Светоч любви - Холт Виктория. Страница 42

Позднее я узнала, что речь шла об отце Адама.

— Однажды он нашел меня на улице. Меня подбросили. Может быть, я бы умерла от холода, была зима. Может быть, дикие собаки закусили бы мною. Но вместо них появился Тан Пэн.

— На улице? Что же вы делали там?

— Маленький девочка, ребенок, — она тряхнула головой. — Ребенок-девочка — плохо. Они не нужны никому. Мальчик-ребенок — сокровище. Он вырастет и будет работать на отца. Будет ухаживать за ним, когда тот состарится. Девочка-ребенок… — Она сделала красноречивый жест и опять покачала головой. — Девочка — плохо. Может замуж… но слишком долго ждать. Девочек бросают на улицах. Девочка умирает от холода или голода или собаки разрывают ее. Если за ночь этих трех оказий не случилось, ее утром сметают в кучу с умершими и хоронят, как других.

— Это невозможно!

— Возможно, — сказала она твердо. — Девочка-ребенок — плохо. Я должна была умереть, но большой Тан Пэн нашел меня и отдал меня Чан Чолань на воспитание и жить в ее доме. У меня отец был англичанин. Плохо. Ни китайский, ни английский, нехорошо.

Грустная история, подумалось мне. Слияние Запада с Востоком, а в результате это исключительное дитя было выброшено на улицу умирать.

Я спросила Сильвестера, может ли это быть правдой.

— Да, к сожалению, — ответил он. — Таков обычай.

Только в одном Пекине около четырех тысяч младенцев женского пола погибает в год таким образом. Этих бедных младенцев, единственная вина которых в том, что они родились девочками, оставляют на улицах, и их пожирают одичавшие собаки или свиньи.

— Это чудовищно!

Сильвестер пожал плечами. — Судить этих людей можно только с учетом их обычаев, верований, времени, в которое они живут. Степень их бедности даже трудно постигнуть. Они не могут позволить себе роскошь кормить девочек, от которых не видят особого прока. Женщины в Китае чуть-чуть выше, чем рабыни.

— И ее действительно нашли?

— Да, ее нашел мой брат Редмонд, я вспомнил, что слышал об этом, а потом куда-то пристроил.

— А почему он выбрал именно ее среди всех других, наверняка выброшенных в эту ночь на улицу?

— Это было личной удачей Лотоса, он просто наткнулся именно на нее. «Хороший джосс», сказала бы она. То есть ей очень повезло. По ее мнению, у богов было какое-то особое намерение спасти именно ее.

Ее приход в наш дом оказал на меня большое влияние. Иногда мне казалось, что такая щупленькая, такая зависящая от всех и вся девочка нуждается в защите. Но были ситуации, когда именно она брала на себя роль защитницы.

Мы часто на рикше добирались до центра города и вместе делали покупки. Она торговалась с продавцами, а я стояла и смотрела, пораженная тем, как это маленькое хрупкое и очень вежливое существо превращается в тигрицу.

Куда девалась манера говорить тихо и приятный голосок. Продавец и она орали друг на друга на равных. Я боялась, что вот-вот начнется драка, но она заверяла меня что это просто ритуал продажи и покупки, и все шумовые эффекты заранее предусмотрены.

Благодаря ей я чувствовала себя совершенно как дома на этих незнакомых улицах. И, кроме того, она и я привлекали гораздо меньше внимание окружающих, чем если бы шли две белые женщины. Она обычно вступала в полемику на китайском, а потом, повернувшись ко мне, комментировала примерно так: «Он очень нечестный человек. Он запросил слишком много. Он думал, что ему удастся получить с вас столько, потому что вы не китаянка».

Мне никогда не надоедало наблюдать за ней. Мы вместе отваживались обследовать одно веселенькое местечко, которое и называлось соответственно — «Рынок воров».

Там продавали антикварные изделия всевозможных видов и эпох. Среди них изображения Будды, некоторые из слоновой кости, жадеида или розового кварца.

Мне очень нравилось это место и, если выпадал час-другой свободного времени, мы шли прямиком на этот рынок. Там были также вазы, орнаменты, лаковые миниатюры. Я старалась определить их возраст. Однажды я купила Будду из розового кварца и не без волнения принесла его на экспертизу Сильвестеру. Он заверил меня, что это очень удачная покупка.

Каждый день мы занимались с Джейсоном, это были настоящие школьные уроки. Лотти присоединялась к нам. Мы садились за стол, и Джейсон начинал каллиграфически писать буквы и фразы. При этом высовывал кончик языка. Лотти тоже стала учиться писать. И мы сообща читали вслух по-английски. Я привезла с собой книги, многие из тех, что читала в детстве сама. В них было много цветных картинок, и каждая история обязательно содержала мораль.

Оба моих ученика в совершенной тишине слушали эти истории, потом настало время, когда сами могли читать их вслух. Они очень радовали меня, и было видно, что Джейсон все больше и больше любит Лотти. Она была для него обожаемой няней, они часто вместе играли в саду. Порой я видела из окна, как они гуляют, взявшись за руки.

Я чувствовала, что начинаю любить эту полукитайскую девочку как родную. Она была очень способной, умела вышивать и рисовать на шелковой ткани. Мне очень нравилось наблюдать за тем, как из-под ее легкого пера появляются таинственные китайские иероглифы.

— Вы учите меня лучше говорить по-английски, — как-то сказала она. — А я буду учить вас китайскому.

Сильвестер был в восторге от того, что все вокруг учились и учили друг друга.

— Ты увидишь, что это довольно трудный язык, — предупредил он меня. — Но если ты сумеешь овладеть хотя бы основами, это будет огромным подспорьем для тебя в дальнейшей работе. Китайские иероглифы древнего происхождения подобны древнеегипетскому письму. Но очень важно, чтобы ты научилась понимать современный язык. Печатный алфавит называется Сингге, ты увидишь, как он красив.

У меня устанавливались все более и более дружественные отношения с Тобиашем Грантхэмом. Я с удовольствием отправлялась вниз на склады, когда Сильвестер физически не мог сделать этого. Причем, настроение у меня было таким же, как во время поездок в офис, расположенный в Лондоне. Мы работали в течение какого-то времени с Тобиашем. Иногда мы пили вдвоем чай в его конторе, а однажды он пригласил меня к себе.

Мне нравилось бывать в обществе Тоби, а в сочетании с теми благоприятными изменениями, которые внесла в уклад нашего дома Лотти, это дало мне возможность ощутить тут, далеко от усадьбы Роланд, душевный комфорт и удовлетворение. Время от времени я все же вспоминала тот подъем, который мы пережили когда-то с Джолиффом, часы экстаза. Джолифф категорически не хотел уходить из моих мыслей.

Должно быть, он уже возвратился в Англию, и я пыталась представить себе, что там у них происходит с Беллой. Я знала, что уже никогда не повторится то, что я пережила с Джолиффом. Бывало, одиночество накатывалось на меня по ночам, и в такие минуты я была готова пожертвовать всем, чтобы только увидеть его снова.

Но утром, когда Джейсон приходил к моей кровати и как котенок залезал под одеяло, я успокаивалась и ночная тоска отступала. Какое-то время я лежала в полудреме, а он вслух читал мне. Как только он постиг искусство чтения, он прочитывал все, что попадалось ему под руку. Затем появлялась Лотти — подчеркнуто скромная, в голубых брючках и тунике, ее длинные волосы были зачесаны назад и перехвачены голубой лентой. Она, согласно заведенному ритуалу, кланялась и желала доброго дня Великой леди и Маленькому господину.

В один прекрасный день она взяла Джейсона с собой в пагоду — они оба очень любили бывать там. Усевшись рядом, парочка не теряла времени: Лотти рассказывала Джейсону истории о драконах. Ему эти рассказы никогда не надоедали.

Драконы интересовали его больше всего на свете с того момента, как он обнаружил этих страшилищ у ворот дома. Пошел дождь, сквозь дыры в кровле потоки проникали внутрь пагоды, и ребята промокли до нитки. Я заставила Джейсона снять всю мокрую одежду и досуха вытерла его полотенцем. Затем переодела его в другое белье.

Я обернулась к Лотти и обнаружила, что она все еще стоит в мокрых туфлях.