Я прячусь от ветра (СИ) - Питкевич Александра "Samum". Страница 30

— Анна, — тихо позвал Тазур, укладывая два тюфяка рядом у низкой жаровни, — ты тоже устала. Ложись.

Обернувшись, отметила что из свободных мест осталось только то, которое было между мужчиной и треногой.

— Это уже слишком, — становясь коленям на подстилку, прошипела я, косясь по сторонам.

— У нас больше нет одеял, женщина. А моя куртка не настолько большая и теплая вещь, чтобы уберечь тебя целиком. Я даже сейчас чувствую, какие сквозняки идут из соседнего грота. Ложись. Других вариантов нет. Или ты хочешь добавить веселья девушкам? Если тебе так нужно, можем разыграть для них целое представление, — широкая улыбка растянула тонкие губы.

Я хотела возмутиться. Сказать, что так не положено. Что я приличная и так далее по списку.

Только ноги почти не держали, а голова была настолько тяжелой, что я готова была поддерживать ее руками. Опустившись на тюфяк, укладываясь лицом к жаровне и подтягивая ноги, пряча их под подолами юбок, только пробормотала:

— У меня нет на это сил.

Уже почти провалившись в сон, разомлев от тепла углей, я сквозь дрему почувствовала, как со спины обнимают большие руки, притягивая меня к чему-то жесткому и теплому. Одна ладонь скользнула под голову, позволяя устроиться с большим комфортом. Хотелось дернуться, треснуть по этим наглым ладоням, но тело совершенно отказывалось двигаться. Глаза не открывались, словно ресницы переплелись друг с другом, так что я только глубже вздохнула, позволяя теплу окутывать меня со всех сторон, и провалилась в сон.

Глава 18

Утром или нет, но разбудить меня пытались, по ощущениям, буквально через час. Тело ныло, глаза не желали открываться, а кто-то все продолжал и продолжал настойчиво меня звать, легонько похлопывая по плечу и не давая упасть обратно в сон.

Кое-как разлепив глаза, которые ощущались заплывшими, я села. От резкого движения куртка Тазура упала, позволив холодному воздуху, как плети, хлестнуть по спине. Тело тут же прошибла дрожь, но сон слетел почти мгновенно.

— Время, Анна. Нужно собираться и выходить. — Леран подхватил куртку ларда, накинув ее обратно и не позволяя мне замерзнуть совсем. Сам Тазур стоял у дальней, высокой жаровни, запаливая пару факелов от остатков потускневших углей. С факелами по лабиринту не пойдешь, слишком низкие своды и мало кислорода, но собираться при ярком свете было все же лучше, чем почти в полной темноте остывающих жаровен.

Прошло не больше получаса, когда, еще хмурые со сна, неразговорчивые и угрюмые, мы двинулись в обратный путь. Впереди шла Корин, которая с ранних лет играла в этих пещерах со сверстниками, тихо напевая под нос слова другой, не менее важной, и ни чуть ни более поэтичной считалки.

— Три, пять — не вставать… Два, пять, не играть… — я не сразу разобралась с этими считалками, когда меня учили им. Только с пятого раза стало как-то понятно, что повороты зависят от букв, на которые начинаются слова. А сама считалка — это просто рифмовка для более легкого запоминания.

Большую часть пути Люра смогла пройти на своих ногах, только поддерживаемая Михой. Это позволило нам выбраться куда быстрее, чем сперва предполагалось. Конечно, девушку мутило и шатало, но если бы ее несли, мы могли бы застрять в лабиринте до полудня. Низкий потолок, стены, которые в некоторых местах касались плеч, мрак и затхлый, сырой воздух с привкусом мела — все это давило и угнетало, заставляя ступать почти не слышно и, кажется, даже моргать реже.

— Свет! — тихий возглас Тати позволил свободнее выдохнуть, хотя мы все знали считалку, и слышали последнюю строку, произнесенную Корин под нос, которую каждая повторяла про себя.

Оказавшись на свободе, среди кривых низких деревьев, в сумраке пасмурного дня, мы в бессилии присели на траву и камни. Не смотря на многократные прогулки в лабиринте, каждый раз на грани восприятия моячила мысль, а что если. Если собъешься. Если перепутаешь строки. Тонны породы над головой и темные повороты вникуда пугали до дрожи в ногах и холодного пота.

— Девушки, всего пара минут. Не нравится мне небо сегодня.

Совсем не передохнув, мы устало поднялись с камней, медленно спускаясь вниз, где ждали лошади и повозка. Все понимали, что если хлынет дождь, дорога может стать просто невыносимой.

Люра уже совсем висела на руках мужчин. Уложив ее в телегу, на одеяла, которые в пещерах не хранились, мы двинулись в обратный путь. Четверо еще уместились в повозке, подобрав юбки, а вот остальным пришлось решать, кто пойдет, а кто поедет с мужчинами верхом.

— Девушки, мы бы вас посадили по две, но кони боевые. Без хозяина не повезут. И взбрыкнуть могут. Так что придется вам меняться и по очереди ехать либо с нами, либо на телеге. Об этом как-то не подумали, — виновато улыбнулся хар.

— Мы привычные, — тихо отозвалась одна из девиц, смущенно опустив глаза под пристальным взглядом четверых мужчин, — ногами дойдем.

— Если совсем устанете — скажите, устроим привал, или поменяем вас, — Тазур подвел ближе своего коня, протянув мне руку, после того, как помог одной из девушек забраться в седло перед Лераном. — Давай подсажу.

— Кого-нибудь другого возьми. Я не сильно устала.

— Анна, мы только теряем время. Ты болеешь. Полночи была на ногах. И меняне переубедить.

И снова меня остановили внимательные взгляды девушек, притихших в повозке и возле. С земли меня закинуть было не так просто, как со ступеней усадьбы, но лард справился. Вцепившись в гриву Слюды, я с содроганием и каким-то нетерпением ждала момента, когда Тазур заберется на спину коня. От чего-то сегодня мне было как-то страшно сидеть здесь самой.

С легкостью запрыгнув в седло, помогая мне удобнее устроиться на одном из одеял, мужчина щелкнул языком. Наша процессия медленно двинулась в обратный путь.

Примерно через полчаса, когда Люра немного оклемалась и смогла нормально сесть, остальные девушки забрались в телегу, позволяя нам двигаться чуть быстрее.

— Анна, перестань меня чураться. Ты мне нравишься. Да и я чувствую, как бьется твое сердце от моих прикосновений, — тихие слова Тазура, произнесенные прямо в ухо, заставили тело напрячься. Я, несколько расслабившись в дороге, теперь вся подобралась и одеревенела. Если до этого еще можно было как-то делать вид, что ничего не замечаю, то после произнесенных слов это казалось невозможным.

Резко выпрямившись, чуть покачнувшись на широкой лошадиной спине, я только тряхнула головой. Это все было совсем, совсем ни к чему. Представив, сколько сложностей добавится в тот момент, когда лард поймет, что именно я та женщина, которую он так упорно ищет, только сильнее сжала зубы, едва не застонав от злости. До чего сложно все выходит!

— Анна, — решив, что это все на сегодня, я, кажется поторопилась. Лард, чуть придержав коня, чтобы мы еще немного отстали от остальных, продолжил. — Ты свободная женщина. Молодая и красивая. Я тоже вполне хорош собой. И свободен. К тому же, я теперь хозяин этой земли, а ты знаешь едва ли не каждый куст в поместье. Чем тебе не пара?

— Это все глупости… Ах вы ж гаденыши! — я чуть не свернула себе шею, так резко повернув голову, что все вокруг немного смазалось. — Стой. Стой!

— Что там? — Слюда остановился, недовольно кивая головой и фыркая. Повинуясь моему возгласу, замерли и все остальные.

— Следы. Вон по той гряде. Дождь был позавчера, так что они свежие, — в паре метров от неширокой лесной дороги, на гряде, где после зимы еще не до конца «проснулся» мох, четко виднелись следы больших мужских сапог. С овальными подковами на пятках, позволяющими не скользить обуви. В ближних деревнях такой не носили, наши сапожники набивали в несколько слоев кожу, делая своеобразные шипы, и никогда не использовали для этого металл.

— Разбойники?

— Больше некому. Если только ваши молодцы не носят такой обуви. Впрочем, этот рисунок мне кажется знаком. Корин?