Лекарство от скуки (СИ) - Флёри Юлия. Страница 47

— У меня нехорошее предчувствие. — Осторожно призналась, на меня посмотрела и от взгляда этого, как током прошибло. — Поехали.

Возле института высадила и с места сорвалась, будто черти гонятся. Предчувствие… Оно обретало вполне физические очертания, когда передо мной нарисовались трое. Смутно знакомые лица обещали неприятности, а у меня все мысли там, куда унеслась её спортивная тачка.

— Ну, привет, Шиза. Мне брат сказал, ты его избил. Не врёт? — Подал голос тот, что впереди всех стоял. Я неуверенно и задевающе пофигистически передёрнул плечами. Ребятки подобрались.

— Смотря кто твой брат…

— Артур Моргунов.

— Да? И что, он уже говорить может? — Наигранно удивился, а те набычились, сгруппировались.

— Поговорить с тобой хочу. — Сообщил рослый. Тот, что брат.

— Говори.

— Не здесь. — Оглянулся он по сторонам. Двое других профессионально отсекали нас от лишних глаз.

— Тогда в гаражах за институтом через час. — Сам место назначил, а он понятливо кивнул.

— Я буду ждать.

— Ну, жди. — Отмахнулся безразлично.

А через час, с травматом в руке, как домино их за гаражами укладывал. Человек десять собрали, *уки! «Поговорить» не получилось. Разобраться не вышло. Из общей стонущей массы «разговорчивого» выбрал и за шевелюру вверх потянул, голову вверх запрокидывая.

— Ты меня понял? — Улыбнулся, к искривлённой от боли физиономии склонившись. Доходило до «разговорчивого» плохо и я пнул ногу, которую он так бережно сжимал руками. Парень взвыл и отчаянно закивал. — Ты меня услышал. — Теперь утвердительно кивнул я. — И запомни ещё: не испытывай судьбу и моё терпение, ведь в следующий раз, с дыркой в башке, едва ли поймёшь, что от тебя требуется.

Пальцы, что в длинных волосах запутались, разжал, ладони брезгливо о снег обтёр, травмат спрятал в кармане курки, и с пустыря ушёл. Навязчивое желание увидеть Измайлову стало невыносимым, и на институт я забил, понимая, что её присутствие рядом стало сродни глотку воздуха. Особенно сейчас, когда адреналин зашкаливает. Смотрю на неё и вроде как легче становится. А ещё всегда знать должен, что она в порядке, что ничего не угрожает. Как клин! Потому что наверняка знаю, сколько ещё тварей в этой жизни ей на пути встретятся и нужно успеть ото всех, от каждой конкретной защитить.

Глава 14

Странное предчувствие, о котором заявила Татарину, съедало меня изнутри, выпивало по капле, уничтожала по клеточке. Противное, ноющее, щемящее. Я смотрела в тёмный экран рабочего компьютера и сжимала золотую ручку известного производителя. В очередной раз перечитывать написанное от руки заявление об уходе не было смысла, да и дорогой аксессуар, подарок Гурина, вдруг стал жечь ладонь. Ручку я выбросила в мусорную корзину, лист с заявлением решительно стянула со стола и направилась в приёмную к Громову. Я обещала Татарину, что всё решу, что закончу. Обещала и сама этим обещаниям не верила, но в какой-то момент настолько сильно захотелось послать всех к чёрту, что, пожалуй, отказывать себе в этом удовольствии больше не имело смысла. Я жить хочу. Я хочу начать сначала. Сегодня, сейчас.

Без предисловий минуя секретаря, вошла в его кабинет с желанием… нет… мне даже сказать ему было нечего. Лист, что так и сжимала в руках, прямо от порога протянула, в последний момент весь азарт растеряв, ведь расстаться с прошлым хотела совсем по-другому… Посмотрела на Громова и замерла, столь явное удивление стояло в его глазах. Удивление и… что это было ещё?.. Сожаление, быть может…

Он из-за стола спешно вскочил, какие-то бумаги оставив, подошёл, едва не вплотную стал и как-то растерянно смотрел, силясь сообразить, что же происходит.

— Ты здесь?..

Выдал что-то невнятное в итоге, и я поёжилась от скорбного тона. Громов нервно сжал кулаки и руку протянул, приобнимая, поглаживая меня по спине. Его прикосновение я резким движением плеча сбросила и уставилась, не знаю… в ожидании объяснений, что ли… Громов сдержанно выдохнул, поджал губы.

— Прими мои соболезнования. — Челюсти сжал, а у меня сердце одним махом ухнуло вниз в каком-то необъяснимом, липком страхе путаясь.

Лист с заявлением, что я теперь сжимала с неестественной силой, брезгливо отодвинул в сторону, пытаясь стать ближе.

— Что ты как не родная, Наташ… Езжай! — Плечо моё ладонью удерживал, будто что-то внушить пытаясь. — Езжай домой! — Нервно сглотнул и невесело усмехнулся. — Ты уже всё знаешь, да? Прости, не смог вчера дозвониться. Мне… мне Талашов Гришка сказал. Ты его, наверно, и не помнишь… Очень жаль… Марина Николаевна была прекрасным человеком и…

Путаную речь я так и не осознала. Или осознала не до конца… Скорее, на автомате мысли, чувства под себя сгребла.

— Да… а я вот… — Невнятно блея ненужные объяснения, я бумагу в руках смяла. Оглянулась, не понимая толком, что взглядом поймать хочу, а очередное прикосновение Громова как удар током все чувства реанимировали, и я плечи расправила, с эмоциями справляясь. Мысленно усмехнулась: в первый раз, что ли?..

— Я бы с тобой поехал, и сам сто лет дома не был, но ты же знаешь, у меня жена… Всё времени нет, а теперь вот ещё и возможностей. Крепись, Наташ. Служебную машину, может..?

То ли предложил, то ли отмахнулся Громов, но я его порыв прервала, категорично качнув головой.

— Всё хорошо, я справлюсь. — Заверила и шаг назад сделала, а Миша придержал. Снова. Делая ещё больнее, на прочность меня проверяя. Понимающе кивнул.

— Ну да, ну да… Марина Николаевна давно болела… это был лишь вопрос времени.

— Вот именно. — Глаза прикрыла, для самой себя пытаясь создать иллюзию участия, ведь понятия не имела ни о какой болезни, и его слова… Такие пустые и бессмысленные одновременно… — Так что, считай, я давно смирилась… Остались… — Я судорожно втянула в себя воздух. — Остались одни формальности. — Кончиком языка по острой части зубов провела, пытаясь хоть что-то почувствовать. Хоть что-то кроме этой непонятной пустоты и прострации, в которую с головой окунулась.

— Если нужна будет помощь — звони.

— Я пойду. — Осторожно своё плечо из рук Громова высвободив, я дрожащие губы поджала.

— Наташа…

— Всё хорошо, Миш, правда.

Я шла по офисному коридору и удивлялась тому, с какой скоростью по нему разлетаются сплетни, слухи, оговорённые, казалось бы, за закрытой дверью. И этот леденящий шепоток за спиной… понимание того, как бессмысленно проходит жизнь…

В кабинете единственное, что успела сделать, так это телефон схватить и ключи от машины. Пальцы не слушались, дрожь во всём теле усиливалась, к горлу подступала истерика. Мне нужно было спрятаться. Тихое место, чтобы всё осознать. Но это потом. Сейчас домой хотелось. И верилось, что успею. Десять лет не приближалась, теперь, видимо, пора.

Татарин вышел из лифта и осветил холл задорной улыбкой. Так только киноактёры улыбаются на красных дорожках. Так живо, естественно и, в то же время абсолютно фальшиво, ведь взгляд его оставался напряжённым. Он увидел меня и замер, прислушиваясь к ощущениям, анализируя, пытаясь прочесть мысли. А вот пройти мимо не позволил. Я вымученно улыбнулась.

— Перемирие отменяется? — Догадался он, тут же темнея с лица.

Ответа у меня не было. Только скомканное, не пригодившееся заявление об уходе, так и мешалось в руках. Его и ткнула Татарину в грудь, неопределённо пожимая плечами.

— Мне нужно уехать на пару дней. — Выдавила из себя слова, пожалуй, в сотый раз нажимая на клавишу вызова лифта. — Нужно побыть одной. Потом поговорим, ладно?

Татарин посмотрел на меня, склонив голову набок.

— Ты сейчас со мной разговариваешь? — Недобро улыбнулся мальчишка и резко плечом к стене привалился, заставляя вздрогнуть. Я руку от кнопки одёрнула, слишком явно его тепло в таком положении чувствуя, а он с явным неодобрением за этим движением проследил.

— Олег, пожалуйста, не сейчас. — Процедила сквозь зубы.

— Всё ведь и по-другому может быть… — Пригрозил тоном, а я в лифт вскочила и, надеясь, что он не станет давить, смотрела, как створки закрываются.