никто!

— Никто! — выполняю просьбу, и он тут же срывает с меня трусики, разорвав ткань руками.

Потом резко расстёгивает свои джинсы и спускает их с бёдер. Под джинсами нет белья, и я сразу вижу его член. Меня начинает трясти от желания, внизу живота всё сжимается в томительном предвкушении, а сердце почти выпрыгивает из груди.

— Я даже раздевать тебя не буду, — рычит Игнат, разворачивая меня лицом к стене.

Цепляюсь за эту стену, выставив ладони вперёд. Мне плевать на одежду и на то, что он говорит, и как это делает. Грубо и жёстко… Но я всё ещё его наркотик, как было раньше, и это перекрывает всё! Гнев, стыд и неприятие ситуации сейчас меня не беспокоят. Их вытесняют из сознания чувства к парню и желание им обладать. Хотя бы сейчас. На один короткий момент сложить оружие и превратить войну в безудержные и ни с чем не сравнимые эмоции.

Игнат хватает меня за бёдра и дёргает на себя, заставляя прогнуться в спине. Раздвигает мои ноги, грубо проходится ладонью по влажной от желания плоти, а потом я чувствую головку его члена, и как она немного погружается в меня. Ногти сами впиваются в фактурные обои на стене. Тело замирает в предвкушении… Руки Игната продолжают властно сжимать бёдра, а его член врывается в меня одним резким толчком. Мой крик затапливает комнату. Крик агонии, боли и блаженства. Игнат подаётся назад и тут же толкается снова, удвоив напор. Зажимает мой рот рукой. Прижимается грудью к спине и шепчет возле самого уха:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я — всё для тебя! Когда ты перестанешь мне врать?!

Я не могу ответить, он мне этого не позволяет. Не только потому, что продолжает затыкать рот, а потому что обрушивает новую порцию толчков, наполняя меня до предела. Ноги больше не держат. От его натиска и силы мне хочется сползти на пол и встать на четвереньки. Хочется взвыть… Потому что он прав — у меня никогда не будет такого, как он! Игнат всегда будет всем для меня!